И Стар вдруг согласился:
— Плевал. Потому что…
Образовалась тишина.
На физиономии Воробья, вращавшего глазами туда-сюда, прыгало жадное любопытство. Толик напрягся: где-то рядом, он чуял, совсем-совсем близко ходило то самое, готовое вырваться наружу, пролиться потоком информации-исповеди, тайну которой он, профессионал, вовсе не обязан блюсти. Эксклюзив, за каким он так долго охотился впроголодь. Незаметно включить диктофон, клон мобилки на том же шнурке. И пусть выкладывает свое накипевшее, слишком долго державшееся в тайне, а теперь дрогнувшее под чересчур высоким напряжением. Ну, Стар, поехали!..
И тут на шее громыхнула авангардным аккордом мобилка.
— Машка, блин!..
— Здравствуйте, господин Бакунин.
Он покачнулся на корточках и чуть было не рухнул назад, позорно, прямиком на пятую точку. Только этих не хватало. Почему, какого черта все, абсолютно все вокруг только и делают, что командуют им?! Независимым, самодостаточным профессионалом — каждый, буквально каждый, кому не лень?!!
Выдавил:
— Да, я слушаю.
— Начну с приятного, — собеседник, похоже, был настроен на долгий задушевный разговор. — Сегодня вы получите гонорар. Совсем без денег в Срезе — я вам искренне сочувствую.
— Чего вы хотите?
— У вас мало времени? — весело удивился звонивший. — Бросьте, этот юный взломщик еще минут пять проваландается с замком. Но ваш деловой подход мне нравится. Мы хотим, чтобы вы остались живы, господин Бакунин. Поэтом
— Подождите, — Толик зыркнул на пацанов, отодвинулся на полметра, прикрыл трубку ладонью. — Откуда вы… а почему вы реши… а Машка?!
Мобилка ответила дробными гудками. Чертыхнулся, нажал ответный звонок: абонент был недоступен. Огляделся по сторонам: снисходительный Бейсик, любопытствующий Воробей, Стар, безнадежно съехавший с темы… впрочем, уже неважно. Они что-нибудь слышали? Что-нибудь поняли?!
— Фотокорша? — спросил Бейсик. — Что там у них? Как она ухитрилась позвонить?
Ага. Аки фанера над Парижем. Идиот.
— Значит, так, — отчеканил Толик, поднимаясь на ноги. — Всё отменяется. Всё.
— Да что вы говорите, Анатолий?
— Нет, правда, Бейсик, — Стар тоже встал, протаранив головой кусты. — А если их там просто тряхнет, если начнут с перепугу палить куда попало?! Пускай сначала Открывачка вернется с результатами замеров, и тогда…
— Я ж говорю, — подскочил Воробей. — Вдруг не возьмет?!
— И вообще, — почувствовав поддержку, Толик воспрял и пошел в наступление, — мы уже минут сорок не отслеживали никаких новостей! Хрен его знает, что там сейчас происходит. Может быть, уже наладили переговоры. Он же чего-то предлагал, тот черный. Возможно, к ним как раз послали парла…
Толик осекся. Лицо Стара наполовину заслоняли ветки, другая половина дробилась в тени. Но что-то прыгнуло, изменилось в этом лице — до ужаса разительно, как если б его прогнали через мультимедийную программу. Он знал. Он всё, к чертям, знал, и надо было с самого начала послать подальше остальных — и прижать его к стене, допросить, вытянуть информацию!..
А потом всё равно позвонили бы… эти.
Бейсик усмехнулся. Он единственный остался сидеть, и его взгляд снизу вверх не потерял ни капли превосходства. Пожал плечами — сверху этот жест выглядел странновато, в нем было что-то сейсмическое. Вздохнул:
— Бунт на корабле, да? Я предвидел. Ни с какими результатами Открывачка уже не вернется. Сами видели, там одна кнопка. И замерит поле, и замкнет, и далее по тексту… Стой, дурак! Тебя же из окна подстрелят!!!
