такого отношения к звукозаписывающей индустрии и деньгам в целом он зачастую оставался без гроша.
Однако известность имеет свои преимущества. Один из посетителей Храма — Антон ЛаВей, глава Церкви Сатаны (узаконенной в США). ЛаВей, которому нравится идея TOPY, кажется готов передать неоперившемуся издательскому подразделению Храма права на издание в Великобритании его неопубликованных книг, таких как его довольно бестолковая «Сатанинская Библия».
Другое знакомство Дженезиса, возможно, поможет выпустить на лейбле Храма ранние «звуковые эксперименты» «Velvet Underground», в другом случае речь идет о правах на издание избранных сочинений Теренса Селлерса.
Этот писатель однажды столкнулся с Пи-Орриджем в лондонском кафе и был представлен Питеру Гетти, прилетевшему на «Конкорде» из Нью-Йорка, чтобы взять интервью у Пи-Орриджа для своего «Evergreen Review». Питер, который в день своего 25-летия унаследует изрядный кусок фамильного состояния, отвез своего измученного бедностью собеседника на самолете на несколько дней в Париж, а Джен отплатил ему за услугу, познакомив Гетти с человеком, написавшим некоторые из картин, висящих над каминами дома у обоих — Брайоном Гайсином.
Убежденный беккетианец (если таковые существуют), в настоящее время Питер пишет пьесу. Поскольку он не гонится за прибылью, эту вещь наверняка разнесут критики за отсутствие «страсти» или какой-нибудь другой высосанной из пальца ерунды, безотносительно к достоинствам произведения, просто потому, что общество не может поверить в то, что создается в чисто творческих целях — считая это потаканием слабостям, несмотря на то, что, как это ни смешно, его мотивации должны быть самыми чистыми и бескомпромиссными.
Сингл «Процесса», однако, был раскритикован согласно этой извращенной логике. Он не претендовал ни на что кроме любовной дани уважения поп-музыке, независимо от того как это было сделано. Стиль шестидесятых, с их невинным идеализмом Фермы Язгура (имеется в виду ферма, где в 1969-м году состоялся фестиваль Вудсток — прим. ред.) теперь, сквозь временную перспективу выглядящих круче, сейчас интересует Джена и в музыкальном, и в духовном отношении. Так же как в свое время экзотические напевы Мартина Денни, соединенные Пи-Орриджем в неравном браке с техно-попом Дюссельдорфа, стали источником дальнейшей работы TG, «Psychic TV» сейчас проходят стадию эксцентрического эйсид-хауса, в противопоставление сотрясениям пост-панка. Настроение, нашедшее отражение и в нынешнем стиле одежды Пи-Орриджа.
Прежний, милитаристский имидж Храма — суровый, в черных и серых тонах, устрашающе выбритый и брутальный, был представлен (вполне намеренно) как мода. Храм, стремящийся быть свободной ассоциацией, заинтересованной в «Индивидуальности», принял униформизм, чтобы проверить частную и общественную реакцию на него. Чтобы сыграть в озорную игру с модой, сводя ее на нет. Точно так же, как Храм играет с поведенческими моделями, предлагаемыми организованной религией.
Теперь черные рубашки и камуфляжные куртки, значки, напоминающие фашистские, и скрипучие «Доктор Мартен'с», создававшие у обывателей ложное впечатление, что Британское Движение наводнило задворки Ист-энда, канули в небытие. (Идея заключалась в том, чтобы отдать должное Дизайну и Имиджу и вырвать назад мощный образ, узурпированный нацистами. Но большинство людей истолковали это неверно: модные левые обвинили Пи-Орриджа в том, что он фашист, и в это же время на него неоднократно нападали правые скинхеды, обзывавшие его «жидом»).
Ныне для Пи-Орриджа, уставшего от монотонной лондонской копоти, автомобильных пробок и дождей, бородатых социалистов, белых шлюх на высоких каблуках и акров серых муниципальных домов, всё стало прекрасно и светло. Но так было не всегда. Как-то раз TG наняли дизайнера одежды, своего друга Лоренса Дюпре, чтобы он разработал для них собственный камуфляж (можно приобрести сотни различных видов камуфляжа со всего мира, и у Пи-Орриджа имеется неплохая коллекция, но группа хотела уникальный). Он предложил жесткий, угловатый дизайн в черно-бело-серых тонах. TG сшили эти костюмы и частенько выступали в этой униформе — «урбанистическом камуфляже». Сейчас, протестуя против окружающей серости, Пи-Орридж зачастую щеголяет в шелковом сари, пурпурных слаксах и с длинным конским хвостом, переплетенным разноцветными шерстяными прядями.
