Хрустнул каблук; пришлось остановиться на долю мгновения, чтобы снять и отбросить в сторону туфли.
Сколько там осталось?.. Впрочем, подсчет секунд еще бессмысленнее, чем уровней.
…А ведь в гриф-мессидже не указывалось, КТО собирается взорвать Башню. Точно так же, как до сих пор неизвестно, КТО держит заложником на Острове Андрея. Знают только ОНИ. Потому что ОНИ — Алина давно перестала сомневаться в этом — знают ВСЁ.
И что из этого следует?..
Она едва успела выставить вперед руки. В ладони с размаху въехало холодное, шершавое от ржавчины железо. Решетка. Древняя, нелепая, установленная черт-те когда, наверное, даже раньше окончательного возведения Башни…
Наглухо перекрывающая лестничный пролет.
Алина рванула решетку на себя; толкнула вперед; снова дернула. Попыталась просунуть голову между прутьями… Затем развернулась и побежала вверх по лестнице. На торцовую площадку. Может быть, еще…
Лифт-капсулы слепо смотрели панелями вызова без единого огонька. Алину передернуло: а если бы?!. Взглянула на голограмму: сорок пятый уровень. Немногим легче, нежели двести пятый.
И снова — пустынный коридор, подтверждающий предположение о всеобщей эвакуации, на которую опоздала она одна, Алина Багалий. Впрочем, это именно предположение, и не больше. С тех пор, как была построена Президентская Башня, властный аппарат сократился в несколько раз, а до сдачи площадей в аренду под коммерческие офисы пока не дошло. В Башне полным-полно «мертвых» уровней: если б еще помнить, какие именно… Без особой надежды Алина заколотила кулаками в закрытые двери. Глухо, пусто. Никого.
Она уже была готова взглянуть на часы. В самый последний раз.
Пожарная лестница! Спасительная мысль упала на голову, словно ньютоновское яблоко. Довольно нелепая; как, собственно, и сама эта конструкция, при всей своей очевидной бессмысленности — одна узенькая лесенка на десятки тысяч человек! — доведенная спасателями аж до пятидесятого уровня. В углу правого торца. Добежать. Успеть!..
Она, Алина, всю свою жизнь успевала всегда и всюду. Вот только сегодня явно не тот случай. Добежать — может быть. Но с какой скоростью сорокавосьмилетняя женщина способна спускаться по шатким металлическим тростинкам на головокружительной высоте? Смешно. Не более рационально, чем прислониться затылком к пролету между дверьми и, согнув колени, медленно сползти вниз по стене…
Мобил-клипса мягко щекотнула ухо, и Алина вздрогнула, будто на плечо неожиданно с размаху опустилась чья-то рука. Но не встала. В этом уже не было смысла.
— Слушаю.
— Алька?! Ты еще там?!! Уровень, сегмент, кабинет— быстро!!! И подойди к окну.
Посмотрела на циферблат: еще минуты три, даже странно. Впрочем, не более, чем…
Подумала, что должна бы удивиться гораздо сильнее.
— Сорок пятый. Я буду возле пожарной лестницы, Гэндальф.
Между дверными створками напротив поблескивало вари-озеркало — темное, пыльное, Поднимаясь на ноги, Алина мельком взглянула в него и провела пальцами по волосам.
— Пригнись! — крикнул он. — А еще лучше — ляг. Зачем ты вообще встала?
Мимо флай-платформы что-то просвистело, слепя и роняя искры. Алина послушалась, пригнулась, закрыла голову руками. Стреляют. Снизу. Но каким образом?.. Неужели интервенты уже в городе?
— Это наши пацаны балуются, — пояснил Гэндальф, приникший к рулевому пульту. — По флай- платформам прикольно стрелять, особенно из фейерпушек. Если попадешь — горит суперово! Но фиг попадут. — Он резко сманеврировал, и Алина едва успела вцепиться в поручень.
Взрыва Президентской Башни она не видела: Сашка заставил буквально распластаться по платформе и сам рухнул сверху, пригибая ладонью Алинину голову. Была вспышка, встряска, безумная вибрация… и еще жар — будто чей-то обжигающий выдох; кажется, ей слегка опалило волосы. А потом— только дымящиеся развалины позади… Алина не стала слишком долго смотреть назад.
