было уже поздно. «Кадиллак» на большой скорости удалялся от коттеджа, оставляя за собой облако песка и пыли.
Грега трясло. Все оказалось гораздо хуже, чем он себе представлял. Грег свернул на дорогу, ведущую в Кармел. Он знал о том, что они встречаются, знал о коттедже, но не допускал мысли об их любовной связи. Сколько же это продолжается? Несколько месяцев? Несколько лет? Грег с силой надавил на педаль газа. Теперь понятно, о чем Лизетт хотела поговорить с ним и почему этот разговор так пугал ее.
Обогнав «форд», а затем какой-то фургон, Грег помчался по середине дороги. Пальцы его с неистовой силой вцепились в рулевое колесо, кровь бешено стучала в висках. Люк и Доминик. Она хотела поговорить о Люке и Доминике. Грег едва увернулся от встречного грузовика. При чем здесь Доминик? Какая связь между Брендоном и их сыном? Очевидный ответ отозвался острой болью в груди. Брендон любил Лизетт еще до того, как Грег познакомился с ней. Брендон хотел жениться на ней. Казалось, нестерпимая боль вытесняет воздух из легких. Брендон хотел жениться на Лизетт, чтобы дать свое имя их будущему ребенку… ребенку, который родился через восемь месяцев после вторжения и через семь месяцев после того, как он женился на Лизетт.
Грудь разрывалась от боли. Грег понял, что всегда подозревал это. Доминик — не его сын. Ребенок, которого он любил и воспитывал, не его. Скорчившись от невыносимой боли, Грег упал грудью на рулевое колесо. Перед тем как «кадиллак» вылетел с трассы, он подумал: «Доминик никогда не должен узнать об этом».
Лизетт стояла в облаке пыли, поднятой колесами машины Грега. Все, теперь нечего мечтать ни о поездке в Техас, ни о счастливом будущем. Все кончено. Грег сам сказал это. Лизетт вытерла слезы. Она еще успеет наплакаться. Ладно, надо покончить с тем, зачем она приехала сюда, а потом вернуться домой, и будь что будет.
Люк сидел в ванной, обхватив голову руками. Войдя туда, Лизетт увидела на его горле багровые следы от пальцев Грега.
— Мы уезжаем. — Люк поднялся, подошел к раковине и плеснул себе в лицо холодной водой. — Есть рейс на Лондон в четыре часа дня. Мы успеем на него. — Он вытер лицо.
— Я никуда не поеду с тобой, Люк. И больше мы никогда не увидимся.
Отшвырнув полотенце, он бросил:
— Поедешь. Ты разведешься с Грегом, а я — с Анабел. И мы поженимся, что следовало сделать еще много лет назад. — Взяв Лизетт за руку, Люк вывел ее в спальню. — На сборы нам хватит пятнадцати минут. Сюда мы не вернемся, будем жить в Лондоне…
Лизетт высвободила свою руку.
— Я не поеду с тобой, Люк, — повторила она. — Я возвращаюсь в Сан-Франциско.
— Господи, но почему? У тебя здесь нет будущего. Твое будущее в Лондоне, со мной!
— Нет, Люк, нас с тобой объединяет только прошлое. А этого всегда было мало, и уж тем более сейчас. — Лизетт посмотрела на Люка, вспоминая тот день, когда впервые увидела его в Вальми. — Прощай, Люк.
Спускаясь по лестнице, она навсегда вычеркнула Люка из своей жизни.
Приехав домой, Лизетт сразу поняла: случилось нечто ужасное. Машина Симонет стояла не на месте и с открытой дверцей. Увидев Лизетт, бледная и встревоженная девушка бросилась к ней.
— Ох, мадам, слава Богу, вы вернулись! Я пыталась разыскать вас, но никто не знал…
— Что случилось? Что-то с детьми? Где Люси и Доминик?
— Они еще в школе. Я подумала, что им лучше остаться там…
— Что случилось?!
