— Я же ненадолго, без вещей, — ответила отрывисто, не в такт.
— Ага.
На мгновение она поймала его взгляд: искоса, из-под низу, чуть не из-за оттопыренного малинового уха. В этом взгляде было: понимание, одобрение (впрочем, с оговорками), легкая насмешка. Удивительный мальчик. Структура его не получит. Она, учительница — бывшая, но разве это что-то меняет? — сделает всё, чтобы такого не допустить.
Воробьев и Бушняк уже заняли места в креслах телепорта. Дмитриев отступил немного в сторону, давая ей дорогу; в этот момент Эва шагнула назад и легонько подтолкнула его в спину: иди. Садись в кресло и ни о чем не спрашивай. Ты умный парень, ты сам, сопоставив и проанализировав факты, сделаешь выводы. И объяснишь остальным — если посчитаешь нужным.
Поехали, ребята. Слава богу, с вами разобралась. Счастливого телепорта.
Створки схлопнулись, будто гигантский моллюск внезапно ожил. Эва распласталась по одной из них и стремительно, как ртуть, перетекла к ее основанию, где очень кстати ветвилась в огромной вазе декоративная акация. Присела за вазой на корточки; цепляясь за шипы, стащила белый костюм и повязала поверх купальника парео. Отработанный, прямо-таки родной уже способ. Переждать несколько минут, до прибытия телепорта из Исходника. Выйти, смешавшись с толпой. Должно получиться. Стоп, темные очки. Какая маскировка без очков…
Когда она вышла на улицу, уже темнело. Освещение здесь было далеко не такое яркое, как на набережной; хорошо. На площадке перед телепортом толпились пассажирские драконы, дикие с погонщиками, а инициированные сами по себе, со светящимися логотипами фирм-перевозчиков. Взять инициированного. С драконами всегда легче договориться, чем с людьми.
О чем договариваться, решим уже в небе.
— Повыше, — попросила она, и дракон, понимающе кивнув, энергично заработал крыльями под острым углом. Стоячий знойный воздух превратился в прохладу и ветер.
Ей тоже необходимо сейчас же, немедленно — перевоплотиться, сменить роль, стать другим человеком. Не в первый раз за эти дни; но до сих пор оно выходило само собой. Как легко и мгновенно она сегодня утром снова превратилась в учительницу, Еву Николаевну, для которой не было и не могло быть ничего важнее, чем эти непутевые ребята, оставленные без присмотра и успевшие натворить бог знает что… Они и сейчас — на первом плане, заслоняя собой всё. Мертвая Марина. Катя, не находящая себе места от любви, ревности и вины. Виталик, попавший в поле чужих интересов… И Сережа.
О них надо забыть.
Впрочем, о Сереже — нет. Она может позволить себе роскошь помнить о нем, вернее, о том, что он рассказал. «Идущие в пламя» — значит, это они подбросили отцовский мундир под ее подъезд. И они же позвонили ей через некоторое время, надеясь на ее реакцию, ожидаемую, так хорошо подходившую для их целей… Пока всё совпадает. Сандро и его товарищи хотели, чтобы она, Эва Роверта, знала: отца убили.
Вот и удалось выговорить. Хотя бы про себя. Но — удалось, и теперь будет легче.
«Идущие в пламя». Экстремисты, молодые и не очень, жестокие и наивные, романтичные и беспощадные. Чего они добивались? Реставрации режима Лилового полковника, о котором знали в своем большинстве понаслышке, но четко ассоциировали с величием и процветанием Родины. И, конечно, доступа к Ресурсу — слабо представляя себе, что это такое. Отец и слышать о них не хотел. В те считанные разы, когда этим ребятам удавалось прорваться к нему сквозь кордоны цивильных спецслужб, — безжалостно высмеивал и спускал с лестницы.
Возможно ли, что однажды… Они рисковали головой — и были встречены в штыки, они ждали обрести духовного лидера — а нарвались на желчного старика, давно разочаровавшегося во всех на свете идеалах… Могли?!
