– Да на вокзале! Куда она денется? Сидит, небось, в зале ожидания или в кафешке – там их не так много, найдем. Заодно можем билет тебе купить, чтоб потом время не тратить.
– Ну, давай, – последний аргумент убедил Настю.
* * *Галина Васильевна закрыла лицо руками, чтоб не видеть больших ярких фотографий, занимавших всю стену. Обычно она просто не замечала их, но сейчас красивые разноцветные здания, построенные их фирмой, пугали, ведь, наверное, так же выглядела Москва, словно «черная дыра», поглотившая всех. Все телефоны молчали – и Дашин, и Настин, и даже Николай Сергеевич, которого она втравила в эту историю, пропал, не приехав на переговоры, что само по себе являлось нонсенсом.
…С Дашкой что-то случилось… Галина Васильевна чувствовала, как сжимается грудь, и боль уже ползет вправо, сковывая руку. Это был очень плохой симптом, но о себе в данный момент она не думала. …Вике звонить бесполезно – подруга называется! А, вот, эта их староста – очень ответственная девочка, – вспомнила она, – глупо, конечно, дергать ее снова, а что остается?.. Надо же что-то делать!.. Она нашла номер, который остался в телефоне со вчерашнего дня. Вызов пошел, но тут вспыхнула лампочка на селекторном пульте и голос Владимира Ивановича произнес:
– Галь, зайдите ко мне.
Галина Васильевна отключила мобильник. Не стихавшая боль не помешала ей, прежде чем войти в кабинет, отработанным жестом поправить воротничок блузки и обдернуть пиджак.
– Сейчас из Москвы звонили, – Владимир Иванович поднял на секретаря тяжелый взгляд – такой тяжелый, что, в странном предчувствии, Галина Васильевна прислонилась к двери и жадно схватила ртом воздух. Однако всегда заботливый шеф даже не обратил на это внимания, – Симонова машина сбила. Насмерть.
В глазах у Галины Васильевны потемнело, и сердце стало быстро наполняться расплавленным металлом. Жар молниеносно распространялся по телу, парализуя всю правую сторону. Она не успела подумать, ни о несчастном Николае Сергеевиче, ни о Даше – она просто упала и глаза ее закрылись.
– Дайте нитроглицерин!!.. – заорал Владимир Иванович, вскакивая из-за стола, но в кабинете больше никого не было, и переступив лежавшее на полу тело, он выбежал в коридор, – быстрее!!.. «Скорую»!!.. – теперь его услышали даже охранники, сидевшие на первом этаже.
* * *Оторвав взгляд от страницы, Наташа посмотрела на телефон, неожиданно подавший голос и также неожиданно смолкший. …Ошиблись, – решила она, – а могли б и поговорить. Ведь случается – иногда люди думают, что ошиблись, а потом выясняется, что никакой ошибки нет, что кто-то спланировал им встречу… Нет, наверное, у тех, кто верит в это, мозги устроены как-то по-особенному. Как у отца, например… ему хорошо – опять шляется сейчас по своей любимой Праге… – Наташа вздохнула; вздохнула не с завистью, потому что в Праге тоже бывала не раз, пользуясь связями отца с чешскими банками, а оттого, что он был занят делом, а она тупо убивала время.
Подтверждением того, что отец там работает, а не развлекается, было одно потрясающее наблюдение: когда он вернулся прошлый раз, и Наташа спросила – как у чехов погода, отец долго думал, а потом признался – не знаю, не заметил.
…А я, вот, знаю, – Наташа посмотрела в серое небо за окном, – и что, мне легче от этого? Да любая другая девчонка б мигом нашла применение свободе, пикантно приправленной наличием финансов, а я, дура, не знаю, чем заняться – книжки, блин, читаю!.. Свобода уже в ушах звенит пустотой этого чертова дома! Никому я не нужна, такая корова… Нет, все-таки у меня жуткий комплекс по поводу внешности!.. И как от него избавиться? Тут ни диеты, ни фитнес не помогут, если оно уже в мозгах… Хотя я, конечно, знаю, что делать – это еще в «Аленьком цветочке» прописано – если кто- нибудь полюбит чудище, оно превратится в прекрасного принца. Только кто ж меня полюбит?..