— Мистер Диринг… он ехал на машине… у него сердечный приступ…
— Нет! — в отчаянии вскричала Лизетт. — Где он? — Она бросилась к своей машине.
— В Центральной больнице. — Симонет устремилась за хозяйкой. — Но вы не можете вести машину в таком состоянии.
Лизетт захлопнула дверцу «линкольна» и дрожащими руками включила зажигание. Сердечный приступ. Он мог умереть. Или сейчас умирает. «Линкольн», визжа покрышками, рванулся с места. Сейчас она должна быть рядом с ним.
— Боже, — взмолилась Лизетт, вливаясь в поток транспорта, — спаси Грега!
— Он в операционной. — Медсестра усадила Лизетт в кресло. — Возможно, мистер Диринг пробудет там несколько часов. Может, попросить кого-нибудь приехать и побыть с вами?
Лизетт не хотела никого видеть. Она ни с кем не могла поделиться своим горем, никому не могла рассказать о том, как они расстались… А если Грег умрет? У нее были обязательства перед его родителями, перед Крисси.
— Сообщите, пожалуйста, его родителям и сестре.
— Хорошо, я позвоню им. Если будут какие-то новости, доктор известит вас.
Это ожидание было самым долгим в жизни Лизетт. В шесть часов усталый хирург в белом халате и в маске вышел из операционной и сказал, что Грега отправляют в палату интенсивной терапии. У него сломаны рука и таз, поврежден нижний отдел позвоночника. Но он жив и будет жить.
— Можно мне увидеть его? — спросила Лизетт, а ее свекровь, опустив голову на руки, залилась слезами облегчения.
— Как только мистера Диринга переведут в палату, сестра проводит вас к нему. Но оставаться в палате интенсивной терапии нельзя. Туда не допускают посетителей, а кроме того, он еще часов шесть-семь будет без сознания.
— Понимаю. — Увидев, что врач нахмурился, Лизетт встре-воженно спросила: — В чем дело? Вы что-то недоговариваете?
— Повреждение нерва в нижнем отделе позвоночника чревато серьезными последствиями, миссис Диринг. И вам следует быть готовой к тому, что ваш муж не сможет ходить.
Лизетт провела в больнице всю ночь и без конца пила крепкий кофе. Доктор считал, что сердечный приступ мог случиться в любое время. Однако Лизетт помнила, как исказилось страданием лицо Грега, когда он сказал ей, что между ними все кончено. И она поняла, что сердечный приступ случился из-за нее.
— Скажите, мой муж может сейчас вынести стресс? — спросила Лизетт у молодого интерна, который ближе к утру сообщил ей, что Грег приходит в сознание, и разрешил посидеть возле него.
Интерн удивленно посмотрел на нее.
— Простите, миссис Диринг, но я не понимаю. Ваш муж перенес сердечный приступ и сложную хирургическую операцию. Ему противопоказаны любые стрессы. Почему вы спросили об этом?
— Незадолго до этого несчастного случая мы с мужем поссорились, — пояснила Лизетт. — Возможно, он не захочет видеть меня.
— Думаю, муж захочет увидеть вас, — с сочувствием проговорил интерн. — А если не пожелает, то медсестра поймет это и попросит вас уйти.
— Благодарю вас.
Лизетт уже направилась в палату, но интерн нерешительно обратился к ней:
— Миссис Диринг… простите меня… вы, наверное, считаете, что ваша ссора с мужем спровоцировала сердечный приступ? То есть считаете себя ответственной за это?
Лизетт обернулась.
— Да, я уверена в этом.
— А я сомневаюсь, миссис Диринг. У сердечных приступов иная природа, и семейная ссора не вызовет приступ у здорового человека. Однако на протяжении длительного периода времени не должно быть ни ссор, ни отрицательных эмоций.
— Доктор, а длительный период — это сколько?
— Пока ваш муж полностью не оправится, но даже и после этого — никаких потрясений. Не стоит рисковать.
