Госпожа Клио. Заходящее солнце

находится, потому что изменилась жизнь, изменились ценности, но растение не в состоянии этого понять. Скоро он погибнет без ухода, потом разрушится дом… ну, как вам? – Диана допила виски и улыбнулась.

– Класс! – Женя почувствовал, как изнутри накатывается волна несвойственной ему сентиментальности, и это было, на удивление, приятно… хотя, возможно, так действовало виски, в отличие от водки, вызывавшей, либо сонливость, либо агрессию?..

– Видите, как просто, – Диана засмеялась, – надо лишь внимательно смотреть вокруг и при этом уметь видеть. Мы ж думаем, что все лучшее маячит где-то на горизонте, а надо пользоваться тем, что лежит рядом. И, вот, уметь присмотреться к тому, что рядом, называется реализм. Налейте мне немножко.

– Да, конечно! – Женя схватил бутылку. В его голове как-то все сдвинулось, не успев пока сложиться в новую картинку.

– Видите, как все в жизни быстро меняется, – прищурившись, Диана смотрела на собеседника, – когда я попросила заняться рыбой, вы только что не послали меня, а теперь чуть ли не расшаркиваетесь. Что же случилось?

– Я это… – Женя покраснел и неизвестно кому назло, наполнил свой стакан доверху.

– Просто вы поняли, что я не проститутка, какой хотели меня видеть, и можно даже кое-чему у меня поучиться, так?

Женя не знал, так это или нет, потому что не анализировал подобные ситуации, и тут очень кстати от калитки раздался веселый голос Влада:

– А вот и мы! Шашлык готов?

Отвечать на вопрос было не обязательно, ведь с дорожки прекрасно просматривался мангал и, наверное, даже слышалось шипение капавшего на угли жира.

– Слушай, а они тут без нас начали, – Юра подошел, потирая руки, а Влад сразу направился к основному блюду.

– Юр, как мы вовремя! Еще чуть-чуть и сгорели бы, – он собрал шампуры в большой букет, – наливай. Чтоб тачка бегала!

– Куда она деется? – Юра махнул рукой, – главное знать, что где подкрутить. Теперь-то я тебе показал…

Что происходило дальше Женю не интересовало – перед ним стоял образ бесхозного винограда, жавшегося к людям, как бездомное животное. Это, действительно, был рассказ, который стоил того, чтоб его написать! …И как она разбрасывается такими сюжетами? – Женя уставился на Диану, смеявшуюся над какой-то Юриной шуткой, – она ж действительно не дура – почему она не пишет сама?.. Интересно, а чем она занимается? Блин, как несправедливо – я жду, пока Клио даст мне подсказку, а эта московская фря фонтанирует сюжетами и ничуть не жалеет о них!.. Он отвернулся, потому что такая бессмысленная щедрость раздражала, и взгляд уперся в желтые березы.

– Влад, слушай, а что с ними? – спросил он, вторгаясь в складный разговор.

– Да есть тут один дебил, – Влад брезгливо поморщился, – из местных. Они, вишь ли, солнце застят на его огороде – вот он и полил их какой-то гадостью. А кто ему что сделает? Тихомирова сюда не приезжает больше года, а у Светки прав таких нет, чтоб с ним ругаться… да и до фени ей те березы, если честно.

– И не жалко ему таких красавиц? – удивилась Диана.

– А ему ничего не жалко, кроме бабок, – Влад поднял стакан, – за то, что мы не такие.

– Жень, – Диана повернула голову, – ведь это кусочек осени, да? Это первый плацдарм, захваченный ее – эдакий героический десант среди буйного лета. Кто-то ведь должен быть первым – только, как правило, окружающие не замечают его. Это потом они придумывают героя, ставят ему памятник… а сейчас спилят эти засохшие березы и никто не вспомнит, с чего началась осень – будут говорить про улетающих птиц; про солнышко, которое больше не греет… сюжет, а?

– Да прекрати ты!