Отложив книгу, Наташа перевернулась на спину и принялась изучать потолок, постепенно возвращаясь в игру, которую неосознанно вела с собой аж с Нового года. Не она эту игру придумала, не она устанавливала правила, и даже то, каким будет выигрыш или проигрыш, решала не она. Игра была очень древней, но, несмотря на это, единого названия ей так и не придумали, поэтому каждый называл по-своему. Первое ее правило гласило, что сердце девушки не бывает абсолютно свободно – в нем обязательно присутствует мужчина. Какое он там занимает место, вопрос отдельный, но хоть крохотный плацдарм, с которого можно развить стремительное наступление, у него есть всегда. Это «золотое» правило, потому что из него нет исключений. Даже если ты находишься на затерянном в океане острове (…или заточена в роскошном особняке, что ничуть не лучше…); даже если рядом с тобой ужасный, грязный, глухонемой абориген (…или стареющий сантехник…), все равно у него есть свой плацдарм.
А еще существовало второе правило, «серебряное», в котором заключается парадокс игры – чем меньше мужчина реально присутствует в твоей жизни, тем больший плацдарм оказывается в его руках. Казалось бы, все наоборот – сознание должно вытеснять его с незаконно занятой территории, но ведь «золото» дороже «серебра»…
Наташа чувствовала на себе действенность обоих правил. А иначе, как объяснить, что Слава, который ей не пара ни в чем (…то есть, ни в чем абсолютно!..), все чаще вторгался в мысли, а воображение при этом, как волна обкатывающая камень, шлифовала его образ. По началу он выглядел уродливым, ранящим нежную душу острыми углами, но с каждым днем делался глаже, и уже был способен поселиться в этой самой душе. …Хотя, вот, насчет «поселиться»… Это слово пугало Наташу, так как подразумевало не только абстрактные чувства, которым, в зависимости от настроения, можно придавать самую разную окраску, но и вполне реальные, материальные и физические, отношения. Именно они, нарастая на «гладенький камешек», вновь делали его угловатым, способным причинить боль. Но «золотое» правило-то незыблемо, какой бы умной ни была женщина и как бы хорошо она ни просчитывала ситуацию.
…Нет, но я ж не такая дура, чтоб влюбиться в него!.. – Наташа попыталась разом рассеять туман, расползавшийся в сознании, но разом такие вещи не происходят. Она вздохнула и повернулась на бок, чтоб видеть лежавший на столе телефон, – а если я не дура, то почему жду, что он перезвонит? Что я хочу услышать? – Типа, нет ли для меня работы? Если только это, то я вдвойне дура!.. – Я люблю тебя?.. Дура втройне! Нельзя ждать того, с чем не знаешь, что потом делать – от этого надо бежать!.. А тогда что я хочу услышать? – Пойдем, потусим?.. Ну, скорее всего… только в нашей ситуации это самый абсурдный вариант, даже по сравнению с абсурдностью двух предыдущих… и все равно я жду… Значит, я – дура, что б ни говорили!.. Все-таки с Кириллом было нормально… Память с готовностью вернула образ Кирилла, поставив его рядом со Славой, и сразу стало ясно, что она просто пытается обмануть себя – ничего «нормального» с Кириллом тоже не было.
…Я что, волю свою испытываю, что ли? – Наташа решительно встала с дивана, – сейчас гляну – если это он, перезвоню сама и предложу встретиться, а дальше разберемся!.. Никто ж мне не мешает закончить все, если появится более достойный кандидат!.. Только откуда он появится, если у ворот охрана?.. Значит, надо куда-то выходить, а выходить надо с кем-то – я ж не «старая дева», чтоб повсюду таскаться одна?.. Я – молодая «дева»…
Взяв телефон, Наташа открыла «не принятый вызов» и карточный домик, который она успешно строила последние десять минут, рассыпался. Подняла удивленный взгляд и ей даже показалось, что это не крупные хлопья снега падают на знакомую стену с башенками, а листочки карт от рухнувшего домика медленно планируют в жуткую неизвестность.
– Блин… – она еще раз взглянула на дисплей, где значилось «Ситникова (мать)». … Похоже, я упустила что-то важное…Неужто Дашка так и не нашлась?.. – она вызвала последнего абонента и держала трубку, пока умному телефону не надоело пробиваться в пустоту, и он сам не сбросил вызов. Растерянно подошла к окну, – она ж звонила только что!.. Куда она делась?..
Наташа не могла знать, что телефон лежал в пустой приемной, а его хозяйку уже спустили вниз и осторожно грузили в реанимобиль.
* * *Настя, стоявшая на две ступеньки эскалатора выше
