колебался. Кто они друг другу? Он снова может считать себя ее любовником, но может ли он считать себя ее другом? Наверняка Ник знает только одно: он хочет быть с ней.
— Веселого Рождества! — Лив переступила через порог и протянула ему бутылку вина. — Немного похолодало.
Погода всегда была выигрышной темой. Ник сделал несколько метких замечаний по поводу снега и температуры, но Лив не обратила на них особого внимания. Она была занята тем, что снимала с себя сапоги и пальто, избегая встречаться с Ником глазами.
— Ты украсил квартиру к Рождеству, — заметила она, искренне тронутая.
— Попытался украсить, — скромно уточнил Ник.
— У тебя получилось. Ты нарядил настоящую елку!
Лив прошла в комнату, с восхищением глядя на маленький огрызок вечнозеленой красавицы, который Ник купил вчера вечером по дороге домой. Kaк только продавец понял, что Ник готов заплатить, он тут же извлек этот жалкий кустик со дна огромного ящика. Но Нику так хотелось сделать для Лив что-нибудь приятное! Возможно, она впервые встречает Рождество не в кругу своей семьи.
— Откуда ты взял украшения? — Она дотронулась до мышки с бейсбольной битой, которая висела на полуголой ветке.
— Эти игрушки висели у нас дома на елке, когда я был маленьким. Мама отдала мне коробку с елочными игрушками, когда переезжала во Флориду. С тех пор я ни разу ими не пользовался, но сегодня решил достать и повесил на елку.
— Вкусно пахнет, — сказала Лив. — Я не знала, что ты умеешь готовить.
— Я просто разогрел цыпленка, которого купил в кулинарии. У нас будет ужин с семью сменами блюд. Все в пластиковых контейнерах.
— Заманчиво. Я сегодня не обедала.
— Как дела? Все успела?
— Не пошло. Я сегодня что-то не в настроении.
— Бывает.
Раньше у них всегда находилась тема для разговора. Но сейчас Ник не знал, о чем говорить. Может быть, бурные ночи плохо отражаются на его интеллекте? Ему хотелось выяснить это из чисто практических соображений, но Лив, казалось, отгородилась от него невидимым щитом.
— Что ж, почему бы тебе не открыть свой подарок, — сказал Ник. Он наклонился и достал красиво упакованную коробку.
— А я не принесла тебе подарок, — растерянно сказала Лив.
— Ты принесла вино. Открывай коробку.
Они сидели на огромном кожаном диване на расстоянии не меньше метра друг от друга. Не пытаясь придвинуться ближе, Ник протянул Лив нарядную коробочку.
— Очень красиво, — сказала она, дотрагиваясь до красной ленты, которой была перевязана коробочка. — Но зачем...
— Я так хочу. Открывай.
Лив начала развязывать ленту с невероятной осторожностью, как будто там, в коробочке, могло быть что-то опасное. Но когда она сняла крышку, ее лицо озарила почти детская радость. И эта радость была самой большой наградой для Ника.
— Ник! Какая прелесть!
На ладони Лив лежала старинная брошь-камея.
— Несколько лет назад умерла моя прабабушка. Мама отдала мне несколько принадлежавших ей ювелирных украшений, из тех, что она сама вряд ли когда-нибудь наденет.
— О, это фамильная драгоценность! Ник, я не могу это взять. — Лив с восторгом смотрела на вырезанный из белого камня женский профиль, прикрепленный к броши, оправленной в золото. — Она такая красивая!
В порыве чувств Лив бросилась к Нику и поцеловала его в губы. Воспользовавшись моментом, он обнял ее. Он так мечтал об этом с самого начала их встречи.
— Я рад, что тебе нравится. Пойдем выпьем вина, а потом сядем за стол.
— Отлично. Я умираю от голода. Что-нибудь кроме цыпленка у тебя есть?
— Обычный рождественский набор. Макароны, картофельный салат, клюквенное желе, ну и все такое прочее.
Они сели за стол на кухне. Ник разделал цыпленка, и они приступили к трапезе. Нику нравилось смотреть, как Лив ест, но сам он аппетита не чувствовал, по крайней мере к тому, что было в пластиковых контейнерах.
Впервые в жизни Ник чувствовал себя неуверенно с женщиной. Раньше, когда они были вместе с Лив, такого с ним не случалось.
— Что ж, мне, пожалуй, пора домой, — сказала она, когда ужин подошел к концу.
— Мне очень жаль, что ты уходишь. — Ник взял ее руку и поцеловал каждый пальчик. — Посиди еще немного.
— Мне пора идти. Спасибо за брошь. Чудесный подарок.
— Останься хоть ненадолго.
— Если я останусь с тобой сегодня, что мы будем делать завтра, послезавтра, через неделю, через месяц?
— Почему ты не хочешь жить сегодняшним днем?
— Я стараюсь. Ник, но мне это тяжело.
— Мы достаточно хорошо знаем друг друга. Лив. Нам не стоит ничего скрывать. Я очень хочу быть с тобой. Разве этого пока недостаточно?
— Возможно, но мы должны думать о будущем. Разве ты сказал мне все, что должен был сказать? — Лицо Лив вспыхнуло, глаза никогда не горели ярче. — Как ты ко мне относишься?
— Ты не выходишь у меня из головы.
— И что же?
— Я не уверен, что смогу стать таким, каким ты хочешь меня видеть, — признался он.
— Ты не хочешь даже попытаться. Боишься?
— Нет, я не хочу снова стать причиной твоих страданий. Я хочу быть с тобой, но не хочу, чтобы мы обманывали друг друга. Возможно, наши отношения не продлятся долго, но почему мы должны лишать себя удовольствия быть вместе?
— Я понимаю тебя, — сказала Лив.
Она нагнулась, чтобы надеть сапоги. Нику хотелось остановить ее, никогда в жизни он не хотел ничего так сильно. Но он не знал, как стать мужчиной, который ей нужен.
— Наверное, ты права, — сказал Ник, и это были самые горькие слова в его жизни. — Возможно, будет лучше, если ты уйдешь.
— Я ухожу. — Лив надела пальто, но вдруг вспомнила о броши, которую Ник приколол ей к свитеру. — Я не могу принять ее. Ник.
— Я подарил ее тебе. Она теперь твоя.
Сердце Ника сжалось от боли, когда он увидел, как Лив откалывает брошь.
— Нет, я не могу. Это слишком ко многому меня обязывает.
— Если она тебе нравится...
— При чем тут нравится? Эта брошь — настоящее чудо! Но она символизирует преемственность поколений, верность семье, супружескую любовь. Все эти вещи для меня слишком много значат, а для тебя они не значат ничего.
Лив протянула брошь Нику. Лучше бы она ударила его.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
