Усмехнулся:
— Ты меня спрашиваешь? Простого разработчика?
Разработчика, а как же. Казалось, он сам смеется над своей хлипкой легендой. Или, наоборот, подтрунивает над ее, Эвы, нелепым недоверием к чистой правде.
Ладно. Теперь — как можно более равнодушное лицо:
— Если всё произошло так методично и спокойно… Откуда тогда пропавшие без вести? Девушка- фотограф и этот… телеведущий?
Кажется, получилось.
Красс поднялся и снова склонился над телевизором, гоняя колесико туда-сюда и тихонько поругиваясь себе под нос. Не оборачиваясь, пожал плечами:
— Ну, зато после штурма началась полная неразбериха. Оцепление рассыпалось, прорвались репортеры, родственники, зеваки дикими стаями, ну и медики, естественно, причем от конкурирующих клиник, полно драконов с логотипами топталось перед камерами… Короче, при желании запросто можно было пропасть.
— При желании?
— А что? Говорят, он по жизни редкостный бабник, этот Брадай.
— А-а.
Вот, собственно, и всё. Большего ей не узнать: ни от него, ни от кого-то другого. Что ж, вынесем пока за скобки; если хватит самообладания и сил. Должно хватить.
— Оставить? — Красс отодвинулся от экранчика с веселеньким видеоклипом.
Эва кивнула.
— Подвинься.
Он втиснулся рядом, обняв ее за плечи, вернее, пристроив у себя под мышкой, — словно вставил деталь механизма в соответствующее гнездо. Плотно, не пошевелишься. Претендент, удачно примеривший роль героя-спасателя и разжившийся на этом неограниченными полномочиями. На данный момент она во всем зависит от него, о чем он прекрасно знает. С этой зависимостью надо что-то делать. Срочно.
— Кстати, ты же не завтракала, правда?
— По-моему, уже скоро обед.
— Не учел, — он слегка нагнул голову, и борода щекотнула Эвину щеку. — Ладно, обед скоро будет. Доставка в корпус. Правда, на одного, но я…
— Ничего, поделимся.
— Я тоже так думаю. После обеда отлучусь ненадолго, надо покрутиться среди ребят, чтобы не было лишних вопросов. Заодно принесу тебе спецовку со склада. А как закончится вечерняя смена, пойдем гулять.
— Куда?
— Куда ты хотела. На экскурсию по разработке.
В его объятиях — сухой мускусный запах и потрескивание тезеллитовых искр в волосах — становилось всё труднее дышать. Эва попыталась высвободиться; разумеется, ничего не вышло. Слишком четко, плотно пригнанная деталь чужого механизма…
— Подберем впечатляющий шурф, древний, колониальных времен. Как ты заказывала.
— Я заказывала? Кому?
— Не мне, так Питу Анхелю, какая разница. И желательно с отражалкой, верно?
Ей вроде бы удалось отодвинуться от него на самый край кресла:
— Что?
— С оптиграфической аномалией, — спиной почувствовала его ироническую улыбку. — Можно устроить. У нас на разработке есть всё.
Он попытался снова притянуть ее к себе, но Эва не далась, встала рывком, опять сбив резким движением настройку хлипкой антенны. Красс чертыхнулся, протянул руку через подлокотник и выключил телевизор. Эва обернулась: искорки ехидной усмешки по-прежнему прятались в его бороде.
— Договорились?
Пожала плечами:
— Договорились.
…Он ушел. Предварительно занес и оставил на тумбочке запечатанный фаст-фудовский пакет; поделился, и не сказать чтобы нечестно. Эва медленно пережевывала сандвич, многослойный и основательный, рассчитанный на полное насыщение здорового мужчины-разработчика. Который, без сомнения, перекусит где-нибудь в другом месте. И который дал ей непозволительно много — несколько часов — на размышление.
То, что он ей предложил, больше всего похоже на приглашение в ловушку. Откровенное, без особой маскировки — что неправильно, поскольку идет в разрез с основными законами игры. Тот, другой, работал гораздо тоньше… и еще вопрос, кто из них большего достиг. С какой стороны посмотреть.
Нервно усмехнулась, отпила газировки из закрытого стакана, продырявленного сверху трубочкой. Претенденты, до сих пор утомлявшие однообразием тактики, вдруг резко свернули в разные стороны. Панибратская откровенность нараспашку — и рафинированная загадка, инкогнито в чистом виде. Хозяин каморки с тумбочкой и раскладным креслом — и призрак, растворившийся в ничто.
Кстати, может быть, удастся узнать о нем что-нибудь еще.
Отложив полсандвича, она включила телевизор и на удивление легко настроила изображение; даже странно, что Красс так долго возился каждый раз с этим колесиком. Подкрутила звук и вспрыгнула с ногами в кресло.
Минут десять ничего интересного на крошечном экранчике не происходило. Эва успела дожевать сандвич и допить воду, когда, наконец, соизволил начаться выпуск новостей. Тех же самых. Вялых, вчерашних по сути. Всё те же имена и цифры бегущей строкой. Выступление эксперта по экстремистским движениям, речь которого показалась бы умной, если б ничего не знать… И последнее:
— Наш корреспондент посетил в больнице бывших заложников, пострадавших в результате теракта. Подробности в сюжете.
Сюжет длился не больше минуты. Следующие полчаса Эва просидела неподвижно, не в силах протянуть руку, чтобы избавиться от пестроты и щебета рекламы. Увиденное не заключало в себе ни малейшей информации, напрямую связанной с тем главным, что было необходимо всерьез и немедленно обдумать…
И тем не менее, это меняло всё.
Ты не приехал. Впрочем, я так и знала. С тех пор, как увидела у Мишиной секретарши приглашение для тебя. Точно такое же, как для всех остальных. На стандартной открытке с золотым тиснением. Официальный текст, отпечатанный в Исходнике, и в специальной графе — секретаршиным почерком с завитушками: полковнику Николасу Роверте. И небрежный Мишин росчерк внизу.
А меня он даже не попросил подписать. Не знаю, согласилась ли бы я. Но Миша не предложил, и… Я не стала заговаривать с ним. об этом. Может, надо было? Папа?!
А так — мне скорее понравилось. Конечно, очень устала с непривычки, зато впервые за последние два года — море впечатлений, разговоров, лиц, шуток, развлечений, танцев, конкурсов, игр, фейерверков… Оказалось, что Миша потрясающе умеет организовывать праздники. Все гости, включая аристократов и миллионеров из Исходника, выражали свое восхищение — искренне! — я бы заметила, если б нет. О каком- то провинциальном уровне и речи быть не могло. И, знаешь, у меня и вправду оказалось самое красивое платье!
Когда объявили драконьи состязания, и гости высыпали на внешнюю галерею замка, я улизнула и поднялась в детскую. Уверенная, что Коленька уже спит, а спящий он похож на лунный лучик — такой сияющий, прозрачный, нездешний мальчик… Но он не спал. И няни в комнате не было.
Был Мшиа. Он держал Коленьку на руках у сводчатого окна с витражом, и огни фейерверка сверкали сквозь цветные стекла, а драконы носились туда-сюда, и чешуя переливалась, и всё это было так потрясающе красиво, что я тоже прильнула лицом к витражу, и Миша обнял меня за плечи. Вот так мы
