– Нельзя так делать! – сказал Крайнев, машинально поглаживая ее плечики. – Это опасно.
– Почему?
– Тебя могли застать за написанием.
– Ночью?
– Тетрадь могла попасть на глаза постороннему.
– Я не выпускала ее из рук!
– Все равно…
– Ты что, недоволен? – Она отстранилась. – Я так старалась!
– Жалко тебя! – признался Крайнев. – Выглядишь неважно.
– Так бы и сказал! – фыркнула Эльза. – Поправим. За полтора года у меня не было ни одного выходного дня, сегодня я решила его взять. Проведем день вместе. У меня есть дом, который пустует, я сдам его в аренду немецкому интендантуррату. Так многие поступают. В гостинице жить дорого, к тому же офицерам не нравятся ограничения насчет женщин. Мой офицер сейчас позавтракает, после чего отправится смотреть дом. Вот ключ. Я приеду чуть позже – дела, но приеду обязательно: надо показать квартиранту дом, объяснить, чем и как в нем пользоваться, договориться об арендной плате. Куда ехать, Саша знает. Отвезет и вернется за мной…
– Саша? – удивился Крайнев. – Ты познакомилась с Седых?
– Еще в первый ваш приезд. Я поблагодарила его за колку дров, он ответил, что такая красивая женщина могла сделать это иначе. Он объяснил как.
– И? – напрягся Крайнев.
– Получил по морде. После чего извинился, но стал жаловаться, что ночью одному холодно.
– А ты?
– Велела отнести ему шнапса. Дров-то наколол.
Крайнев захохотал. Эльза глянула на него с подозрением, но тоже улыбнулась.
– Побегу! – сказала она. – Надо проинструктировать помощника, собрать кое-что. Иди завтракать, не тяни!
…Крайнев не успел распаковать чемодан, как приехала Эльза. Поставив у порога тяжелую корзину, она бросилась ему на шею. Крайнев засмущался: Седых вошел следом. Подмигнул и показал большой палец.
В спальне Эльза сразу начала зевать и тереть кулачком глаза. Крайнев велел ей ложиться. Она стала возражать, тогда он сам раздел ее и засунул под одеяло. Она потребовала, чтоб он лег рядом и тоже отдохнул. Когда Эльза уснула, Крайнев осторожно поднялся и стал читать донесение. Оно его потрясло. Предполагалось, что Эльза многое знает, но чтоб столько! В тетрадке с немецкой скрупулезностью были перечислены воинские части, дислоцированные в N и его окрестностях, их номера, точное месторасположение, принадлежность родам войск, примерный численный состав, вооружение, фамилии и звания командиров… Затем следовали адреса и численный состав оккупационных учреждений в N, организация их работы, фамилии руководителей, их личные характеристики… Фамилии, адреса и характеристики немецких пособников… Читая эти страницы, Крайнев представлял, кого заинтересует последняя информация. Вслед наступающим частям Красной Армии движутся особые группы НКВД. В городе идут бои, но люди в форме НКВД уже врываются в дома, где живут предатели (пригодятся адреса!), вяжут, арестовывают, увозят… Пусть! Не жалко. Крайнев с уважением поглядел на спящую Эльзу. Впервые за сегодняшний день подумал, что вчерашнюю ласку она отработала. Сторицей. Такого агента надо холить и лелеять, чутко выполнять его капризы и пожелания. Если это будет стоить ему душевных мук, пусть! Это его муки. Эльзе о них знать незачем.
Прочитав донесение еще раз, Крайнев обнаружил в нем пробелы. О чем-то Эльза умолчала, что-то пропустила. Крайнев сел составлять вопросник. Писать пришлось карандашом на бумаге, от такого он давно отвык, поэтому провозился долго. После чего отправился готовить обед. Продуктов в корзине Эльзы было в избытке, но они требовали приложения умелых рук. Седых с утра был отряжен на заготовку дров, поэтому Крайнев хлопотал один. Пришлось растопить плиту, варить овощи и мясо в допотопной кастрюле, потом чистить картошку. Времени ушло вагон. Шел второй час дня, когда в кухне появилась Эльза. Позевывая, она заглянула в кастрюлю, попробовала и удивленно причмокнула:
– Ты умеешь готовить?
– Я все-таки интендант! – сказал Крайнев гордо. – Хоть и русский.
– Рассказывай! – не поверила Эльза и отправилась звать Седых.
