фашисты горя нам оставили, сколько погостов и крестов! Наказываем тебе моим и Мишиным словом беречь нашу фамилию, не позорить ее ни в чем. Поскорее бейте врага, до последнего изверга!
Целуем тебя с Мишей разом очень крепко. Благословляем тебя. Твоя бабушка Марфа. Твой сын Михаил».
Письмо это я храню до сих пор. А тогда политработники дивизии зачитали его во всех эскадрильях. Стоит ли говорить, какой гнев вызвало оно в сердцах наших бойцов.
Через несколько дней стремительного наступления, летая уже на ликвидацию окруженной под Минском группировки противника, мы видели, как варварски немцы разрушили столицу Белоруссии. Сплошные руины, пепел, развалины... По мере продвижения вперед мы узнавали и о новых кровавых преступлениях гитлеровцев на белорусской земле. Одно из них — чудовищное злодеяние, учиненное над жителями деревни Хатынь, неподалеку от Минска.
Это случилось, как я узнал, побывав на пепелище Хатыни, 22 марта 1943 года. Специальный отряд карателей-фашистов нагрянул в деревню неожиданно. Жители не успели опомниться, как в хаты с автоматами в руках и собаками на поводках ворвались гитлеровцы. Угрожая оружием, натравливая собак, они загнали в самый большой в деревне сарай 149 человек. Затем каратели заперли дверь, обложили стены сарая соломой, облили бензином и подожгли его. В небо взметнулось огромное пламя. Крики, плач детей, стон стариков и женщин слились с гулом бушующего огня. Когда под напором обезумевших людей рухнули двери сарая и, охваченные ужасом, в горящей одежде хатынцы пытались вырваться из пламени, палачи открыли по ним огонь из автоматов. Хатынская земля содрогнулась от людских мук, залилась невинной человеческой кровью. 149 жителей Хатыни сгорели заживо в огне. Среди принявших мученическую смерть — 75 детей.
Уже потом, через много лет я узнаю, что не все хатынцы погибли. Посетив второй раз Хатынь — теперь уже мемориальный архитектурно-скульптурный комплекс, — я ознакомлюсь с подробностями хатынской трагедии. Троим ребятам — Володе Яскевичу, его сестре Соне и Саше Желобковичу во время облавы удалось незаметно скрыться от фашистов. И еще трое — Иосиф Каминский, Антон Барановский и Виктор Желобкович — вышли из огня живыми.
В горящем платье, крепко ухватив за руку семилетнего сына Витю, выбежала из пылающего сарая Анна Желобкович. Засвистели вслед пули, и, прикрывая сына, мать, скошенная автоматной очередью, упала. Он так и пролежал не в силах шевельнуться от страха, пока каратели не ушли от пепелища.
Из одиннадцати человек семьи Барановских в живых остался один двенадцатилетний Антон. Когда он выбежал из сарая, его настигли пули. Раненный в обе ноги, мальчик упал, и палачи, приняв его за мертвого, прошли мимо.
Третий оставшийся в живых свидетель страшной трагедии — Иосиф Каминский — выполз из-под горящих обломков вместе с сыном Адамом, но фашистские пули сразили обоих. Отец услышал последние предсмертные слова сына, и сам потерял сознание.
Иду по Хатыни... Дорожка из серых железобетонных плит ведет к каждому из двадцати шести некогда стоящих здесь домов. После зверской расправы с людьми фашисты разграбили деревню, а дома сожгли. На месте домов — символические венцы первого сруба, внутри — силуэт обелиска, означающего кирпичную печную трубу. На каждом обелиске — мемориальная плита с высеченными на ней фамилиями и именами сожженных жильцов дома.
Читаю фамилии и имена на одной из «труб»: Яскевич Антон Антонович, Яскевич Алёна Сидоровна, Яскевич Ванда, Яскевич Надя 9 лет, Яскевич Владик 7 лет, Яскевич Виктор, Яскевич Вера (19-летняя мать), Яскевич Толик 7 недель (ее сын). Спрашиваю себя: «Какие преступления перед людьми совершил Яскевич Толик семи недель от роду? В чем провинились перед миром девятилетняя Надя и семилетний Владик? За что их сожгли живьем германские изверги?..»
Хатынь не одна. 186 белорусских сел и деревень сожгли вместе с людьми гитлеровские головорезы, 260 лагерей смерти и их отделений насадили по Белоруссии — в них уничтожили сотни тысяч советских граждан.