Толик рванулся было следом. Разумеется, не по-идиотски, напролом, сверкая движущейся мишенью на фоне бассейна. По кустам, по стеночке, аккуратно… сколько там еще, они говорили, Открывачка проваландается с замком?..
Мобилка.
— Алло?!
— Вам плохо объяснили, Бакунин? На место! И пригнитесь, черт бы вас побрал!..
Он собирался ответить. Или спросить.
Застучало сухой россыпью: та-та-та! — как будто продырявили мешок с горохом или пустили автоматную очередь, ненастоящую, киношную. И окно напротив перечеркнулось косым пунктиром, и мелкий дождик прошелся по глади бассейна, и посыпались ветки кустарника за тренажерами, и Стар, взмахнув руками, откинулся на спину… А оно все сыпалось и сыпалось, скучно и монотонно, и Толик успел удивиться — зачем? — прежде чем догадался упасть лицом вниз в теплую пыль…
И настала тишина.
— Это не я, — очень отчетливо произнес голос, похожий на рвущуюся бумагу.
Толик приподнялся на локтях и увидел цветы. Ковер из бело-розовых цветов, покрывающий чьи-то плечи и затылки, чью-то обувь, землю, отогнутый язык драной решетки. Цветов не осталось только на ветвях, и потому они сделались совсем прозрачными. Они открывали, как на ладони, по-прежнему девственно-голубой бассейн, перевернутый шезлонг, выглядывающие из-за него ноги в кроссовках без носков…
Окна скалились по краям клыками осколков, что-то темное было перекинуто через раму, словно сброшенная одежда. Потом там показался темный силуэт с длинным выростом на плече, спокойный, деловитый. Выглянул в окно. Проверил.
Дальше Толик не смотрел.
Рухнул, будто на дно пропасти, в удушливые цветы.
Когда мы с сеньором Ричесом дошли по физике до электричества, он сказал: этот раздел можно пропустить, когда-нибудь его всё равно перепишут для Среза. И мы пропустили. Поэтому об электричестве Исходника я тоже ничего толком не знаю. А Миша, он же всегда начинает с того, что пытается объяснить мне разницу — между двумя неизвестными. И сердится. Говорит, если я в принципе ничего не способна понять, зачем мне вообще это нужно, занималась бы лучше домом, ребенком… Так несправедливо, папа. И домом, и ребенком я занимаюсь. Просто хочу хоть немного вникнуть в то, чем занимается он.
Последнее время к нам часто ходит Лынин, они с Мишей подолгу обсуждают разработки. Я напросилась присутствовать при их разговорах. Миша удивился, завел, как всегда: зачем тебе это надо, ты же ничего не поймешь… а Лынин, когда услышал, вообще почему-то воспринял в штыки. Знаешь, по-моему, именно поэтому Миша и разрешил. Странные у них отношения. Миша говорит, сугубо деловые, ничего личного. Не знаю.
Вчера договорилась с Драго, чтобы он присмотрел за Коленькой, пока мы будем в гостиной. Подала мужчинам чаю и сама тоже присела с ними за стол, с краю. Старалась следить за разговором, просто следить, не теряя нити, но даже это получалось с огромным трудом, под конец ужасно разболелась голова. Сам понимаешь: разработческий жаргон, цифры, формулы и тезеллит, тезеллит… иногда мне казалось, будто это — единственное знакомое слово. Но досидела до конца. И кое-что все-таки уловила.
Они начинают промышленные разработки. Ты, конечно, в курсе, что такое промышленность. Я тоже — из уроков истории и твоих газет. У нас в Срезе никакой промышленности, естественно, не было и быть не могло без электричества… мы с сеньором Ричесом, как ты помнишь, пропустили эту тему. Но теперь всё будет по-другому, потому что Миша открыл способ высвобождения энергии из тезеллитового поля. А, собственно, почему я решила, что Миша? Это мог быть кто угодно из исследовательской группы или даже любой разработчик они все ему подчиняются и обо всем докладывают. И Лынин. По-моему, он никак не может забыть, что Миша когда-то был молодым специалистом, мальчишкой под его началом…
