– Но ты же сказала… – растерялся Саша.
– Еще я сказала, что мы должны жить, – и рассмеялась весело, совсем как раньше.
Хлопнула дверь; в прихожей вспыхнул светильник, и хотя от комнаты его отделял темный коридор, Костя отдернул руки, будто ток забежал не только в лампочку, но и в него самого. Светка вскочила, судорожно заправляя футболку.
– Это мать, – прошептала она, – я ж говорила, надо было свет оставить. Сейчас начнет…
Но мать, увидев на вешалке Костину куртку, тактично остановилась в коридоре.
– Ребята!.. – только через минуту дверь приоткрылась, – чего вы тут в темноте сидите?
– Здравствуйте, Ольга Николаевна.
– Здравствуй, Костя, – Ольга Николаевна щелкнула выключателем, но не увидела ничего страшного: Костя сидел на диване; дочь стояла у окна, правда, подозрительно раскрасневшаяся, с растрепанными волосами, – Свет, причешись, – сказала она строго, – я ужин грею, а то папа сейчас придет.
Слова про папу явно адресовались Косте, и он понял это. Встречаться со Светкиным отцом ему совершенно не хотелось, поэтому он поспешно вышел из комнаты, шепнув чуть слышно:
– Завтра созвонимся.
Светка вышла следом и остановилась на безопасном расстоянии, наблюдая, как Костя одевается. Он уже потянулся за перчатками, но неожиданно передумав, сделал шаг в сторону и поцеловал Светку.
– Ты что?! – испуганно зашипела та, – мать же!..
– Ну и что? А я тебя люблю, – Костя улыбнулся, – до завтра?
– До завтра. Я сама тебе позвоню.
– До свидания, Ольга Николаевна! – крикнул Костя, и не дожидаясь ответа, выскочил за дверь, а Светка, зашла на кухню, решив, что будет правильней все выяснить до прихода отца.
– Что ты хочешь сказать? – мать склонила голову на бок.
Светка молчала, пытаясь собрать разбегавшиеся мысли – одни из них умчались вслед за Костей, другие бессильно метались по квартире, предчувствуя пустой, тоскливый вечер.
– Папе я ничего говорить не стану, – продолжала мать, возвращаясь к приготовлению ужина, – но вы не увлекайтесь, а то я знаю, как это бывает.
– Мам, – Светка присела в углу, – что бывает? Мне пятнадцать лет – могу я влюбиться, в конце концов? У тебя что, в таком возрасте не было мальчика, с которым бы ты целовалась?
Мать медленно подняла голову, сраженная такой откровенностью.
– Дело в том, что в наше время поцелуями и заканчивалось, а сейчас все помешались на сексе. Ты посмотри…
– Зачем мне куда-то смотреть? – перебила Светка, – я смотрю на себя! Секс – это секс, я не собираюсь им сейчас заниматься, а любовь – это любовь…
– Какая ж ты у меня умная-то! – мать покачала головой, – а, знаешь, как порой трудно провести границу? Тебе, например, говорят – если ты не будешь со мной сейчас, значит, ты меня не любишь. И как ты поступишь?
– Не знаю, – Светка опустила глаза, но не желала сдаваться, – и что мне теперь делать? Запереться в комнате и ждать принца? Я не хочу, понимаешь?.. Я хочу жить, как все! И любить, как все!.. Вам Костя не нравится, да? А мне нравится!..
– Успокойся, – мать улыбнулась, – я ж тебе ничего не запрещаю, а просто предупреждаю – прежде, чем что-то сделать, подумай… иди сюда, – она выразительно посмотрела на свои грязные руки, – иди, я тебя поцелую. Я ж тебе добра хочу…
Светка подошла, привычно задержав дыхание, но мать все равно учуяла запах.
– Бросай курить, а? Ну, зачем тебе это? Умная девочка, а простых вещей не понимаешь.
– Все я понимаю! Мам, я ж, типа, балуюсь… Вот, будет у меня хоть одна некурящая подружка, обещаю, сразу брошу. Понимаешь, не хочется быть «белой вороной».
– Ловлю на слове, – мать шутливо погрозила пальцем.
И тут все закончилось, потому что хлопнула входная дверь. Мать заговорщически приложила палец к губам – от счастья, что они понимают друг друга, Светка крепко обняла ее и прошептала:
– Мам, я люблю тебя…
– Как тут мои девочки? – крикнул отец. Он еще не знал, что у него теперь нет «девочек», а есть две женщины-единомышленницы, со всеми вытекающими последствиями.
Саша напряженно вслушивался в тишину. Голос не появлялся, хотя прошло уже минут двадцать с тех пор, как он лег. Таких длительных опозданий с «ночным гостем» еще не случалось, но Саша боялся радоваться, потому что ужаснее всего на свете – разочарование. Не зря философ говорил, что лишь мысль о худшем, делает плохое хорошим.
Он боязливо поднял голову, думая, что стоит уверовать в свою победу, как голос тут же разразится гомерическим хохотом и вновь потребует отдать ему
Улыбнувшись, Саша повернулся на бок и закрыл глаза, пытаясь восстановить в памяти Танин облик.
На этой радостной мысли тьма рассыпалась миллионами звезд, из которых, словно Афродита из морской пены, возникло Танино лицо – смеющееся и манящее. Саша вспомнил беспросветную тьму, оставшуюся позади. На мгновение ему сделалось жутко, но руки, сотканные из крошечных брызг, уже тянули его, увлекая в свой звездный мир… Такого сна у него не было никогда в жизни.
Весь день Светка провела у Кости – он бессовестно заманил ее «немыслимым» фильмом, который они так и не удосужились включить. Нет, определенных в прошлый раз рамок, они не перешли, но Светка чувствовала, как измято ее тело, а больше всего болели губы, даже чуть распухшие от поцелуев. Зато теперь она отдыхала, вглядываясь в ночь, на телевизионном экране почти не отличавшаяся от той, что повисла за окнами. В такое время Нью-Йорк, оказывается, ничем не отличался от какого-нибудь Воронежа или Тамбова, и даже коридор, по которому бежала испуганная девушка, напоминал наши новостройки.
– Сейчас он ее убьет, – прошептала Светка, сжимая руку матери, сидевшей рядом.
– Не убьет, – засмеялся из кресла отец, – у америкосов положительные герои не погибают.
– Почему? – Светка повернула голову. Напряжение кульминационной сцены сразу спало, и девушка, спасавшаяся от маньяка, отчаянно карабкаясь по чердачной лестнице, мгновенно превратилась в известную актрису, хорошо игравшую свою роль.
– Почему?.. – отец потянулся, – это особенности американского менталитета. Понимаешь, Свет, Америка – страна удачливых людей, поэтому, если фильм закончится плохо, зрители на него не пойдут. А не будет проката – не будет денег. У них в генах заложено, что в конце всегда следует хэппи-энд. Это у русских, вечно живущих на надрыве, вечно копающихся в себе, ища какую-то эфемерную истину – чем трагичнее конец, тем более правдивым он кажется. У нас даже из ничего умеют делать трагедию. И как отучить наш народ от этого?..
– Володь, а чего ты тут сидишь, если все знаешь наперед? – перебила мать.
– Ну, хочу проверить…
– Ага, папочка! – Светка захлопала в ладоши, – вот, я тебя и поймала!.. Значит, все-таки бывает не так, как ты думаешь? Иначе, чего проверять?..
– Напали вдвоем, – отец демонстративно вздохнул, и в это время заиграла мелодия телефона, – чей? –
