— Подожди, — все-таки вклинился он. — Ты фотографировала Эву Роверта? Для Федора Брадая?!
— А что? — Машка усмехнулась ему снисходительно, словно несмышленышу. — Он же тоже претендент. На твое любимое наследство Лилового полковника. Ты не знал?
Толик кивнул. Творческий подъем, на волне которого он летел, как серфингист, до сих пор, не шел ни в какое сравнение с цунами, с девятым валом восторга, взметнувшим его к небу теперь. Прошептал восхищенно и тихо:
— Не знал.
Ботинки с шипастыми платформами всё равно скользили по льду. Хотя лед здесь пока еще был тонкий, еле видимый, словно ламинатная пленка на камнях. Снег, а возможно, иней, лежал кое-где, в основном сглаживая затененные ложбинки и шпаклюя трещины в скалах, — и тем не менее выглядел дико, самим своим присутствием бросая вызов солнцу, лету, Срезу.
Это горы. Просто она ни разу тут не была. Миша, наверное, не удивился бы.
Это безумие.
Красс тоже поскользнулся и высказался длинно и заковыристо, но негромко, себе под нос. Федор нервозно усмехнулся. Идиоты. Самоубийцы. И она сама — ничуть не лучше них обоих.
Погода действительно портилась. Вершина горы полностью тонула не то в тучах, не то в тумане: нечто белесое, расползающееся, как раствор известки в ведре. Эва затруднялась определить, видны ли отсюда настоящие снега — или это всё та же туманная взвесь маячит прямо и вверх по курсу. Ветер налетал порывами, похожими на рваные лоскутья колючего одеяла, а в промежутках просто секло наискось чем-то невидимым, не понять даже, сухим или мокрым. И ни малейших сомнений: всё это — только начало.
Брадай вырвался вперед; взобрался на площадку, ровную и длинную, как фуршетный столик, и остановился там, нервно постукивая палкой с металлическим наконечником — альпенштоком?.. Чересчур архаично звучит, наверняка уже выдумали другое название. Самой Эве не удавалось извлечь из такой палки ни малейшей пользы: на льду скользит, в трещинах застревает намертво, а выдергивая, рискуешь потерять равновесие. Правда, Красс вроде бы страховал сзади, оправдывая таким образом свое вечное отставание. Может быть, пора уже пропустить веревку через карабины на поясе и дальше идти в связке? Или еще рано?
Никогда в жизни она не чувствовала себя такой идиоткой, недоразвитой девочкой, ничего не знающей о жизни, как здесь, в горах. Даже тогда, в жуткие первые месяцы в Исходнике… самое время вспомнить.
Решительно двинулась вперед. Поскользнулась. Запоздалое подстраховочное движение Красса, желчная усмешка Федора. И туман впереди. Или все-таки снег. Или и то, и другое.
Брадай протянул руку, помогая вскарабкаться на фуршетный столик. Хотел сразу двинуться дальше, не дожидаясь соперника; Эва придержала его за локоть комбинезона, скользкого даже сквозь шерсть толстой перчатки. Посмотрела вниз, поверх Крассовой головы в шапке с нелепым помпоном. База казалась отсюда еще более игрушечной, чем со спины транспортного дракона, Эва еле отыскала крайний корпус у подножия горы. А ведь они, по идее, еще совсем невысоко. Даже не добрались до линии серьезного снега.
— Уже недолго, — сказал Федор негромко, ей одной. Уверенности в его голосе не было.
Откуда у него возьмется уверенность? Откуда ей хотя бы теоретически взяться?! Она, Эва, поверила ему и пошла за ним только потому, что больше верить было некому и, соответственно, не за кем идти. А он сам? Кому или чему он поверил? Какой у него источник информации? Будет смешно, если выяснится, что опять-таки — ее письма… В особо оригинальной трактовке пространства между строк.
Да нет. Вряд ли. Не настолько же.
— А ведь хорошая штука — барометр, — Красс, пыхтя, вылез на площадку. — Действительно, буран идет. И нас предупреждали.
