В эти минуты по танкам и мотопехоте гитлеровцев ударили наши штурмовики; в упор расстреливая броневые машины и пушки фашистов, вступил в бой 1-й гвардейский стрелковый корпус. Около тридцати танков, более полка пехоты потеряли тогда гитлеровцы.
А сражение на подступах к Мценску продолжалось. Во второй половине дня к наступающим гитлеровцам подтянулось подкрепление, активно их поддерживала и авиация. Появилась угроза прорыва нашей обороны, продвижения врага на Тулу. И вот в самый разгар противоборства в тылу фашистов вдруг появились наши Т-34. Догоняя наступающие вражеские танки, они с ходу, в упор стали расстреливать их. Это возвращалась из района Орла разведывательная группа из восьми танков под командованием командира танковой роты старшего лейтенанта А. Ф. Бурды. Атака разведгруппы резко изменила обстановку на поле боя: обороняющиеся части, воспользовавшись замешательством врага, пошли в контратаку. Наступление на Мценск было приостановлено.
С новой силой бои развернулись 9 октября. Утром, чуть свет, начался артиллерийский обстрел позиций наших обороняющихся войск, передний край подвергся бомбардировке тридцати «юнкерсов» и снова пошли в наступление танки. Ошеломляюще подействовали на гитлеровских солдат и офицеров вступившие в бой «катюши» — наше новое секретное оружие.
Едва ли не с утренней зарей вступили в бой и мы. Бесстрашно громили врага наши штурмовики на грозных Ил-2, вооруженных реактивными снарядами. Следует заметить, что Ил-2 обладал не только мощным оружием, но и хорошей маневренностью, большой живучестью за счет броневой защиты.
Как-то командир звена младший лейтенант П. И. Михайлов привел после боя свой самолет с семью снарядными и несколькими пулеметными пробоинами. Обе плоскости самолета были неузнаваемо изрешечены, тяга элеронов перебита, и все-таки Ил-2 выдержал, дотянул, как мы говорили, «на честном слове и на одном крыле» до своего аэродрома. Вслед за ним сержант И. П. Вовкогон привел свой штурмовик: после нападения на вражеский аэродром в машине было шесть снарядных и сто восемь пулевых пробоин! После осмотра этого полуразрушенного «ила» я гут же возле самолета объявил сержанту Вовкогону сердечную благодарность за мужество и находчивость, проявленные в бою, и ходатайствовал о его награждении.
В те дни в 6-й РАГ насчитывалось около тридцати Ил-2. Вместе с другими самолетами это составляло немалую силу. Уверенные в замечательных боевых качествах своих грозных машин, летчики смело шли в атаки на любые объекты, становились надежными помощниками наземным войскам на поле боя.
Вот лишь несколько примеров поистине титанической работы штурмовиков. 9 октября звено под командованием парторга одной из эскадрилий 74-го штурмового авиаполка лейтенанта Г. М. Мошинца за один вылет уничтожило пять гудериановских танков, три бензоцистерны, а спустя два дня подбило более десятка самолетов, не успевших подняться в воздух. Сержант-пилот комсомолец Н. Чувин за девятнадцать боевых вылетов в район Тулы вывел из строя несколько танков, более десятка автомашин и четыре вражеских орудия. Летчик того же полка лейтенант К. Г. Котов во время разведки обил немецкий транспортный самолет, который при ударе о землю взорвался вместе с боеприпасами, предназначенными для передовых наступающих частей.
Примеры дерзкой смелости, отличного летного мастерства и товарищеской преданности показали пилоты и другого полка, 299-го штурмового, — комсомольцы В. Я. Рябошапко, П. В. Дубина. Так, 5 октября под Орлом Рябошапко спас командира звена лейтенанта А. В. Якушева. Через пять дней примеру товарища последовал пилот Дубина. Он вывез с вражеской территории сержанта Вовкогона. На глазах у фашистов, под ураганным огнем Рябошапко и Дубина приземлились в поле рядом с подбитыми самолетами товарищей и забрали их в свои машины, выручая из беды.
Беседуя с летчиками, я, помню, задал им один и тот же вопрос: «Как вы решились на такой опасный шаг? Ведь знали, что идете на смертельный риск?»
