– Леди Элизабет пошла распорядиться насчет чая, – сказал он. – Странно, что вы с ней не столкнулись.
– О! – Ее светлость, казалось, вздохнула с облегчением оттого, что он не упомянул о бренди. – Да. – Она выглядела смущенной. – Не хотите ли присесть, милорд?
– Благодарю вас. – Роб сел на ближайший стул. Устраиваясь поудобнее, он заметил, что что-то зацепилось за панталоны. Он встал и посмотрел на сиденье. Обивка из голубого шелка во многих местах протерлась, нитки свернулись в жгутик, который и зацепился за одежду. Он быстро смахнул нитки и снова сел. Ему не хотелось смущать леди Стенбурн, которая могла и не знать, что обивка на стуле протерлась. Почему они не уволят Молли? Ведь она, или другая служанка, давно должны были сообщить об этом хозяйке, и та распорядилась бы, чтобы обивку заменили.
Роб знал, какое значение может иметь протершаяся обивка на стуле. Он-то уверен, что это всего лишь результат небрежности слуг, а ведь кто-нибудь может и подумать, что у Фортескью в карманах пусто. Он понимал, что такое впечатление для них невыгодно: если леди Элизабет надеется найти достойного жениха, ей следует демонстрировать свое состояние, чтобы ни у кого не возникало никаких сомнений. Он считал, что с него самого можно брать пример. Он всегда безупречно одет, его коляска в превосходном состоянии, его дом с улицы выглядит нарядно.
Никто не скажет, глядя на него, что он весь в долгах. И Фортескью не должны позволять никому сомневаться в их богатстве.
Он решил, что постарается намекнуть об этом леди Элизабет, если у него будет такая возможность, и постарается сделать это так, чтобы ее не обидеть.
– Ваш чай, милорд, – сказала леди Стенбурн, и он очнулся от своих мыслей.
Молли принесла чай. Леди Элизабет вскоре появилась с печеньем на блюде. Края блюда были украшены веночком из листьев, из которых выглядывали крошечные соцветия пролеска.
Робу очень понравилось. Он вспомнил, что уже видел украшенное листьями блюдо. У этой барышни есть вкус, ее артистизм пригодится, когда они поженятся и будут принимать у себя гостей. Леди Элизабет все больше ему нравилась.
– Могу я пригласить вас на прогулку, леди Элизабет? – спросил он, съев одно печенье и выпив чаю. – Моя коляска ждет нас, мы с вами уже давно не ездили кататься, – он улыбнулся своей самой обольстительной улыбкой.
– С удовольствием, – ответила Бетс, пока леди Стенбурн решительно махала руками, стараясь ее перебить.
– Но, Бетс! – вскричала она. – Ты должна помнить, что ты…
Бетс все сразу поняла. Она обещала матери, что перестанет поощрять графа. Но ей не терпелось рассказать графу о своем разговоре в Джорджем Пертуи, а для этого им не нужны свидетели, у нее не было никакого желания признаваться в этом матери, которая была очарована ненавистным мистером Пертуи.
Бетс посмотрела на графа, который молча ждал. Неужели он весь в долгах, как заявил мистер Пертуи? По нему не видно. И если уж выбирать, кому верить: графу или мистеру Пертуи, – то она выбирает графа.
– Я возьму накидку и шляпу. Я буду через минуту, – пообещала Бетс и побежала вверх по лестнице. Леди Стенбурн смотрела ей вслед, открыв рот.
– Я знаю, что в такое время не принято гулять, – обратился Роб к леди Стенбурн, – но день настолько хорош, и грешно этим не воспользоваться, – улыбнулся он. – Я верну вашу дочь к обеду. Надеюсь, вас это устраивает?
Вспомнив о гостеприимстве, леди Стенбурн постаралась успокоиться.
– Не хотите ли пообедать с нами? – спросила она.
Роб заметил, что предложение было сделано без энтузиазма, но считал, что еще один час, проведенный в обществе леди Элизабет, того стоил.
– С радостью, – сказал он.
Глава одиннадцатая
Леди Элизабет теребила плед, лежавший на сиденье коляски графа Берлингема и создававший особый уют. Какой он милый. Ее трогала такая забота. Женщина не могла не обратить на это внимания. Ей также нравились приятельские отношения между ним и его грумом. Леди Элизабет и Билли поздоровались, как старые знакомые, когда они с графом вышли из дома. Худой парнишка в белоснежной тоге, казалось, боготворил своего хозяина, но был время от времени не прочь подшутить над ним.
– Сколько Билли служит у вас? – спросила она.
Бетси надеялась, что ее вопрос отвлечет графа хоть на время. Она не могла заставить себя пересказать ему фундаментальные обвинения мистера Пертуи в том, что граф Берлингем разорен, но в то же время ей очень хотелось узнать правду. А что, если мистер Пертуи не лгал? Это чудовищно. Она должна дать графу отставку, если у него нет ни гроша за душой. И где-то, как-то ей придется найти другого кандидата с деньгами.
– Месяцев восемь, – сказал Роб.
– Простите?
– Я сказал, около восьми месяцев, – повторил Роб. – Вы меня не слушаете, – он посмотрел в карие глаза, изучавшие его галстук. – Вас что-то беспокоит?
– Я… я должна рассказать вам о разговоре с вашим кузеном, – проговорила Бетс, продолжая теребить плед.
– Что, так плохо? – он ухмыльнулся. – Вы знаете, что я не одобрял этот план с самого начала. Вы узнали что-нибудь, или он все время говорил о том, какой я ужасный прохвост?
– Да… Нет… Я узнала…
