Анна Дубчак
Тарантелла
ГЛАВА 1
ЛЮСЯ РОМАНОВА
Двадцать седьмого декабря в музыкальной школе был праздничный концерт. Дети, разряженные кто во что горазд, выходили на сцену и пели разученные накануне куплеты про Новый год, Деда Мороза и Снегурочку. В зале сидели их родители и с умилением смотрели на выступления своих чад. Наталия же никак не могла дождаться конца праздника, то и дело поглядывала на часы и откровенно скучала. Те полгода, что она проработала в школе, дались ей, можно сказать, кровью и потом. Она сказала Бланш, что уходит из школы, потому что у нее нет больше сил мучить ни в чем не повинных детей, что куда больше пользы было бы в туристической поездке в Зальцбург с детьми, чтобы там, бродя по чистым, вымощенным булыжником старинным улочкам, по которым ходил Моцарт, рассказывать о его жизни и творчестве… Бланш смотрела на нее как на юродивую и усмехалась. «Деточка, ты улетела из реального мира чуть больше двух лет назад… Вот когда вернешься на землю, тогда и поговорим о Моцарте и прочих… А сейчас ты просто чувствуешь приближение Нового года… Тебя тянет в город за покупками, за елкой и конфетами… В сущности, ты еще ребенок… С наступающим тебя…»
Елизавета Максимовна Бланш как раз и являлась посредником между небом и землей в жизни Наталии Ореховой. И как ей казалось, эта строгая и умная женщина, которая, наверное, и сама не помнила, сколько ей лет, одна из немногих понимала тоску Наталии. «Ты не можешь стоять на месте и десятки раз повторять одни и те же вещи… Тебе нужно развитие, разнообразие, контрасты… Но не забывай, в каком мире ты живешь. Согласна, иногда даже полезно отступать от правил, но ты летишь… Слышишь меня, Наташа?
Бланш не знала истинных причин несоответствия образа жизни Наталии и того установившегося жизненного уклада, которого придерживалось окружающее ее общество. Она не знала о ее чудесном и очень странном даре, позволявшем ее окунаться в самые низшие слои этого же самого общества и, можно сказать, пачкаться в крови его жертв. Видения, которые посещали молодую преподавательницу сольфеджио и музыкальной литературы Наталию Валерьевну Орехову в момент музицирования на своем рояле, всегда тем или иным образом были связаны с преступлениями. Невидимые информационные или какие-либо другие нити связывали ее подсознание с готовящимися или уже свершившимися убийствами, помогая ей лучше ориентироваться в сути вещей и в конечном итоге в раскрытии преступлений. Ее любовник, прокурор города Игорь Валентинович Логинов, с которым она жила под одной крышей в ее квартире и с которым формально находилась в гражданском браке, не раз пользовался ее помощью, но так до конца и не понял принципа ее работы. Он вообще многого о ней не знал. Честный и исполнительный, бесстрашный и неподкупный, Логинов вызывал у Наталии подчас усмешку вместо восхищения. Его альтруизм не знал границ. Наталия же в отличие от него, научившись у своей приятельницы Сары Кауфман (директрисы косметического салона «Кристина») делать деньги с помощью своего дара, открыла для себя новую жизнь. Деньги, которые она зарабатывала вполне честным путем, отыскивая по заказу своих немногочисленных, но богатых клиентов нужных им людей или предугадывая какие-то важные события в их жизни, наполнили ее жизнь совершенно новым смыслом. Свободу – вот что дали ей деньги. Логинов, ничего не зная о второй, скрытой от его глаз жизни Наталии, любил ее и радовался, что у него есть такая оригинальная и веселая женщина, которая к тому же еще Бог знает каким способом помогает ему в раскрытии наиболее сложных криминальных дел. Даже когда в ее квартире появилась домработница Соня, он воспринял это как должное. По сути, они и жили втроем. И в то же время каждый сам по себе…
Она с легким сердцем выпорхнула из школы и открыла дверцу своего новенького красного «форда». Свой сиреневый «опель» она продала потому, что на улице стояли двадцатипятиградусные морозы, и ей показалось, что в «форде» красного, горячего цвета ей станет как-то теплее… Кроме того, она всегда мечтала именно об этой марке и теперь не могла дождаться конца всех мероприятий, чтобы поскорее сесть в чудесный, обитый черным велюром салон, включить музыку и раствориться в своей, и только
Логинов обещал привезти елку, значит, надо было срочно решать вопрос с елочными игрушками. Кроме того, она собиралась сделать ему подарок. Белоснежный норвежский, с синим орнаментом, свитер был бы ему очень кстати. Думая о свитере и о том, как бы сделать новогоднюю ночь веселой и запоминающейся, она остановилась у магазина «Селена» и вдруг, на какую-то минуту почувствовав себя необычайно счастливой, легко взбежала на высокое крыльцо, снег на котором переливался всеми цветами радуги от бегающих разноцветных праздничных огоньков. В магазине было на этот раз многолюдно: все готовились к Новому году.
