Еще под водой его настиг объединенный хор воплей Этторе, Джинестры, Марсаны. Он поспешил выбраться на песок. Женщины замолчали, и Тромбетти-старший, экспансивно размахивая одеждой и тараща глаза, произнес очень трудную для перевода речь – Кир-Кор уловил всего четыре слова: риф, Ферроньер, акулы, катамаран. Джинестра плакала под капюшоном, у Марсаны было испуганное лицо.
– Что случилось? – встревожился он.
Этторе издал сиплый звук – слов у него уже не было, – и ткнул пальцем в сторону рифа. Кир-Кор обернулся. Гладь воды за кипящими бурунами взрезал черный плавник. Исчез. Появился снова и очертил траекторию-полукружье.
– Атолл, на котором, по счастью, уже стоят ваши ноги, Кирилл, называется Ферроньер, – сказала Марса – на, уводя пловца в тень кокосовой рощи. – Ферроньер – заповедник Финшельского архипелага, и правила купания здесь вам придется все-таки соблюдать.
Название архипелага одним рывком высвободило память из-под гнета магнитной контузии. Будто вспышка озарила мозг: фестиваль на Финшелах, Вината, программа транзита на Лавонгай... Голова слегка закружилась.
– Барьерный риф Ферроньера – табу для туристов, – выговаривал голос Марсаны. – Его акваторию систематически навещают акулы длиной с туристский катамаран.
По-видимому, это был реферативный перевод темпераментной речи Этторе. «Как мне отсюда выбраться? – думал Кир-Кор. – Где Матис?» Навстречу мчался эвпедон, прижимая к груди что-то похожее на авиационную фару, песок летел из-под его ног.
– Пио полон решимости вас защитить, – догадалась Марсана.
– Что это?..
– Самый мощный уззун финшельского флота. – Она взмахнула рукой: – Не надо, Пио, спасибо! Отнеси обратно и передай Матису: пора поднимать обеденный стол!
Пио, разбрасывая песок, припустил обратно. Кир-Кор оглянулся. Чета из Турина, взявшись за руки, бежала в другом направлении. Среди пятен света и тени – на пальмах и белом песке – их странный бег в белых одеждах был похож на полет привидений.
– Матей Карайосифоглу, – вслух подумал Кир-Кор, – вы здесь самый уравновешенный человек.
– А вы, Кирилл, самый неразговорчивый. – Марсана погладила пальмовый ствол с кольчатыми полосами на месте опавшей листвы.
– Эвгина, скажите, пожалуйста, на котором из островов центр фестиваля?
– На Театральном, естественно.
– Далеко это от Ферроньера?
– Что вас заботит, Кирилл?
– Расстояние. По опыту знаю, как трудно бывает выбраться из заповедника. А мне надо выбраться.
– В любом случае нам отсюда не выбраться до начала прилива. Рифы.
– 'Мы шли над рифами с креном на левый борт...'
– Киплинг. В принципе есть еще одна возможность.
– Малая авиация?
– Да. За вами должны прислать реалет даже в заповедную зону.
– Нет, эвгина. Пусть лучше будет прилив.
– Прилив будет и без вашего позволения.
– Я могу рассчитывать на ваше судно?
– И на доброжелательность – тоже.
– Спасибо, Марсана. Земной вам поклон.
– А если правильнее – дигейский?
Кир-Кор взглянул на нее.
– Чем дольше я наблюдаю за вами, – пояснила она, – тем больше мне кажется, что вы не землянин.
– Я чем-нибудь выделяюсь среди землян?
– Да. Поведением. У вас размеренные, точные движения, ничего лишнего. Почти ничего. Говорите вы скупо, смотрите необычно. Не смотрите – вглядываетесь, но слишком быстро. Глаза очень ясные, светлые... и как будто с искрой. По поведению вы – аскет, что никак не соотносится с вашей внешностью. Ясноглазый аскет в облике фольклорного королевича.
Марсана понизила голос до шепота:
– Если вы не дигеец, то... то я не знаю, кто вы. О, в ваших глазах появилась загадочная тоска! Почему? Вы испытываете сейчас тревогу и опасение?.. О чем вы думаете?
– Я думаю, мне надо опасаться знатоков фольклора.
– Я ваш друг. Я докажу это при любых обстоятельствах. Говорите со мной откровенно. Вы готовы говорить откровенно?
– Мои откровения не доставят вам удовольствия.
– Не надо решать за меня. В молодости я буквально бредила Дигеей.
Издалека донеслось сдвоенное «бзуг-бзуг». Кир-Кор посмотрел в сторону Башни погоды. Над океаном распространился звук мощного выхлопа. Вершину кучевого облака пронзил и быстро стал набирать высоту прямой, как луч прожектора, столб разреженного пара.
– Вихревой удар дингеров, – сказала Марсана. Упала коленями в песчаный сугроб и, скрестив ноги, села в позе приверженцев гимнастики йогов. – Сядьте рядом. Вы невозможно высокий. На Дигее все такие высокие?
Кир-Кор молча сел на песок.
– Вы еще не забыли наш уговор беседовать откровенно? – спросила Марсана.
– Я уже заслужил ваш упрек?
– Нет, но ваша задача, эвандр, заслужить мою похвалу.
– Не надо щекотать мое воображение.
Она улыбнулась:
– Скажите, Кирилл, вы знакомы с кем-нибудь из грагалов?
– Тема грагалов – самая актуальная на Земле?
– Самая актуальная – тема Дигеи. Грагалы – частность. Но все равно любопытно.
– Да, среди моих знакомых есть и грагалы.
– Вот видите! А среди моих – ни одного...
– Небольшая для тебя потеря, – ввернул подошедший Матис. – Грагалы, как правило, неразговорчивы.
Марсана хлестнула себя по голым коленям, вскочила:
– Матис, прости, виновата! Моя очередь сервировать стол.
– Там все готово. Твоя забота – собрать всех за этим столом.
Приставив ладони к лицу, Марсана извлекла из недр грудной клетки резанувший нервы первобытный крик. Кир-Кор невольно поднялся.
– Мамонт отвоевал у голодного троглодита свой хобот, – одобрил Матис.
В ответ донесся вопль Тромбетти-младшего.
Со стороны океана был слышен только шум прибоя. Тромбетти-старшие предпочли не отвечать.
– Ребенок проголодался, – подытожил Матис результат акустического эксперимента. – Откладывать обед не будем.
Обедали на палубе «Алмаза» в купальных костюмах. Над столом был натянут сетчато-белый тент. Сквозь вентиляционные отверстия скупо сочилась небесная синева. Ели молча. Даже Пио был воспитанно немногословен. Тент закрывал небо над головой, и вскоре Кир-Кор обнаружил, что смотреть ему некуда.
Тромбетти-старшие едва успели к десерту. Молчание за столом приобрело свинцовую тяжесть.
– Опаздывать на обед неприлично, – определил свое отношение к инциденту насытившийся эвпедон.
Марсана прыснула. Извинилась. По лицам поползли улыбки.
Кир-Кор склонился к загорелому уху подростка, шепнул:
