неизвестных листьев. Он взял у нее пакет и, пока она раздевалась, прошел на кухню. Вынул овальную буханку хлеба со знакомым пивным запахом. Зелень слегка подвяла на концах, но в целом была свежая. Теплицы у них тут, что ли?.. с каких это пор?
— Очень благостное место, — сообщила Дагмар, входя. — У вас тут церковь шестнадцатого века, ты знал? Мне служка провел экскурсию, так красиво, витражи, фрески. И даже орган есть!
Она разрумянилась во всю щеку, слегка вспотела, несколько рыжих волосков прилипли к вискам, а глаза сияли и по инерции щурились после солнца. Уверенно огляделась по сторонам:
— Где у тебя доска? Ну, хлеб нарезать?
— Да я обычно так справляюсь, на весу, — усмехнулся Олег.
Взял нож, но Дагмар тут же отобрала его четким экономным движением, словно разоружила часового. Олег принес рабочий табурет и сел к столу. Пускай хозяйствует. В конце концов, вопреки распространенному женскому мнению, это отнюдь не ключевой бастион в мужской жизни.
— Хозяйка лавки такая милая женщина, — продолжала она. — Все мне рассказала, где тут что. В принципе, чтобы здесь нормально жить, совсем необязательно каждый день кататься в город. Местные же вообще не ездят, правда? Если нужно что-нибудь этакое, заказывают Лотте, и ее сын раз в неделю…
— Ее сын утонул, — зачем-то сказал Олег.
— Да? — она коротко обернулась через плечо и продолжила резать. — Как жалко. Значит, у нее было два сына…
Значит, два, кивнул он. Я не подумал. Все объяснимо, и порой настолько просто, что чувствуешь себя идиотом. Дагмар закончила с хлебом и принялась мыть и разбирать зелень. И что-то было очень неправильно, он никак не мог уловить, вычленить, выбросить на свет. Ну допустим, всю эту траву выращивают в каких-нибудь ящиках на окне, а Дагмар уж точно пообаятельнее, чем я. Нет, зелень просто отводит глаза, другое, другое…
— У тебя сметана есть?
— Майонез.
— С майонезом не так полезно. Ладно, давай.
— Возьми в холодильнике.
— Вообще здесь очень четко налажена жизнь, — Дагмар взялась шинковать салат на весу, из-под ее пальцев посыпался в миску зеленый дождь. — Я думала, такие поселки существуют за счет рыбзавода, который сам на грани банкротства. Оказывается, ничего подобного. И не натуральное хозяйство в чистом виде, хотя и оно развито, конечно. Я зашла на почту, поговорила там с одной девушкой…
— Ты, похоже, со всем поселком перезнакомилась.
— Не выдумывай, когда б я успела? Так вот, она работает в отделении нашего банка, я и не знала, что оно здесь есть, крохотная кабинка с малепусеньким окошком, просто ужас, сидеть там весь день, а через него проходят такие операции… как бы объяснить, чтоб ты понял…
— Куда уж мне.
— Да, это без образования сложно, — не смутилась Дагмар. — В общем, люди в месяц одних процентов получают больше, чем вся моя зарплата, и твоя, кстати, тоже. А поскольку в хозяйстве почти все производится на месте, пускают деньги дальше в оборот.
— То есть я живу среди миллионеров.
— Ага, — она закончила резать, отряхнула руки, обняла его за шею. — А тебе кто мешает? Правда, насколько я поняла, надо стать членом гильдии рыбаков. Ты рыбу ловить умеешь?
— Попробую.
— Попробуй!
Она выскользнула из его рук сильным движением, словно и вправду большая рыба, и несколько минут они гонялись вокруг стола, хохоча и опасно задевая посуду. Дагмар не давалась в руки, и Олег выбился из сил скорее нее, скорее, чем это позволительно нестарому еще мужчине, который к тому же каждое утро… черт. А ведь она куда выносливее и целеустремленнее, чем я думал. Она не просто пришла на мою территорию — она окружает меня со всех сторон, занимая местность вокруг, чужую, до сих пор даже не изученную как следует. За пару часов она узнала о жизни поселка больше, чем я почти за два месяца. И еще неизвестно, о чем они беседовали с Йоной.
Но что-то все равно неправильно. Совершенно не так. Вразрез.
— Давай есть, — она шумно переводила дыхание вперемешку со смехом. — Твои голубцы уже холодные.
— Поставь в микроволновку.
— Ага. А ты садись.
Образовалась тишина, внезапная и совершенная, так бывает, когда люди вдруг одновременно обнаруживают, что им совершенно не о чем говорить. Пискнул таймер микроволновки. Дагмар застучала посудой, заполняя кухонное пространство нужными звуками.
— Значит, тебе здесь понравилось, — подытожил Олег, разделывая голубец на зернистые руины. — Во всех отношениях.
Дагмар повела бровями под рыжей челкой:
— Как тебе сказать. Все-таки, наверное, скучно… одному. Ничего не происходит, правда?
Он хмыкнул:
— Ты уверена?
Она смотрела вопросительно, и он вдруг понял.
Витраж. Если она сегодня чесала языками с половиной поселка, запросто вызнавая у жителей все, от банковских тайн до режима работы лавки, если лазала по церкви, туристически восхищаясь местной достопримечательностью, — почему никто не рассказал ей о разбившемся витраже? По всем закономерностям психологии, человеческой и социальной, при полном комплекте мотиваций, сознательных и неосознанных, да просто по законам жанра — должны были. В первую очередь! Поразить, излить, поделиться с новым в кои-то веки человеком, мифологизируя таким образом коллективные впечатления очевидцев: новорожденная легенда бурлит в их воображении, ее волна докатилась уже и до санатория. Если никто не обмолвился на данную тему, это необъяснимо. Ну допустим, не догадались, тотальные тормозы, может быть, — но ведь она сама не могла не спросить, увидев зубчатую дырку на церковном фасаде…
И вернувшись ко мне, должна была начать именно с этого. Тем более что говорила же о церкви! — но сразу свернула на другое, куда менее интересное, на лавку, зелень, банк, рыбную ловлю. Необъяснимо. Неправильно.
— Витраж, — проговорил он, со скрипом допуская, что Дагмар просто приберегает сенсацию к десерту. — Как оно тебе?
— Красиво, — отозвалась она с набитым ртом.
И, прожевав, уточнила:
— Который под карнизом? Апокалипсис?
Витраж был цел. Сверкал из-под карниза рыжими и пурпурными огнями в сложной композиции переплетенных фигур. Апокалипсис. Олег специально попетлял на машине по улочкам поселка, чтобы убедиться. Убедился. Теперь можно выезжать на шоссе.
Дагмар молчала. Обиделась. На себя саму даже, пожалуй, больше, чем на меня — действительно, никто же не спрашивал, не тянул за язык, не… Сама проговорилась, что зелень в лавку хозяйский сын привез утром из супермаркета; просто и объяснимо, как всегда. И, бедняжка, распахнутыми несчастными глазами смотрела, как проскальзывает в моей улыбке коротенькая логическая цепочка: снег-шоссе- собирайся-поехали-в-город. Прокололась. Никто не виноват. Она, конечно, попробует еще раз.
Дорогу действительно расчистили, и расчистили хорошо: укатанный снег зашпаклевал все трещины и выбоины, и машина катилась гладко, словно по лыжне. Море ровно синело внизу, тоже как будто укатанное, без единой морщинки. Сосны, поворачиваясь в ракурсе, постепенно укоротились и потеряли наклон, а затем вместе с морем скрылись за объездной. Дагмар смотрела вперед, и профиль у нее был четкий, как на монете: нос, будто проведенный под линейку до вздернутого кончика, крутой полукруг подбородка, — Олег раньше и не замечал. На заднем сиденье тихонько погромыхивали лыжи.
