простыню и видит окровавленную застывшую голову дельфина. Последнего. Delphinus nesarnak, beelzebub, diabolos, nomen oblitum, obliterated).
В Штатах существует множество различных религиозных организаций. Создание фальшивых или осознанно псевдорелигиозных групп, — как ирония, — здесь стало традицией. К несчастью, конституционным правом всех американцев создать свою религию злоупотребляют разнообразные идиоты, которые воспринимают все это слишком серьезно. Так в стране полно странных протестантских культов, над которыми в Англии бы только посмеялись, имеющих реальное политическое влияние. В наши дни, тем не менее, памятуя о дьявольском альянсе таких сомнительных групп, как Армия Христа, Консервативная Семейная Кампания и отвратительный Фестиваль Света, я уже не уверен, что мы можем себе позволить игнорировать то, что происходит здесь, когда аморальное меньшинство, благодаря своему антидемократическому долларовому влиянию, может запретить шоу на телевидении или сделать так, что какая-то пластинка никогда не будет звучать в эфире или вообще не выйдет в свет. Среди непочтительных, сатирических церквей, попадаются поистине замечательные. Возможно, самой знаменитой из них была Нео-Американская Церковь, созданная Артом Клепсом в 1960-х годах. Церковным причастием в ней служил изменяющий сознание наркотик ЛСД, более действенное ритуальное средство, чем пресный хлеб католицизма, будь он превращенным или нет. В книге Клепса «БуХу Библия», обдолбанный битник требует, чтобы члены церкви думали о дивном новом мире необузданного блаженства, созданном здесь, на Земле, а не на каких-то там смутных желанных небесах. НАЦ даже отправилась в суд, чтобы доказать свое конституционное право — как истинной религии — коллективно употреблять ЛСД в своих ритуалах. Судья Джессел, который незадолго до этого вел процесс Оливера Норта, как и следовало ожидать, просто вышвырнул Клепса из суда. Ничтожный ублюдок.
Памятуя о скандале, разыгравшемся вокруг занудных «Сатанинских стихов» Салмана Рушди, мы не можем не вспомнить Американскую Мавританскую Ортодоксальную Церковь, которая была откровенной пародией 1960-х годов на ислам. Затем было еще Движения Разногласия, возглавлявшееся колдуном Белой Веревки Робертом Антоном Уилсоном. Человеком, который, как жена Лазаря, оплакивал дважды. Главная идея разногласцев — Бог был женщиной. Они были художниками-утопистами, понимавшими, что мир держится на словах, что они должны писать. Миф Движения, шутка, которая, как все хорошие шутки, по сути своей весьма печальна, была вдохновлена несколькими книгами. Первая — «Principia Discordia», другая — иллюминатская трилогия, которую все еще можно найти на книжных полках магазинов вокруг Юнион- сквер в Сан-Франциско.
Иллюстрация: Боб Доббс
Одна из наиболее занятных здешних псевдоцерквей хорошо известна и в Лондоне, это Церковь СубГения. Ее лучший слоган — совершеннейший идиотизм — «Намотай шерсть на свои глаза». Церковь была основана в 1978 году в Далласе Иваном Стэнгом (Дуглас Сан-Клер Смит). Дуг в обычной для себя художественной манере взял картинку из старого журнала, которая якобы олицетворяла собой американский «успех», добавил имя Боб Доббс и стал рассылать эту открытку всем подряд, рассказывая, что конец света наступит 5-го июля 1998 года, но если они пришлют вознаграждение священнику, то станут членами Церкви СубГения и в конце времен будут спасены пришельцами. Довольно забавная идея, состряпанная на скорую руку. Тысячи людей присылали ему деньги, Стэнг стал довольно богатым и знаменитым.
Картинка с Бобом Доббсом вскоре всплыла в американском андеграунде и получила распространение в английских фэнзинах (в основном в журналах об индустриальном искусстве, выпускаемых в Шеффилде и Манчестере, что неудивительно) и, как часто случается с подобными вещами, она сформировала необычную позицию аутсайдерского превосходства.
