Дружников Юрий
Зайцемобиль
Повесть из рассказов, веселых и грустных
ДВЕРЬ
Они терпели поражение. Три лошади уже остались без всадников. Враги теснили их к проходу, а там, за проходом, - лестница. Вся надежда была на Генку Усова - лучшую лошадь в классе. Даже когда на нем сидит какой-нибудь слабак, длинный Усов так скачет, что все расступаются. Верхом на Усове воевать одно удовольствие.
Но сегодня они будто чувствовали, что даже Усов не вывезет.
Только началась большая перемена, собралось в полутемном коридоре человек пять играть в 'отмерного'. Прыг-скок, оседлал - води. Все как в высшем обществе. Новенький Сонкин прыгал через Усова. Усов вообще редко водит. С его ножищами можно прыгать через Тихий океан, в крайнем случае пятки замочишь. А он только улыбается. Рот у него такой, что со спины видно. Если вам через него прыгать, обязательно придется водить. Через шкаф и то легче перепрыгнуть.
Над новичком Гариком Сонкиным все смеялись: он оказался самым маленьким в классе. Прыгнул и оседлал. Надо водить, а у него уже и так мозоль на спине. Сидит на Усове, не слезает.
- Води, Соня!
- Не трать драгоценных минут перемены!
Сонкину водить неохота, он чуть не плачет. Вдруг завелся, обхватил Усова за шею, пришпорил и заорал:
- Война!
- Слушай, Соня, - просит по-хорошему Усов, - слезай. У меня и так бабушку вызывали.
Сонкин будто не слышит. Гарцует на Усове и, сложив руки рупором, кричит:
- Командовать парадом пр-р-иказано мне! Всех пор-р-рублю!
Короче, раззадорил коня. Усов поскакал с гиком.
- Война! Родина или смерть!
Смешались в кучу кони, люди, и черноволосый коротыш Сонкин верхом на Усове врезался в самую гущу боя. А тех, кто был за Усова и Сонкина, уже начали теснить к проходу возле лестницы. Враги кричали 'ура!'. Им тоже, правда, отвечали, но не так уверенно.
Ну ж был денек!.. Не везло... Почти всех вытолкали на лестничную клетку. Держался один только Усов. Он расставил ноги и руками ухватился за дверной проем. А Гарик Сонкин, сидя на нем, отбивался от всадников. Усова поддерживали сзади. Если вдавят, тогда конец. Наступать по лестнице легко, но отступать некуда. Лестница упирается в учительскую, этажом ниже.
Сонкин выбился из сил, и тут его осенило.
- Подымай! Подымай!.. - закричал он.
Что поднимать? Куда?
- Ослы! Снимайте с петель дверь!
Ай да новенький! Голова!
Послушно приподняли тяжелую белую дверь и только тут сообразили, что задумал Сонкин. Дверь перевернули, и в проем торжественно въехала Великая Китайская стена.
- Со щитом или на щите?!
- Со щитом! - гаркнуло войско.
Теперь уже не страшно численное преимущество врагов. Такого они не ждали, и началась паника. Враг позорно откатывался, отдавая коридор.
- Сдавайтесь, вы! Ура-а-а!..
Тут между криками 'ура!' уши различили стук в щит.
- Хитрят, бандиты! - прошептал Гарик. - Двигаем дальше.
- Прекратите! Немедленно прекратите!
Это был высокий женский голос.
- Капут! - сказал Усов.
Перед ними стояла завуч Зоя Павловна. В синем костюме и блузке с кружавчиками. Лучше бы директор. Стыдливо, боясь нарушить тишину, продребезжал звонок.
Они старались незаметно заправить рубашки и дышать не так шумно. Зоя Павловна обвела вокруг пальцем, словно отгораживая их барьером. Остальным приказала:
- Немедленно разойдитесь по классам. Не такое это зрелище, чтобы тратить на него драгоценное время урока.
Сонкин оказался с краю, так что палец завуча очертил границу как раз по нему. Он отклонил голову и потоптался на месте, отодвигаясь. А когда толпа схлынула, перемешался с остальными и исчез.
Войско притихло. Изредка энергично втягивали носами воздух. Это отдаленно походило на всхлипывания и должно было показать, что они раскаиваются.
Зоя Павловна помолчала еще немного. Потом, чеканя слова, произнесла:
- Отнесите. Дверь. На место. Сделайте. Как было. И возвращайтесь.
Едва заметно усмехнувшись, она добавила:
- Не волнуйтесь, я вас подожду.
Они тихо несли дверь обратно, и это было похоже на похороны. Дверь никак не хотела повиснуть на собственных петлях. Если бы был Сонкин, он бы объяснил, как это делать. Усов сказал:
- Навешиваем-то мы кверху ногами!
Перевернули, прищемив кому-то палец, и дверь села на место, будто не снимали.
Подталкивая друг друга, брели обратно. Усов - на голову выше посредине. Самое невозмутимое лицо у него. Ему всегда попадает, поневоле привыкнешь.
Зоя Павловна, конечно, ждала, не шевельнулась за это время.
- Ну вот. А теперь. Давайте. Вспомним. Кто снял дверь?
Они молчали.
- Молчите? Так вы понимаете честность? Товарища, значит, обидеть нельзя, а школу можно? Вы трусы. Вы просто боитесь его, потому что он сильнее вас. Хорошо! Я сама назову зачинщика и не побоюсь. - Зоя Павловна сделала большую паузу, давая им последний шанс. - Это... это ты, Усов. Ты! Твой почерк, голубчик. Ты снял школьную дверь!
- Это не Усов, - сказал кто-то.
- Ах, не Усов? - завуч подняла брови. - Не Усов! Вы его еще защищаете! Все в класс! А ты, Усов, пойдешь за мной...
В класс он не вернулся. Значит, забрали портфель и - домой. Алла Борисовна, классная, говорит вздыхая: 'Усов - это ложь на длинных ногах'. Ноги у него действительно длинные, ничего не скажешь, но ложь его какая-то правдивая. То есть сразу можно догадаться, что он врет. Выходит, он говорит чистую правду. Уроки не сделал - пробки перегорели. Портфель не принес сошел с трамвая, портфель на трамвае уехал. На другой день нашел в депо. Вечно ему достается: у него вид такой, будто он совершенно ни в чем не виноват. Это всегда подозрительно.
Когда разнеслась весть, что виновник 'чепе' - Усов, класс, однако, заволновался. Ведь за чрезвычайным происшествием могли последовать чрезвычайные меры.
В армии Усова было шесть лошадей и шесть всадников. Без него осталось одиннадцать. После уроков провели секретный военный совет на скверике.
- Подумаешь! - говорили одни. - Бог не выдаст, завуч не съест. У Усова сто всяких замечаний, получит сто первое...
- Нет, не подумаешь! - возражали другие. - Кто затеял сражение? Соня! Кто не хотел ввязываться? Усов. Так? Кто предложил снять дверь? Соня! А накажут кого? Усова! Соня, ты у нас новенький.
