его видеть. Просто сейчас так будет лучше, а потом, если захочет, мы можем встретиться.
Андрей перевел и Хори радостно кивнул.
– Он просит, чтоб ты написала свой адрес и телефон.
Уже отдавая записку, Ира решила, что теперь между ними возникла пусть тонкая, но ниточка. У нее осталась его визитка, у него – крохотный клочок газеты, и этот факт ее однозначно радовал. Она позволила Хори поцеловать себя и только после этого уселась в машину Лючии; еще долго смотрела в зеркало, на стоявшего у гаража Хори, сначала различая его лицо, потом только желтую куртку и, в конце концов, он совсем исчез из поля зрения, когда они повернули за угол. Ира вздохнула. С одной стороны, ей стало тоскливо от этого расставания, но, с другой, она была даже рада, что все останется, как прежде – пусть и не очень радостно, зато привычно, и потому неизменно правильно.
У гостиницы, символически обнявшись, Ира попрощалась с Лючией и потом долго ждала, забравшись в остывшие за двое суток «Жигули», пока Лючия нацелуется с Андреем…
– Хори – хороший парень, – ни с того, ни с сего заметил Андрей, усаживаясь за руль.
– И что?
– Ничего. Просто. Он был одним из лучших игроков гандбольной сборной Румынии.
– Ты это уже говорил.
– Я знаю, просто хочу немного рассказать о нем. Гандболом я не увлекаюсь, но на видео он показывал игру, когда они золото на Европе взяли (кстати, наших обыграли в полуфинале) – это таран, понимаешь?.. Он ломится в самую кашу – один против двоих, троих, и продирается!.. И еще успевает бросить!.. А в институте он учился, как учились при социализме все спортсмены. Медаль выиграл – сессию сдал, не выиграл – это уж, как повезет. Потом, когда закончил играть, за прошлые, так сказать, заслуги его воткнули мелким клерком в министерство по переработке вторичных ресурсов. Что-то типа нашего Вторчермета, только у них все это на государственном уровне организовано. А он же в жизни таран, как на площадке. Он посчитал, какой эффект даст, если в каждом уезде поставить базу не только по сбору металлолома, но и брикетировать его на месте, а не тащить в Галац, где у них металлургический комбинат. Короче, сделал бизнес-план и дошел с ним до министра. Тот все это дело одобрил, выделил деньги, а его сделал начальником департамента. Вот тут мы и познакомились, когда он стал выбирать оборудование. Сейчас он закупил у нас более тридцати машин и устанавливает их по всей стране. Поэтому работаем мы с ним очень плотно. Умный парень, несмотря на то, что из спортсменов. Далеко пойдет.
– Хорошо, когда далеко пойдет… – Ира вздохнула.
– Это я так, к слову, – Андрей хитро посмотрел на нее, – к тому, что ежели он что-то решил, то добьется обязательно.
– А я, в принципе, не против, чтоб он добился… – Ира задумчиво закурила, глядя в окно.
– Я не про производство.
– И я тоже.
Говорить о Хори больше не имело смысла.
– А с Балабаном-то что? – спросил Андрей, – ты на это дело конкретно махнула рукой?
– Ну, почему? Я узнала все, что хотела.
– И что ты узнала?
– Если интересуешься, спроси у Оаны – это ее секреты.
– Ладно, спрошу при случае… давай тогда вернемся к делам российским. За Димой заезжать будем?
– А зачем? Мне денег на билет хватит?
– От трехсот баксов еще и останется.
– Вот и хорошо. Что останется, тебе отдам. За что ж ты меня возил, кормил-поил?..
Андрей пропустил последнюю фразу мимо ушей и вернулся к прерванной теме.
– Все же надо заехать. Как ни крути, я затащил его сюда, я должен и обратно отправить.
Ира вдруг подумала, что не может вспомнить Димино лицо. Ей показалось, что встретив на улице, она его просто не узнает, как будто пребывание на cabana отгородило ее от прошлого; дало толкование мира, с которым прошлая жизнь стала не только неинтересной, а, вроде, и не принадлежащей ей.
– Жизнь – игра, – сказала она, откликаясь на свои внутренние ощущения, – только у одних она заканчивается на «дураке», а другие переходят на шахматы.
– Мать, а ты философ! – Андрей посмотрел на нее удивленно, – это ты сама придумала или подсказал кто?
– Что? – не поняла Ира.
– Ну, про «дурака» и шахматы.
– Наверное, сама, – она закрыла глаза, показывая, что ни о чем больше говорить не собирается.
Дальше они так и ехали молча, пока Андрей не остановился у «Модерна».
– Пойдешь наверх? – спросил он.
– Лучше в машине посижу.
– Как хочешь.
Ира смотрела вдоль пустой заснеженной улицы. Серые засыпанные снегом дома, деревья, автомобили; вывески, на которых из-за снежных шапок, с трудом просматривалась буквы… Подумала, что сегодня покинет этот мрачный город и больше никогда сюда не вернется. Ей стало жаль – жаль не того, что уезжает, а того, что он такой мертвый и серый
Единственным ярким пятном всплывала в памяти желтая куртка Хори, но она стала далекой, как хороший добрый сон, который снится только раз, и больше его невозможно вызвать никакими усилиями разума. Ведь сны не подчиняются нам, если только их не внушает нам кто-то свыше.
Андрей плюхнулся на сиденье и зло хлопнул дверцей.
– Такое впечатление, что стриптиза в Воронеже нет!..
– Он там не бывает.
– Заметно. Нашел европейский центр развлечений!.. Не замечала, у него с головой все в порядке?.. Представляешь, сейчас он похмеляется с каким-то придурком; домой ехать отказывается, а вечером опять собирается в «Dorobanti». Но главное, чем он там занимается!..
– Чем? – спросила Ира безо всякого интереса.
– Он преследует одну девушку из шоу! Рвется в гримерку, пытается сорвать маску, караулит у выхода. Она уже заявила в полицию, но они здесь все продажные сволочи – он денег кинет, и они только смеются… Ты б его видела!.. Небритый, щеки ввалились, глаза горят!.. Вылитый псих… но пока деньги есть, его терпят… ну, и черт с ним!.. – Андрей повернул ключ зажигания, – пусть тогда сам выбирается, а тебе, между прочим, он просил передать, что ты можешь уезжать.
– Блин, а я мучилась, разрешит ли?.. – Ира расхохоталась.
– Ну, разрешил. А когда вернется, он сам тебя найдет.
– Бесполезно, – Ира чуть не ляпнула – одного маньяка с меня вполне достаточно.
– Это уже ваше личное дело. Разбирайтесь сами, – Андрей резко развернулся и газанул так, что снег брызнул из-под колес, – поехали за билетом… Нет, козел, охамел совсем!.. Он, оказывается, тут уже лучше меня ориентируется!.. Тоже мне, «крутое яйцо»!..
Ира вспомнила, что дома Дима не выглядел «крутым»
Валя лежала в постели. Сегодня ночью все было совсем по-другому. Это «по- другому» оказалось еще более потрясающим, хотя вчера казалось, что ничего прекраснее быть уже не может. Оказывается, может. Если и дальше будет продолжаться также по нарастающей, наверное, она сойдет с ума от счастья. Все тело ныло в сладостной истоме, и подняться не было никаких сил. Валя