Я несколько двойственно относился к подобному мейл-арту. Оно выражает главную проблему большей части «альтернативного» искусства. Потому что оно в личном творческом отношении может быть полезно и забавно, и в других людях пробуждает стремление общаться и Производить, а не только Уничтожать. Также оно может дать одиноким людям ощущение, что они не одиноки, и направить по слегка «подрывному» пути самовыражения художников, которые слишком экстремальны, чтобы стать популярными на Корк-стрит или в галереях на Мелроуз-авеню, но, в конечном счете, это все, на что оно способно. Оно не может изменить чей-то мир.
Я — в Хейт-Эшбери-версии «Rough Trade». Играют «Scritti Politti», и я оказываюсь во временной петле. Когда-то лидер «скритов» Грин Гартсайд, затем миниатюра марксистского арт-сквоттера из Кэмдена — жаловался мне на те самые вещи, благодаря которым она стал знаменитым. Выпуск самодельных записей, кустарная почтовая рассылка пост-панкового поколения Джона Пила, рассылка отксерокопированных листовок, кассет, пластинок. Все это, говорит он, скучно. Это была слишком идеализированная, глупая, антисоциальная жизненная позиция устаревшего банального мира Блюза, Бэкона и Берроуза. Грин впадает в депрессию, спрашивает, есть ли у меня какие-нибудь наркотики (у меня нет), а по утру приходит в себя на больничной постели, и доктора хмуро говорят, что он чуть не умер. После выздоровления трясущийся Грин бросил марксизм и утратил веру, а «Утративший веру» стал новым хитовым синглом «скритов» и записью года для Джона Пила. Примерно так я себя чувствую здесь, на «Rough Trade».
Очень славные нуво-хиппи, которых я здесь встречаю, держат первое издание «Rapid Eye One» на стендах своих магазинов. Очень волосатый мужчина бросается ко мне, жмет руку, говоря, что это лучшее из всего, что он читал, за последние лет сто. Я чуть не падаю в обморок. На рекламной табличке, стоящей рядом с книжкой, они написали — «очень круто», и похоже этого достаточно. И тут я осознаю, что стал почти знаменитостью — люди просят у меня автографы!
Получить по утру почту и обнаружить «интересные» изображения на открытках от мейл-художников со всего мира поначалу очень приятно, но спустя время новизна сетевого общения — смутное чувство товарищества, эстетическое удовольствие от обнаружения почты, которая не является Официальным Запросом — проходит, и теперь большая часть всего этого отправляется прямиком в мусорное ведро. Это не означает ничего, кроме того, что в мире существуют миллионы таких же, как ты, неудовлетворенных, претенциозных ублюдков. Посмотрите на постеры и флаеры в «Rough Trade» и кофешопе, они все Такие, какими, как ты знаешь, они и должны быть. «Дадаистские» нарезки и коллажи, повторяющиеся фотографии, на некоторых даже проставлены штампы, которые мейл-артисты, в жалкой погоне за официальностью, сотворили для себя. Но мне это все кажется пустой стилизацией, вдохновленной движением Альтернативного Искусства, неотъемлемой частью которого и является Мейл-арт. Графический отдел революции. Но, в самом деле, какая польза от кучки людей, любящих посылать друг другу открытки? Я родился за месяц до начала 60-х, и, возможно, уже слишком стар, слишком глуп или слишком циничен, но я считаю, что если эти образы не говорят ни о чем, кроме как о некой туманной «альтернативной» позиции, если они не привносят немного света в эту удушливую темноту, значит, как говорят местные, это хреновая идея.
Мой друг в Лондоне (весьма недооцененный художник Николас Слэгг) сделал себе татуировку под обеими подмышками. Он любит демонстрировать ее в ресторанах, полных туристов. В одной подмышке — слово «Да». В другой — слово «Да». Отличная татуировка. Хорошая шутка для вечеринки. Возможно, для некоторых Дада — Бог, помогающий миллионам людей справляться с Повседневностью каким-то скромным, но изощренным способом, но здесь, сейчас, Дада — мертвая лошадь, или мертвая собака.
Абсурдности, как и протеста, как и перестановки, более недостаточно. Мертвая Собака или любая другая гниющая туша, если уж на то пошло в этом отношении, была полезна для активистского искусства в 1928 году, и в обществе, зависящем от животных (живых, но, что гораздо важнее, мертвых) в качестве
