когда я последний раз садилась за инструмент?.. судя по горе конспектов и учебников на крышке, еще до начала сессии. Вот именно, давно пора бы разобрать эти завалы… Заняться чем-то совсем-совсем далеким от этого монстра, уже два с половиной года как полностью подчинившего себе мою жизнь… от «Миссури».
Мама чуть ли не каждый день повторяет, что, если б не она, я сейчас не получала бы блестящее образование в престижнейшем вузе страны, а до сих пор, как дура, надеялась бы поступить в консерваторию. Где мне сразу, еще на предварительном прослушивании, сообщили, что у меня нет ни слуха, ни таланта. Сообщил старенький, классически-благообразный профессор, у которого не могло быть как явных, так и подсознательных мотивов подсекать крылья юному дарованию. Я, конечно, поверила: и старичку, и маме. И подала документы в МИИСУРО.
Если бы не «Миссури», я бы никогда не встретила Андрея.
Если бы не «Миссури», я бы его не потеряла.
Далеко прятать книги и конспекты не было смысла, и я просто переложила их с крышки фоно на его верх, выстроив там небольшую пизанскую башню. Если упадут за инструмент, придется потом его отодвигать… ну и пусть. Имею я право хоть полчаса не думать о каких-то конспектах?!.
Гамма до мажор на четырех октавах— туда-сюда, и так четыре раза; конечно, пальцы уже двигаются вдвое медленнее, чем нужно. Хроматическая гамма; ну, с ней всегда было легче. Теперь для разогрева какой-нибудь самый сумасшедший этюд Черни… надо же, до сих пор помню. И почему в музыкальной школе никто не замечал, что у меня нет слуха?
На кульминации триолей в третьей октаве я отдернула руки от клавиатуры, вскочила, чуть было не кинулась бежать… Тишина. Показалось, никто и не думал звонить.
А я в общем-то и не ждала.
Сейчас, когда пальцы вернули форму, можно подобрать что-нибудь под голос. Несложное, для души:
До Андрея я совершенно не воспринимала ни Высоцкого, ни Гребенщикова; Цоя с Кинчевым тем более. Я тогда была совсем другая — до Андрея… Тепличное растение, отличница, мамина- папина дочка, жила себе среди самых лучших книг и вообще всего самого-самого… И, разумеется, поступила в самый что ни на есть престижный институт, на первый элитарный набор. Сейчас я даже допускаю, что папа поговорил тогда заранее с консерваторским профессором. Нет, пока не было Андрея, я и помыслить о подобном не могла…
И пока был Андрей — тоже. Просто не оставалось времени думать о чем-то еще, пока он действительно БЫЛ.
И в самом деле звонок!.. Нет, не телефонный— в дверь. Мама всегда зачем-то звонит перед тем, как открыть своим ключом. Вот он уже проворачивается в замке… Я вздохнула и опустила крышку инструмента.
Надо все-таки идти в библиотеку.
Стоявший передо мной дядя с читательским билетом доктора наук брал самое малое штук пятнадцать книжек. Библиотекарша так и сяк тасовала вкладыши; она никуда не торопилась. Впрочем, я тоже.
По другую сторону библиотечной стойки изгибалась, словно отдыхающая анаконда, бесконечная очередь студенческого абонемента. Наравне с учеными здесь обслуживали только студентов «Миссури», и то начиная с третьего курса. Сомнительная привилегия: анакондовая очередь продвигалась, кажется, гораздо быстрее. Без интереса, больше чтобы убить время, я заскользила по ее завиткам в поисках знакомых лиц. Сессия: пол-института должно быть в библиотеке.
Две подружки-первокурсницы, мгновенно опустившие глаза, будто перед этим вовсю обсуждали, во что я одета; может, так оно и есть. Спортивный мальчик, сосед Геры по комнате, тоже первокурсник… как его зовут?.. не помню. Поближе к голове змеи — Аня со второго курса; она перехватила мой взгляд, кивнула и улыбнулась во всю ширь лошадиного рта.
Я вдруг подумала, что, если бы не Андрей, я б не знала ни единой души с младших курсов, да и своих, наверное, до сих пор не всех бы узнавала в лицо. Меня всегда интересовали книги, сны, музыка… Люди — не очень. С людьми трудно, неуютно, постоянно чувствуешь себя не в своей тарелке — если рядом нет Андрея.
С ним — легко. С ним…
Не плакать.
Доктор наук все еще добивался от библиотекарши …на-дцатой книги. Я взяла в руки ящичек с бланками отказов. Перелистала, обращая внимание только на большую букву в углу: «Д» — доктора, «К» — кандидаты… и ни одной «М» — МИИСУРО. На третьем курсе уже никто не воспринимает экзамены всерьез, свято надеясь на «шару» и «халяву». Может, они и правы — если судить по прошлым сессиям. Может быть, но я так не могу. Классический «синдром вечной отличницы»… Я даже усмехнулась — и увидела букву «М».
Тойнби. «Постижение истории». Багалий.
Доктор с шаткой пирамидой в руках направился в читальный зал, а я так и стояла, втупившись в несчастную бумажку, пока библиотекарше с десятой, наверное, попытки не удалось до меня докричаться. Он здесь. Вернее, он здесь был. Без меня.
Ну и что?!.
Сгребла со стойки стопку книг и, позабыв оставить читательский билет — пришлось вернуться на библиотекаршин оклик, — устремилась в зал. И застопорилась в дверном проеме.
Человеческое поле, ровно засеянное склоненными головами. Тихий шелест страниц, будто листва на ветру. И мой методичный взгляд, скользящий по рядам квадратно-гнездовым способом… пастораль. Я спокойна-спокойна: метаться нельзя, иначе ни за что его не найти. Проходившие мимо читатели задевали меня и полушепотом — библиотека! — бросали раздраженные реплики; я не слышала. Последний ряд… нет.
Оставалась еще вторая половина зала за перегородкой. Андрей ни за что не забрался бы так далеко от выхода, но я все-таки прошла вглубь и повторила поиски. И только потом почувствовала себя беспомощно- одинокой, словно мокрая божья коровка на щепке посреди океана.
Что-то сковывало руки. Книги, ручка, конспект. Зачем?..
Но ведь я пришла сюда заниматься, готовиться к экзамену, а вовсе не кого-то искать… Мысль о том, что надо сесть за ближайший стол, засеяв собой свободный квадратик поля, показалась дикой.
— Слава! Иди сюда.
Обернулась на чисто библиотечный крик-шепот. Второкурсница Аня призывно махала своей большой ковшеобразной ладонью. Крайний стол в третьем, считая от меня, ряду. Почему бы и нет?.. Аня встала и отодвинула стул, пропуская меня. Я протиснулась мимо; доставала я ей максимум до плеча. Почти как Андрею.
— Он вчера приходил, — первым делом сообщила она. — Ненадолго, только заказ сделать. Так что, может быть, он еще сегодня… У вас экзамен когда, послезавтра?
Я не помнила, когда и при каких обстоятельствах познакомилась с ней. Эта Аня-великанша то и дело оказывалась за одним столиком с нами в «Шаре», ей часто было «по пути», когда Андрей провожал меня домой, она просила у него прошлогодние конспекты… И отчаянно пыталась со мной дружить. Как будто так и надо. Как будто ей все равно.
— Послезавтра, — кивнула я.
Раскрыла конспект. Принялась листать книжку, танцуя глазами по строчкам. Анин взгляд сверху вниз буравил мне висок.
Как легко убедить себя, что именно это не дает сосредоточиться.