Могли. Особенно если вспомнить, что они натворили потом. Убить в порыве жгучей обиды и благородного гнева — вполне. Но фальшивый мундир, инсценировка самоубийства, а затем циничное обращение к ее, Эвы, дочерним и патриотическим чувствам… нет. На такое претендент по имени Сандро способен не был. И другие, такие как он, тоже. Никогда они не посмели бы настойчиво обращать ее внимание на убийство, если бы сами совершили его. У них было понятие о благородстве, своеобразное, но незыблемое.
Даже Структура, которая, по словам Фроммштейна, контролировала их действия с терактом включительно, без сомнения, делала на него поправку. Она могла подвигнуть этих ребят на безумие, преступление, смерть, но не на подлость.
Сережа ошибся. «Идущие в пламя» отца не убивали. Собственно, потому она до сих пор здесь, в Срезе… в этом Срезе.
Дракон выровнялся; огромные звезды, летевшие в лицо, снова заняли законное место над головой. Заметно похолодало, Эва обхватила руками плечи, символически кутаясь в невесомое парео. Ничего. Она должна привыкать к холоду.
— Куда теперь? — спросил дракон.
— Туда, — она махнула рукой в сторону горизонта. — Полетаем над морем.
— Может быть, немного снизиться? Вам будет теплее.
— Не надо.
Идем дальше. Раз уж она вспомнила о Структуре… Грязную работу Структура вполне могла выполнить и сама. Отец не подчинялся Структуре, сказал Фроммштейн. Значит, его пытались себе подчинить… а она, Эва, ничего не знала. Похоже на отца. Никогда он не рассказывал дочери о том, что по-настоящему принимал всерьез.
Но если они, исчерпав все прочие методы воздействия, приняли решение… Тогда у них должен был быть четкий, безотказный план дальнейших действий. Когда организация такого уровня готовит операцию заранее, она проводит ее чисто. Как случилось, что Структура, имея безусловную фору по всем направлениям, допустила весь этот хаос с претендентами и террористами, до сих пор, по сути, ничего не добившись?
Как они могли пойти на убийство, зная, что не обладают достаточной информацией по Ресурсу? Понадеялись на альтернативный источник, который считали гарантированным? На ее письма?.. или на нее саму?
Возможно, им спутали карты цивилы. Последние двинулись ва-банк, сделав смерть отца публичной, достоянием общественности. И, кстати, именно они с самого начала приложили максимум усилий к тому, чтобы она, Эва, попала в Срез. Они хоронили отца в фальшивом мундире… и, наверное, могли бы ответить на вопрос, до или после его смерти пропал настоящий. В обоих случаях, именно у цивилов была самая простая возможность совершить эту подмену. И множество других возможностей: от доступа к ее письмам — до…
Решение устранить отца могло быть принято и на государственном уровне. Версия, ничуть не хуже и не лучше других. По крайней мере, она объясняет множественные нестыковки и накладки: на государственном уровне без таковых никогда не обходится.
И что теперь?..
— Я разворачиваюсь, — сказал дракон. — Дальше частные владения.
Эва всмотрелась в далекие огоньки внизу: неужели вилла Фроммштейна?.. конечно, у кого еще могут быть частные владения в интернационализированном Срезе. Далековато залетела. По-видимому, все оставшиеся деньги пойдут в уплату услуг дракона. Но это уже не столь важно. Она не собирается задерживаться здесь. Она просто не имеет такого права — если не хочет, чтобы кто-нибудь из претендентов всё же добился с ее помощью своей цели. Сейчас, когда удалось обрезать все хвосты, ни в коем случае нельзя рисковать.
Жаль, что Сережа не оказался прав. Если бы смерть отца можно было и вправду взвалить на совесть «Идущих в пламя»…
Структура или цивилы?
Цивилы или Структура?
А ведь она в любом случае ничего не смогла бы поделать. Даже если бы узнала точно. Какое тут может быть возмездие — в отношении государственной спецслужбы или международной организации?