Лагерь смерти Малый Тростенец — в десяти километрах от Минска по Могилевскому шоссе. Мы с группой политработников 1-й воздушной армии посетили его в конце июля 1944 года. Перед войной здесь расстилалось колхозное поле, стояли постройки колхозных дворов. И вот перед нами наполненная трупным запахом, обнесенная колючей проволокой площадка. Возвышаются вышки для вооруженной охраны, на них с разбитыми стендами прожектора, мрачные стены бараков, хранящих сырую могильную затхлость.
Массовые расстрелы заключенных фашисты совершала невдалеке от лагеря в урочище Благовщина. Трупы сбрасывали в заранее отрытые узниками траншеи, засыпали землей и утрамбовывали трактором. Тут же возвышалась кремационная печь, обнесенная колючей проволокой и охраняемая стражей. К печи шла подъездная дорога для автомашин-душегубок. Кузов машин герметически закрывался, а в него нагнетался отработанный от двигателя газ — чего проще! Запертые в кузове люди задыхались за считанные минуты. Из душегубок умерщвленных пленников выгружали в кремационную печь и сжигали.
За несколько дней до освобождения Минска и Тростенца, в конце июня 1944 года, фашисты расстреляли и сожгли в сарае, расположенном на территории лагеря, 6500 человек. А всего в этой фабрике смерти гитлеровские садисты замучили, повесили, расстреляли и задушили свыше 206500 мирных советских граждан.
Чудовищны преступления фашистов на белорусской земле: за три года оккупации они разрушили 209 городов, уничтожили 9200 сел и деревень, свыше 2 миллионов 200 тысяч человек. От рук оккупантов погиб каждый четвертый житель республики.
Зверства фашистов, перед которыми меркнут даже ужасы средневековой инквизиции, вызывали лютую ненависть к ним, звали к отмщению. И мы без устали вели боевую работу, громя врага в небе Белоруссии.
Участие 3-й гвардейской бомбардировочной авиадивизии в Белорусской операции стало всесторонней проверкой зрелости командиров, штабов, политического и летно-технического состава полков и дивизии в целом. Этот экзамен на боевую зрелость мы выдержали с честью. Командование 1-й воздушной армии, Военный совет фронта неоднократно отмечали большую эффективность наших бомбардировочных ударов. Не случайно в ходе операции дивизия четырежды отмечалась в приказах Верховного Главнокомандующего.
За проявленную доблесть и мужество 119, 122 и 123-й гвардейские авиаполки были награждены орденом Красного Знамени, а 123-й гвардейский, кроме того, и орденом Александра Невского. Дивизия тем же указом награждалась орденом Кутузова II степени. Высокие правительственные награды получили многие мои товарищи по оружию. Среди них — командиры полков гвардии подполковники Н. К. Зайцев, С. Н. Гаврилов, В. И. Дымченко, штурманы гвардии майоры М. М. Федоров, А. Н. Медведев, П. М. Попов. С большой радостью орден Красного Знамени прикрепил к своей груди и я.
Наступил август. Наша дивизия получила боевую задачу, которую все авиаторы восприняли с каким-то особенным подъемом. Нам предстояло нанести массированный удар по фашистским войскам, сосредоточенным в Восточной Пруссии, — первый удар за пределами нашей Родины!
На всю жизнь запомнился тот день. Боевые полки взлетали при вынесенных на аэродромы знаменах, под звуки маршей, исполняемых духовыми оркестрами. Музыка сливалась с гулом моторов, и уверенней стучали сердца воздушных бойцов, которые улетали бить врага в его собственном логове. На задание тогда ушли все политработники полков, мой заместитель майор Б. С. Харабадзе, помощник по комсомольской работе капитан Д. В. Одноглазов. Я вел свой боевой корабль вместе со всеми.
Летели в условиях ограниченной видимости. Из-за густой облачности и дождя пришлось снизиться и идти под огнем зениток, подвергаться атакам немецких истребителей. Но несмотря ни на что, удар состоялся. Пролетая над территорией Восточной Пруссии, стрелки-радисты с особым усердием прочесывали пулеметными очередями движущиеся по дорогам вражеские войска и машины, С этого дня наши боевые вылеты в Восточную Пруссию стали регулярными.
Хорошо запомнились бои в районе Шяуляя. Описывая боевые действия тех дней, Маршал Советского Союза И. X. Баграмян вспоминает, как на юго-западных подступах к Шяуляю в бой вступили крупные силы пехоты и до 250 танков противника. Действительно, из донесений разведки нам стало известно, что эти