Сержант Рябошапко с задором и озорством в глазах ответил:
— А я, товарищ военком, вспомнил суворовскую заповедь «Сам погибай, а товарища выручай!». Вот и решил действовать, как учил великий полководец!
Потом уже серьезно, без лукавства, он добавил:
— Как же я мог оставить командира на растерзание гадам фашистам!..
Сержант Дубина ответил сдержанно, без пафоса:
— Конечно, понимал, что могу и сам погибнуть, да только горело в сердце более сильное чувство, чем страк, — желание спасти боевого друга. Это и взяло верх. А кто из наших поступил бы иначе?..
Я посоветовался с генералом Демидовым, и обоих сержантов мы представили к награде.
В 6-й РАГ, как и в бывшей нашей дивизии, была своя газета-многотиражка. По старому опыту мы издавали и листовки о лучших воинах. Военкомы, политруки, агитаторы рассказывали как в печати, так и в беседах с авиаторами о героических поступках их товарищей. Популяризацию инициативы, положительного опыта передовых воздушных бойцов, внедрение его в боевую практику я по-прежнему считал важнейшей составной частью работы нашего партийно-политического звена, требовал, чтобы этому делу уделялось постоянное внимание, чтобы отличившихся своевременно поощряли, представляли к наградам, в арок и досрочно отмечали воинскими званиями.
Фронтовая обстановка, суровая реальность каждого дня войны помогали мне выработать свой подход к формам и методам воспитания авиаторов, изыскивать свои критерии оценки их деловых качеств. Эти качества, как известно, у людей неодинаковы. Я считал, что в каждом человеке следовало увидеть и оценить его не только слабые, но и сильные стороны, делая упор именно на то, чем он силен, умея прощать мелочные недостатки.
В короткий срок нам удалось создать в штабе группы и в политотделе тот крепкий, здоровый микроклимат во взаимоотношениях, который никакими инструкциями не предусмотришь, но без которого в боевой обстановке просто не обойтись.
Удары по врагу 6-й резервной авиационной группы становились все масштабнее. 12 октября в центральной авиационной газете «Сталинский сокол» сообщалось: «В районе Орла идут ожесточенные бои. Фашисты, собрав на этом участке большие силы, пытаются прорвать нашу оборону. Части Красной Армии оказывают врагу упорное сопротивление... Блестящую операцию провели вчера летчики Н-ской части. Разведка обнаружила на аэродроме вблизи пункта О. большое скопление фашистских самолетов. С этого аэродрома немцы, видимо, намеревались произвести налеты на наши военные и промышленные объекты. Однако фашистам не удалось осуществить свой преступный замысел. Летчики подразделений капитанов Сентемова и Шинкаренко поднялись в воздух, взяв курс на вражескую авиабазу. Рядом последовательных атак было уничтожено и выведено из строя свыше 75 самолетов противника».
Скупые газетные строки много не раскрывают. Расскажу подробнее о том памятном боевом вылете.
...Стояла ненастная погода. Сильный порывистый ветер дул, не переставая, вторые сутки. Рваные клочья облаков бесконечной вереницей плыли над землей, сея холодный мелкий дождь. Наступила промозглая октябрьская ночь. Без сна и отдыха наши инженеры, техники и механики готовили самолеты к выполнению, как им стало известно, «особо важного задания». Никто не жаловался, не роптал на условия работы — каждый стремился сделать все от него зависящее, чтобы боевые машины утром поднялись на задание.
С рассветом же, когда на востоке едва определилась линия горизонта, командир 299-го штурмового авиаполка капитан С. Е. Сентемов послал в небо первую ракету. Во всех концах летного поля почти одновременно взревели моторы. Еще ракета — взлет!..
Загруженные до предела бомбами и снарядами, «илы» один за другим поднимались в воздух. Экономя горючее, они сразу ложились на курс и пристраивались к ведущим на маршруте. С соседнего аэродрома к штурмовикам подошли истребители капитана Ф. И. Шинкаренко — они тоже были загружены бомбами. Истребителям предстояло на этот раз вместе со штурмовиками нанести внезапный удар по фашистскому аэродрому.
Группа шла к цели на малой высоте. Под крыльями самолетов пролетали орловские деревни, черные перелески, размытые дождями большаки и проселочные дороги. Ведущий группы старший лейтенант Андриан Остапов хорошо изучил маршрут полета и уверенно вел к цели. В его боевой биографии к тому