Дженезис многозначительно именует этот стиль — «Гиперделия», смесь психоделии и модернизма. Теперь Храм говорит о «Гневной Любви», объединении мирного идеализма хиппи и воинственных, неистовых протестов ситуационистов 1968 года. Избирательная любовь, оправданный гнев, рождающийся из полного крушения надежд.
Для Джена Гневная Любовь — позывные нового, реалистического радикализма. «Радикализм — это то, что ты делаешь, а не то, как ты выглядишь. Радуйтесь и действуйте! Не разрушайте, не расчленяйте, не расставляйте силков… Радикализму дает силу строительство, а не разрушение. Каждый день это общество совершает массовое убийство. Оно убивает воображение, потенциал, возможности людей всех возрастов и полов, но более всего это сказывается на молодых. Им предлагают убивать время Крэком, убивать оптимизм сарказмом и гипнотизировать себя смертью, постоянно рядясь в Черный».
Гневная Любовь — это видение Тимоти Лири, сталкивающееся с непробиваемым предметом — жестокой реальностью тэтчеровской Британии. Как пишет Пи-Орридж в Бюллетене Храма: «ВКЛЮЧИСЬ (контроль), НАСТРОЙСЯ (на Себя), ОТРУБИСЬ (от Контроля)… МЫ ЛЮБИМ, но так, как это можно делать в 80-е. Мы ЛЮБИМ борьбу, мы ЛЮБИМ надежду… Мы чувствуем ГНЕВ по очевидным причинам».
Гневная Любовь означает — Хватит Вредить Друг Другу. Не потому, что это «хорошо», а потому, что это пустая трата времени. Это отклонение от истинной борьбы. Борьбы каждого индивида. Борьбы против самодовольства, пуританизма, однообразия, предубеждения, вины, страха, ограничений. Борьбы против социальных проявлений КОНТРОЛЯ.
Этот новый, практический радикализм проявился в организованной Храмом демонстрации у посольства ЮАР на Трафальгарской площади 14 сентября 1987 года, приуроченной к началу суда над Мозесом Мойекасо в Йоханнесбурге, и в серии демонстраций Храма у брайтонского аква-центра, требующих освобождения дельфинов, которых заставляли давать представления в убогом бассейне (деятельность, которая обычно не ассоциируется с «сатанистами-нацистами-арт-порнографами», надо полагать).
Гневная Любовь прославлялась на нескольких мероприятиях PTV, таких как день «Буйства Глаза» в Электрическом Бальном Зале. PTV играли с Оркестром Гневной Любви и шестью другими группами на девятичасовом «фестивале под крышей». В партере продавалась «Гиперделическая Здоровая Пища», был организован «Теле-Визионерский Зал» и дискотека, но вспомнил ли кто-нибудь, что надо захватить с собой презервативы для «Шатра Свободной Любви»?
Такие действа, как Буйство Глаза, побудили людей действовать, а не просто присутствовать на представление. Игнорировать современную моду и нелепую одержимость СМИ 80-х «Стилем», диктуемых самодовольными, монотонными голосами Питера Йорка и Ллойда Гроссмана, — и радоваться жизни.
Буйство Глаза вызвано ВИДЕНИЕМ и НАБЛЮДЕНИЕМ того, что в действительности происходит в обществе. Концепция Гневной Любви направляет порождаемый ими гнев не на уличные бунты, а на конструктивные цели. Непринятие. Усиление восприятия. Пленка перематывается назад… «Радикализму дает силу строительство, а не разрушение…»
Какая бы терминология не использовалась, по-видимому, в настоящее время Храм отражает суть нового хиппизма. Все зависит от ваших взглядов на хиппи, считаете ли вы это плохим или хорошим. Если вы пленник моды, то для вас они неуместны и отвратительны. Но если вы рассматриваете хиппи как человека, который находится в активном поиске и творит для себя жизнь, свободную от уловок и компромиссов, от давления материализма и моды, то, возможно, вы сочтете, что это неплохо. Лично я нахожу, что в настоящее время Храм все же чрезмерно увлекается проблемой одежды. На вечеринке, организованной PTV на судне на Темзе, например, в приглашении говорится, что вы должны быть одеты в Психоделические одежды, иначе вам будет отказано во входе — очень похоже на «эксклюзивные», «альтернативные» клубы Вест-энда начала 80-х, которые оперировали дресс-кодом, гарантировавшим, что все будут выглядеть «оригинально», если станут походить на Мэрилин, Боя Джорджа или одну из бывших подружек Роберта Элмса. Действительно, каждый Бюллетень Храма нападает на черное и серое. Несмотря на то, что ношение простой, классической одежды, невзирая на моду, сводит моду на нет и уменьшает объем умственных усилий, затраченных на такие пустяки, как покупка и выбор одежды. Как и Индивидуум (sic), которым является человек (принимая некоторые игры Пи-Орриджа со стилем), возможно, не имеет значения для