Второй любовник Наталии, Валентин Жуков, которого она в силу определенных обстоятельств и сексуальных игр называла Жестянщиком, получит в подарок точно такой же свитер. И между прочим, точно такого же размера. Вот только одеколоны она подарит им разные. Логинову – горьковатый, пряный аромат, что-нибудь из серии «Ланком», а Валентину – что-то цитрусовое или яблочное, нежное, как и все в коллекции ароматов «Ив Роше».
Ей упаковали свитера и одеколоны в разные, очень красивые пакеты и пожелали счастливого Нового года.
– Да я приду к вам еще несколько раз, – пообещала девушкам-продавщицам Наталия. – Должна же я и себе что-нибудь подарить. Ведь я-то у себя одна.
Отъезжая от «Селены», она вспоминала, как примеряла здесь всего лишь неделю назад все подряд, чтобы только вывести из себя одну из продавщиц, некую Хрусталеву… Но ее уже не было в живых. «Так, глядишь, все население города и исчезнет с лица земли. Столько убийств, столько ненормальных ходит вокруг…»
Она тряхнула головой, словно отбрасывая ненужные воспоминания, и поехала за елочными игрушками.
Через полтора часа она поднималась, сгибаясь под тяжестью покупок, к себе домой.
Соня, это слегка располневшее юное существо в белом спортивном костюме и розовом фартуке, плотно обтягивающем грудь, загадочно улыбалась, принимая из рук Наталии пакеты.
– Вы даже представить себе не можете, кто к вам пожаловал…
– Сара? Сергей? Кто?
Она, разуваясь и на ходу сбрасывая с себя шубу, прошла в гостиную и, увидев сидящую на диване темноволосую девушку, не поверила своим глазам. Это была ее однокурсница по музыкальному училищу Люся Романова, ее подружка, которую судьба занесла в далекую деревню Вязовку и от которой она вот уже года три как не получала ни одного письма, ни одной открытки.
– Люсенька, ты? – Она бросилась ее обнимать и растрогалась настолько, что в глазах появились слезы. Она словно помолодела на эти несколько лет, которые разделяли ее студенческую пору жизни с настоящей, взрослой, к которой она еще так и не привыкла.
– Наташа, как я рада тебя видеть… Честное слово, ты хорошеешь с каждым разом все больше и больше… Ты просто леди, роскошная и изящная… А я самый настоящий колхоз. Там, где я живу, просто невозможно сохранить себя… Ты понимаешь, о чем я… Это дыра, конец света, это отсутствие канализации, а значит, и цивилизации… Это грязь осенью, снег по пояс зимой, жара и мухи летом, и все такое прочее… Кроме того, там ни у кого нет денег… Зато самогон пьют прямо из молочных фляг…
– Как хорошо, что ты приехала… Ты напрасно не писала… Понимаешь, я была уверена, что ты там вышла замуж, нарожала детей и тебе теперь не до меня…
– Нет, замуж я не вышла и, наверно, ни за кого уже не выйду… Не за кого.
– Знаешь, оставайся здесь. Я сделаю все, чтобы ты хорошо устроилась… Место в музыкальной школе, считай, что есть… Я только сейчас сказала Бланш, что увольняюсь…
– Бланш? Это та самая завуч, которая… Она что, еще жива?
– Да, она у нас вечная. Главное, что она не потеряла ясность ума… Господи, Люся, я смотрю на тебя, и мне до сих пор не верится, что это ты… Ты давно меня ждешь?
– Часа два. Пересмотрела все твои журналы… у нас такие и не привозят… Ты живешь в совершенно другом мире… Я так завидую тебе, Наталия…
– Главное, что ты не растолстела… Ну-ка встань, я на тебя посмотрю… Отлично… Мы завтра же поедем