Они пообедали, выпили вина. Седых пить «компот» отказался, заявив, что настоящие мужчины предпочитают другой напиток. Сотрапезники сделали вид, что намек не поняли. Огорченный Седых отправился отдыхать в выделенную ему комнату, а Виктор с Эльзой пошли к себе. Крайнев предполагал заняться составлением донесения, но Эльза сказала, что это подождет. Виктору вновь пришлось ее раздеть (Эльзе в прошлый раз очень понравилось), после чего самому лезть под одеяло. Эльза, обняв его, тихо спросила, куда женщина должна целовать мужчину, чтоб ему было так же хорошо, как ей вчера. Крайнев начал убеждать, что целовать вовсе не обязательно, ему и без того просто чудесно. Эльза велела перестать мямлить и отвечать правдиво. Крайнев ответил. Эльза пожелала проверить информацию. Крайневу пришлось руководить процессом, в ходе которого неопытность женщины была в полной мере компенсирована ее старанием. Но и после того, как Крайнев удовлетворенно стих, Эльза не угомонилась. Таинственным шепотом спросила, правда ли, что то, чем они только что занимались, называется «французский поцелуй»? Крайнев сказал, что это хотя и называется французским словом, но вовсе не «поцелуй». Настоящий французский поцелуй отличается от обычного всего лишь большей глубиной и чувственностью. Эльза попросила показать. Поцелуй ей понравился, и она, лежа на Крайневе, стала оттачивать технику. Кончилось тем, что они поменялись местами, а потом делали это несколько раз уже в ходе самого процесса. Введение в Камасутру продолжалось долго. К вечеру Крайнев чувствовал себя так, будто разгрузил вагон дров, но, стиснув зубы, терпел. На столе лежало недописанное донесение, агент в случае неправильного поведения резидента мог закапризничать и отказаться отвечать на вопросы.
После ужина донесение было, наконец, закончено. Виктор сказал, что утром отвезет его в бригаду. Его не будет в N два-три дня. В ответ услышал, что если уедет так надолго, то может не возвращаться. Крайнев стал убеждать, мотивируя необходимость отъезда насущной необходимостью. На что Эльза заявила, что донесение вполне по силам отвезти одному Седых, благо не слишком тяжелое. Крайнев отправлять Сашу с такой опасной ношей опасался. Хотя документы у Седых в порядке, путешествующий в одиночку Hiwi вызывает подозрения, любой патруль фельджандармерии остановит, обыщет… Другое дело – офицер в бричке. Договорились, что Виктор все же поедет, но вернется к вечеру. До комендантского часа, уточнила Эльза. Хотя у нее есть ночной пропуск, но разгуливать по N в темное время ей не улыбается. Ждать его в доме день напролет не позволяют дела. Она не спящая царевна…
Договор был скреплен французским поцелуем, после чего обе высокие стороны отправились спать. В прямом смысле этого слова – устали оба. Крайнев проснулся ни свет ни заря, они с Седых наскоро перекусили и отправились в путь. Эльзы в доме не было – ушла затемно. К полудню разведчики были на «маяке» – том самом хуторе. Виктор передал связному донесение, строго-настрого наказав погибнуть, но не допустить попадания бумаг в руки врага. Связной отнесся к его словам серьезно. Достал противотанковую гранату, обернул вокруг нее тетрадь, пообещав в случае опасности взорвать ее вместе с собой. Седых запряг в бричку давешнюю кобылку, и та до сумерек привезла их в N. Эльза ждала. С ходу бросилась Крайневу на шею и, забыв уроки французского, стала покрывать его лицо самыми обычными, но не менее горячими поцелуями.
– Я так скучала! – сказала, угомонившись. – Целый день!
– Эля, – сказал Крайнев, гладя ее волосы. – Идет война. Рано или поздно мне придется уехать.
– Знаю, знаю! – прервала она. – Но пусть не сейчас! Я только-только тебя нашла! Понимаешь, шесть лет! Одна-одиношенька! Не с кем поговорить, некому пожаловаться, поплакаться, наконец. Ты не должен меня упрекать!
Крайнев согласился, и они отправились ужинать. Седых, за то что доставил господина интендантуррата вовремя, получил бутылку шнапса. Саша поворчал, дескать, немецкий картофельный самогон в подметки не годится русской водке, но по лицу было видно – доволен. После ужина все разошлись по комнатам. В этот раз Камасутры не было. Виктор с Эльзой ласкали друг друга, как умели и как им хотелось. После чего Эльза