Брадай сделал широкий жест полукругом вниз, красивый, телевизионный:
— Спускайся, полковник. Пока не поздно.
Пожалуй, уже поздно, прикинула Эва, взглянув на небо. За несколько минут оно спустилось совсем низко, тяжелое и бледное, как нечистая вата. Склон просматривался теперь не больше, чем на десяток метров вперед и вверх, база внизу потонула во мгле. Ветер сек по щекам всё сильнее и почти непрерывно. Снег отвоевывал себе приличные территории длинными узкими языками. Она переступила с ноги на ногу, и на снегу образовался рубчатый след. На мгновение.
— Кто-нибудь знает, что делать, если нас занесет? — спросила со звенящей издевкой. — Зарываться в снег и ждать спасателей? Или…
— Спасателей здесь нет, — отрывисто ответил Брадай.
— То есть?
— Это правда, Ева, — вмешался Красс. — Потому курорт и не развивается. Насколько мне известно, им не дают лицензии на турпоходы в горы, потому что не могут наладить как следует спасательную службу.
— Странно.
Претенденты переглянулись — помимо воли обоих получилось, будто они дружно высказываются на одну тему и, что еще недопустимее, согласны друг с другом, — и двинулись вперед одновременно, как по стартовому выстрелу. Эва чуть застопорилась, и Красс подтолкнул ее в спину. Нежно. Насколько возможно сквозь комбинезон.
— Да, странно, — заговорил Федор. — А знаешь, в чем дело, Ева? Всё дело в том, что здесь пропадают драконы. На порядок чаще, чем люди. Чуть ли не каждый второй-третий драконий патруль не возвращался даже с тренировочных вылетов. Улавливаешь?
Красс едко усмехнулся его многозначительности. Эва кивнула; да, улавливаю, но это мало о чем говорит. Внезапно пробила паника: а вдруг у него больше ничего нет? Вдруг — только результаты изысканий над картой горной местности с точками в местах предполагаемого исчезновения патрулей и кривыми между ними?! Если это всё, на чем строятся его предположения… Если они лезут неизвестно куда только потому, что какие-то драконы…
Драконы — да. Они всегда чувствовали это гораздо тоньше людей. Гораздо легче попадали в резонанс. У них получалось само собой… всегда… почти.
Сцепила зубы. О Драми — не сейчас.
Ветер превратился в колючую стену, которую приходилось пробивать, нагнув голову. Эва поскользнулась; тормозя, застряла шипастой подошвой в трещине, уже невидимой в снегу. Красс стремительно упал на колени — нет, все-таки на корточки, — завозился у ее ног, помогая выбраться, и она успела удивиться, как это Федор уступил без боя такую честь. Щурясь, подняла голову: Брадай разматывал тонкую веревку у пояса, неуклюже тыкая ее конец в карабин. Попав, развернулся, сделал несколько обратных шагов, размашистых из-за попутного ветра, и оказался рядом с Эвой в тот самый момент, когда Красс выпрямился во весь рост.
Они стояли совсем вплотную. Слишком. Особенно для врагов.
Эва шагнула вперед, попыталась встать между ними; Федор слегка отстранил ее и ловко, с первого раза пропустил веревку через ее карабин. Размотанная часть витка, чересчур длинная, болталась на ветру, путаясь петлями и узлами.
— Полковник?
Красс не двинулся с места. А Федор ступил еще на полшага ближе, хоть это и казалось невозможным. Протянул руку… то есть протягивать было некуда, просто поднес пальцы к его поясу. Мгновенное движение: шерстяная перчатка на карабине, и тут же поверх — другая перчатка.
— В этом нет смысла, — сказал Красс.
— Да неужели? В цивильном управлении, наверное, такому не учат, но вообще-то в буран альпинисты…
— Вот именно. Мы не альпинисты. Мы не сможем друг другу помочь, а вот спровадить на тот свет — запросто. Лично я предпочел бы иметь возможность спасти Еву, когда ты оступишься и потянешь ее за
