– Тогда чего ж ты мне зубы заговариваешь? Зарежу.
– Не зарежешь. Случится что-нибудь.
– Чего ж это может случиться?
– Не знаю. Что-нибудь да случится.
– Это почему ж ты так уверен?
– Дело в том… брат, – сказал Сусликов, – что я… любимчик жизни.
– Чего… чего?
– Любимчик жизни.
Бандит рассмеялся хриплым, грустным смехом.
– Надо же… придумать такое, кацо… Я тоже любимчик жизни, кацо. Мне все время везет. Когда был маленьким, кошелек с деньгами нашел. Отец был скряга из скряг. Всю жизнь деньги копил. Умер – ни гроша не оставил. А я стал колодец копать под яблоней – на кубышку наткнулся. Двадцать тысяч рубликов. С собой в могилу хотел забрать, мошенник. Деньги, правда, кацо, старые были. Реформа прошла скоро, и вся кубышка пропала. Не догадался, старый скупердяй, в золото обернуть. Ну да мне опять повезло. Тебя вот встретил. Тут уж дело верняк, кацо. Сейчас вот, дорогой, зарежу тебя, камней за пазуху набью и с моста – в речку. До зимы на дне пролежишь, а зимой тебя подо льдом понесет, кацо, аж до самого синего моря. Плавай там, кацо, сколько влезет. А я на поезд и в горы. В такой аул забьюсь, что в жизни меня никто не найдет, кацо. Ни сестрица дорогая, двоюродная, ни муженек ее. Дом построю, кацо, буду жить-поживать, золото наживать. Вот и думай, кацо, кто из нас любимчик жизни.
– Я любимчик жизни, – сказал Сусликов. – Я совсем по-другому любимчик жизни.
– Как же это – «по-другому»?
– Я к ней неравнодушен, а она ко мне.
– Взаимный интерес, что ли?
– Наподобие этого.
– Ну и много ты накопил… язвенник? – презрительно спросил бандит,
– Абсолютно ничего.
– Вот видишь.
– Мне деньги не нужны. Я к ним равнодушен. От них только одно беспокойство. Сидишь – дрожишь, ничего больше не видишь, ни о чем, как о них, не думаешь.
– Что ж тебе тогда от жизни надо, кацо? – спросил Горный брат.
– Ничего. Просто, чтобы она была. Ездить, смотреть, удивляться. Всю жизнь удивляюсь, и конца не видно. Присматриваюсь к ней и никак не могу понять, что же это за штука. Ну а она, наверно, ко мне присматривается, играет со мной в кошки-мышки.
– Доигралась…
– Еще посмотрим…
– И смотреть нечего… Я, дорогой, считаю, что жизнь штука простая, нечего к ней присматриваться. Надо ее брать за горло, кацо. Взял за горло и шарь по карманам. Бери, что лежит, пока она у тебя в руках бьется, как баба. А карманы, дорогой, у жизни всегда набиты. Золотом набиты, вином хорошим, девушками красивыми, домами каменными, «Волгами» белыми. Ну да ладно, кацо, хватит трепаться, тебе это все равно уже ни к чему… Снимай пиджак, дорогой…
– Еще минутку…
– Брось, дорогой, надеяться. Надежды нет. Была да вся вышла. Ну?! – выдохнул палач.
Бандит вдруг рванул пиджак Сусликова на себя. Послышался треск, в свете фонарика мелькнул кинжал. Командированный рванулся в сторону и кинжал по самую рукоятку вошел в землю. Сыпля проклятиями, бандит стал вырывать нож левой рукой, правой держа Сусликова за ногу. Фонарик добросовестно освещал эту сцену, часть посадки и кучу денег в прозрачном целлофановом мешке.
– Стой! – вдруг раздалось сзади. – Ни с места! Старший лейтенант, заходи справа! Иванов, перекрывай спереди! Куда? Назад! Стрелять буду
Сусликов поразился мгновенной реакции Горного брата. Он схватил мешок с деньгами и, петляя как заяц, помчался к мосту.
Кто-то навалился на бедного командированного, со всего маха ударил под дых. Быстрые руки обшарили его. Последнее, что слышал Сусликов, был удаляющийся топот по направлению к реке.
5. «ЖАДНОСТЬ ФРАЕРА СГУБИЛА»
Главный инженер Евгений Семенович Громов решил перенести деньги со свекловичного поля к себе на квартиру. Причин было три. Во-первых, дело с «ограблением века» как-то не получило дальнейшего развития. Милиция продолжала искать Костю Минакова, похоже, другой версии у нее не было, и на заводе, и в городе оставалось все спокойно. Громову казалось, что теперь деньги вполне можно держать дома.
Во-вторых, вот-вот должна начаться уборка свеклы – погода стояла ясная, сухая, но гидрометцентр упорно накаркивал дожди, и вполне возможно, что свеклу начнут копать в этом году пораньше. Будут тогда инфаркты у свекловодов при виде клада. Главный же инженер не хотел выводить из строя свекловодов в горячее для колхоза время.
И в-третьих – самое главное – деньги должны быть сейчас у Громова под рукой. Дело в том, что утром звонил Геннадий Александрович и сообщил ошеломляющую новость. Оказывается, только что подписан приказ о переводе Евгения Семеновича в столицу, в один из главков. Должность, правда, не очень большая, сказал Геннадий Александрович, но главное – зацепиться. Далее Геннадий Александрович сказал, что