Они и сейчас пролетали над развалинами. Чуть левее целый квартал горел лимонным пламенем, вырывающимся языками из-под крыш. Горизонт — клочковатая смесь из малинового зарева и клубов дыма…
Как могло дойти до такого? Когда?!.
Она же держала ситуацию под контролем… до последнего.
— Ты не в курсе, в котором часу они атаковали? — попыталась перекричать свист ветра и грохот отдаленных разрывов.
— Что? — Гэндальф, кажется, не расслышал. — Да какое гам, к черту… Держись!
Флай-платформа встала почти на ребро; Сашка снизился и проскочил между крышами близко стоящих высоток. Похоже, он чуть ли не профессиональный гонщик. За последний десяток лет — нет, больше — она совершенно выпустила его из виду. Как, впрочем, и всех, кто не оправдал своей карьерой принадлежность к проекту «Миссури»…
А он разыскал ее — за три минуты до взрыва. И спас. Мистика какая-то: откуда ему было знать, что супругу Президента (наверное, правильнее сказать — бывшего, низложенного Президента) Алину Багалий отрезали от средств связи и заперли в обреченной Башне?
Впрочем, скорее всего ему тоже прислали гриф-мессидж. Самое простое объяснение. А значит — самое достоверное.
— Узнаешь? — крикнул Гэндальф.
Теперь он летел на самой малой высоте, огибая осенние кроны деревьев, похожие на вспышки пожара. Впереди сквозь желтые ветви виднелось здание причудливой архитектуры: последнее угадывалось даже по разрозненным фрагментам. Флай-платформа опять вильнула — и прямо перед глазами возникла полуразрушенная бомбой или снарядом круглая конструкция посередине строения, больше всего напоминающая надбитую елочную игрушку великанских размеров.
— «Шар», — прошептала Алина.
— «Шар», — прочитав движение ее губ, с усмешкой подтвердил Гэндальф.
Она давно не интересовалась собственной альма-матер. В свое время, когда Андрей баллотировался на второй срок, они решили не вспоминать о его образовании; избиратели это оценили. Пожалуй, именно после того переизбрания само слово «Миссури», равно как и «МИИСУРО», стало окончательно табуированным. А вуз существовал до сих пор. Только назывался как-то по-другому и ничем — кроме, пожалуй, архитектуры — не выделялся среди прочих заведений. Средненький институт, каких много…
В зияющей дыре разбитого «Шара» по-прежнему виднелись аккуратные столики.
Флай-платформа все больше снижалась. Пролетев на вираже мимо выпуклой стенки с рвано-зубчатым краем, они обогнули корпус бывшего МИИСУРО. Сашка пробежался пальцами по клавиатуре пульта, задавая режим посадки.
— Куда мы летим? — запоздало поинтересовалась Алина.
— На встречу выпускников, — ответил Гэндальф. И поймав ее изумленный взгляд, как бы пояснил: — Мы ведь благополучно продинамили наши законные «двадцать лет спустя». А напрасно.
Она ничего не поняла. Впрочем, она уже слишком давно ничего не понимала.
Они совершили посадку позади корпуса, прямо перед входом в низенькое подсобное помещение. Хотя нет, не посадку — флай-платформа зависла примерно в полуметре от земли. Сашка соскочил, подал руку Алине. Заметил, что она босиком; скривился, но, видимо, решил, что это мелочи жизни.
А она только сейчас осознала, насколько он не изменился. Мальчишка. Тот самый паренек, с которым они когда-то — невообразимо давно — пересекались по утрам на общежитской кухне. Несмотря на морщины и поредевшие седые виски.
— Пройдешь до конца коридорчика и спускайся по лестнице, — инструктировал он. — Там долго, но ты не останавливайся, пока не увидишь свет. Наши уже собрались.
— А ты?
Он занес ногу над флай-платформой:
— Мне надо привезти еще кое-кого. Скажешь народу, что скоро буду, и тогда начнем.
— ЧТО начнем?