– Жень, ты чего? – Влад испуганно смотрел, как меняется его лицо, – не любишь осень? Так и скажи…

– Да пошли вы! – Женя налил еще стакан. Не отрываясь, выпил и демонстративно занюхав рукавом, побрел к калитке. Он вдруг почувствовал себя абсолютной бездарью, не способным ничего увидеть самостоятельно – он только ждет подачек от Клио! И это, оказывается, очень хорошо заметно со стороны – все над ним просто издеваются! …А потому что все они говно!.. Сейчас сожру свои консервы, допью водяру и катитесь вы!.. Умные, блин… И все равно Клио придет!.. А эта ваша реальность – кто вспомнит о ней через тысячу лет?..

– Диан, ты что-нибудь поняла? – Юра повернулся к девушке, не видя в ее рассуждениях ничего оскорбительного.

– Похоже, у вашего писателя переоценка ценностей, – она закурила, – мы тут о литературе говорили – знаешь, типа, философские беседы об истории и современности.

Женя, уже дошедший до калитки, хотел вернуться и сказать, что он думает об их философии и обо всех них заодно, но сделав резкое движение, чуть не рухнул в шиповник. …Да пропадите вы пропадом! Реализма вам?.. Напишу что-нибудь… Без Клио и без вас, козлов!..

– Значит, нам больше достанется, – Влад взял шампур, – а я думаю, не в литературных ценностях дело – его пригласила девочка… неплохая такая, а сама сдернула в город. Прикиньте, облом у человека!..

В тихомировском домике громко хлопнула дверь.

– Творческие люди – натуры странные, – Диана вздохнула, – одни из обманутых чувств шедевры делают, а другие, тупо бухают. Для мужчин ведь что главное? Ощущать свою значимость. Это женщинам нужны тряпки да побрякушки, а мужикам важна самооценка. Вы обращали внимание, что все неудачники – непризнанные гении?

– Но этот-то, вроде, признанный; книжки, говорит, есть, – Влад сдвинул на край четвертую тарелку, ставшую лишней.

– Какие книжки? Одна так, более-менее…

– Давайте поговорим о чем-нибудь другом, кроме книжек! – перебил Юра, – Диан, неужто тебе не хочется отдохнуть?

– А ты тоже писатель? Блин! – Влад хлопнул в ладоши, – прям, женская профессия стала!..

– Нет, к счастью, я не писатель, – Диана улыбнулась, – но могу обеспечить признание любому непризнанному гению.

– Во-во, – Юра засмеялся, – знаешь, она… – но девушка прикрыла ладонью его руку, и Юра замолчал.

– И все-таки как же называется такая шикарная профессия? – Влад обновил содержимое стаканов, – а то я совсем зачах в своей конторе – может, тоже податься в гении?

– У тебя не тот склад ума, – Диана скептически покачала головой, – я – литературный критик. Причем, известный, так что могу кого угодно раскрутить, а могу зарыть любой талант.

Перспектива быть «раскрученным» или «зарытым» конкретно в литературной области, никого не прельстила и все принялись сосредоточенно жевать. За это время на стол прилетел цветочный лепесток; ворона, сидя на яблоне, громко каркнула, но пролетавшая мимо сорока, сделала ей замечание, и та замолчала. Сорока полетела дальше, раскинув черно-белые крылья.

– А мне его жалко, – отложив шампур, Диана достала сигарету и повернулась, разглядывая соседский домик.

– Почему? – Юра, похоже, наелся и за неимением другого занятия, был не прочь вернуться к беседе.

– Мне всегда жаль людей, довольствующихся малыми целями и не пытающихся прыгнуть выше головы. Он, вот, сейчас нажрался от обиды, что я умнее и талантливее, а не понимает – пока он будет потом приходить в форму, возможно, промелькнет то единственное мгновение, когда преграда на пути к большой цели уже готова была рухнуть. Да, он выйдет из кризиса; да, вроде, продолжает работать, но в реальности-то момент упущен – фактически он все начнет сначала. Таким образом, борьба становится пожизненной и безрезультатной.

– Интересная теория, – Влад хмыкнул, – только, знаешь, подобных фанатов, не подверженных эмоциям, один на десять миллионов – остальные просто люди и их не переделаешь.

– Их и не надо переделывать, а гениев как раз и есть один на десять миллионов, и им нужно не