судорожных метаний, волна наслаждения пробежала по телу Артемия, он не разжимал пальцев, пока Улыба не затихла. К тому времени насильник получил свое. Подернув плечами от последней судороги, Артемий вытащил золотые серьги из ушей мертвой женщины, бросил их в кучку серебра, затем аккуратно пересыпал добро в кожаную калиту. «Дионисию, скажу, что подкупил княжих слуг, — подумал, привязывая кошель к поясу. — За добрую весть еще серебра отсыплет. И серьги у бабы дорогие…»
Отворив ворота, он степенно выехал на улицу. Не поленился, сходил и затворил ворота изнутри. Чем позже заглянут в дом, тем лучше. У городских ворот все тот же стражник проводил равнодушным взглядом груженую телегу. Отъехав от Белгорода верст пять, Артемий загнал повозку в кусты и выпряг мерина. Достал из-под соломы хорошее кожаное седло, умело заседлал мышастого. Вскочил на мерина и погнал его малоезженой лесной тропой. Артемий не боялся заплутать. Этот путь он знал, а за лесом его ждали…
14
Некрас вернулся не один. Вместе с ним во двор въехал десяток всадников, отчего у маленькой избы стало тесно.
— Где смок? — спросил Олята, забыв поклониться.
— Здесь! — успокоил Некрас. — Спит в пещере.
Выбежавшая на шум Оляна поднесла Некрасу кружку меду. Тот выпил, крякнул и вернул кружку.
— Еще есть? Я с друзьями.
— Сбегаю к Ждану, — засуетился Олята. — А Оляна кашу сварит.
Когда Олята вернулся с двумя полными горлачами (отдал Ждану ногату, не торгуясь) и караваем под мышкой, гости сидели за вытащенным из избы столом. Умытые, посвежевшие. Оляна хлопотала у очага, помешивая варево деревянной ложкой. Олята поставил горлачи на стол. Кружок было только две, они сразу пошли по кругу. Олята подал на рушнике каравай и остатки окорока, гости вытащили ножи. Каждый привычно отхватывал ломоть пшеничного, кус ветчины, жадно жевал. Олята разглядывал ватагу. Гости были при оружии, их суровые, выдубленные солнцем лица, покрывали шрамы. Шрамы виднелись и на бритых головах. Летами мужи были подстать Некрасу, только один выделялся обильной сединой в бороде.
Замоченная с вечера, дробленая пшеница поспела быстро. Олята поставил на стол горячий котел, гости достали из-за голенищ деревянные ложки, стали есть обжигающее варево.
— Чего, стоишь, отрок? — спросил седой, глянув на Оляту. — Ложки нету?
— Сесть негде.
— Подвиньтесь, друзи! — сказал седой. — Хозяин голодным останется.
Сидевшие рядом вои освободили краешек скамьи, Олята достал ложку, и потянулся к котлу. Ели молча, ожесточенно дуя на горячую кашу. После того, как котел опустел, Оляна прибрала его и поставила на стол горлач молока. Вои, разглядев, заулыбались.
— Мы ж не дети! — скаля зубы, сказал один из воев, помоложе.
— Кислое есть? — спросил седой.
Оляна сбегала в избу, принесла другой горлач. Седой налил в кружку кислого молока, с удовольствием выпил.
— Им не давай! — сказал, возвращая кружку. — Ишь, зубы скалят! С утра ножки расцеловали бы за молоко, а когда брюхо набито, нос воротят.
— Такой красавице я всегда расцелую! — сказал зубоскал.
Вои захохотали. Оляна покраснела и убежала в избу.
— Спасибо хозяевам за угощение! — сказал Некрас, вои встали и поклонились отроку. Олята смутился. Некрас положил ему руку на плечо. — Это меньшой друг наш, Олята, — сказал он. — Годами мал, да ловок — двух Колпаков сулицами заколол. — Во взглядах воев Олята прочитал удивление и уважение. — Скажите ему, кого как кличут.
Вои по очереди сказали имена, Олята от волнения запомнил не все. Отложилось, что седого зовут Малыга, а зубоскала — Брага. Каждый вой, называя свое имя, вставал и кланялся Оляте, отрок робко кивал в ответ. Олята понимал, что происходит какой-то обряд, очень важный, но не знал, как себя вести. К счастью, все быстро закончилось.
— Отдохнем чуток! — сказал Некрас, и гости с удовольствием повалились на мягкую траву у ограды. Не расседланные кони щипали ту же травку, некоторые тыкались мягкими губами в лица хозяев, выпрашивая подачку, хозяева отмахивались. Некрас поманил Оляту, и они сели за стол.
— Как жили? — спросил Некрас.
Олята в двух словах рассказал о событиях последних дней. Некрас кивал головой, слушая. Оотрок думал, что Некрас заругается, узнав об отданных в тягло конях, но тот одобрил:
— Смерда все обдирают: князь, бояре, тиун… Доброе дело сделал, не забудут.
Олята, робея, завел речь о добыче.
— Ватага должна решить! — сказал Некрас. — Тащи все!
Пока Олята таскал из избы сабли, ножи, седла, сапоги, вои вновь расселись вкруг стола. Каждая сабля была извлечена из ножен и рассмотрена, каждое седло проверено, даже сапоги ощупаны. В завершение Олята высыпал из тяжелого кошеля серебро, сверху положил золотые монеты. Деньги трогать не стали, просто кивнули, соглашаясь со счетом Оляты.
— Как думаешь делить? — спросил Некрас.
— Не ведаю ваших обычаев, — смутился Олята.
— Обычаи простые, — сказал седой Малыга. — Кто добычу взял, тот и владеет. Потом, коли хочет, может одарить друзей. А не хочет, никто не попрекнет. Кто добычу брал?
— Я и Некрас.
— Вот и делите меж собой.
— Некрас трех Колпаков убил, — сказал Олята.
— Четырех! — поправил Некрас.
— На четвертом добычу не взяли! — возразил Олята.
Вои засмеялись.
— Смышленый отрок! — сказал Малыга. — Казну можно доверить — не просчитается.
Олята насупился.
— Некрасу трое коней, мне два, — сказал сердито. — Ему три меча, мне два. Серебро и злато делить также. Поскольку Некрас больше убил, пусть выбирает, что взять, первым.
— Молодец! — одобрил Малыга. — По совести.
Другие вои к удивлению Оляты закивали.
— Я бы взял коней и мечи, — сказал Некрас, подмигивая ватаге, — а тебе — серебро и злато.
— Не! — возразил Олята. — Конь гривну стоит и меч гривну. Серебра и злата меньше.
— Не обманешь! — захототал Малыга.
— Тогда так, — сказал Некрас. — Свою долю дарю другу моему Оляте, который мне и смоку жизнь сберег. Пусть владеет!
Ватага притихла. Все, как один, смотрели на Оляту. Ошеломленный словами Некраса, Олята понимал, что от него чего-то ждут, но не находил слов. Отрок растерянно глянул в сторону и увидел Оляну. Сестра смотрела на него, не отрываясь, и Олята вдруг понял.
— Возьму коня для сестры, — сказал тихо, — меч себе. Серебра сестре на приданое, — Олята зачерпнул из кучки. — Остальное — новым друзья моим.
— Что я говорил! — вскричал Малыга. — Ай, да отрок! Ай, да друг!
Остальные вои одобрительно зашумели.
— Сам тебе выберу, лучшую! — продолжал Малыга, беря со стола саблю. — И коня, как пригонят!
— Научишь мечом владеть? — спросил Олята, краснея от удовольствия.
— Отчего ж не научить? — сказал Малыга. — Часу у нас много…
