– О нет, сэр, только не я! – запротестовал лакей, пятясь из комнаты.
– Это всего лишь игра, – объяснил Годфри. – Стань здесь, – он указал на место в углу. – Я встану здесь, – Годфри подошел к лакею, – а вы, многоуважаемый милорд, можете встать там. – Он махнул рукой в противоположный угол. – Хеверем, можете стоять, где вам, черт побери, захочется, а вы, дамы, выйдите!
Дамы не собирались никуда выходить. Они нашли себе убежище за письменным столом.
– Не очень хорошо себе представляю, как нам быть, – прошептал Роб поверенному. – Становимся спина к спине, расходимся, поворачиваемся и бросаемся друг на друга? Нельзя же драться на расстоянии в двадцать шагов. Сомневаюсь, что это будет настоящая дуэль.
Хеверем еще никогда так не веселился за всю свою законопослушную жизнь. Он засмеялся и хлопнул Роба по плечу.
– Не важно, – сказал он. – Приступайте, милорд.
И в этот момент Роб принял решение, которого от него никто не мог ожидать.
– Я беру свой вызов обратно. Я буду драться за честь своей дамы, – он улыбнулся Бетс, – без колебания, но на этот раз я вижу, что в этом нет необходимости. Лорд Стенбурн, я оставляю вас в покое, и вы проживете всю свою жизнь с чувством вины. Я не собираюсь никому рассказывать о вашей низости по отношению к вашей мачехе и вашей сводной сестре, но эта история станет широко известна уже через несколько часов.
Моя невеста и ее мать, возможно, захотят подать на вас в суд, но я уверен, что презрение порядочных людей будет гораздо более сильным наказанием. Тем не менее, – голос его стал громче, и он, не отрываясь, смотрел на Годфри, – если вам еще когда-нибудь придет в голову их подурачить, вы будете иметь дело со мной.
Все присутствующие, кроме Годфри, зааплодировали.
Годфри упал в свое кресло. Его лакей незаметно выскользнул из комнаты, чтобы, без всякого сомнения, сделать то, что услышал, достоянием гласности.
Хеверем взял Роба за руку.
– Я предлагаю вам отвезти дам в Ипсвич и накормить их там обедом, свозить их на экскурсию по городу. А я останусь, пока не дождусь от Стенбурна денег. Приезжайте за мной вечером.
Роб согласно кивнул и проводил дам из кабинета. Они не взглянули на Годфри, а Годфри не посмотрел им вслед.
– Вы так храбро вели себя, – сказала Бетс. Они с Робом «осматривали окрестности» Ипсвича. Занятие это состояло в основном в том, что они, не отрываясь, смотрели друг на друга за поздним обедом в отдельном кабинете на постоялом дворе.
Уставшая леди Стенбурн отправилась спать.
– Нет, это вы себя храбро вели! – возразил Роб. – Как вы выступили против вашего брата… я вами горжусь!
– По правде говоря, мне было ужасно страшно, – при зналась она. – Я бы ни за что не смогла справиться, если бы не знала, что вы рядом. Но я была уверена, что вы уложите Годфри наповал. Мне хотелось вас расцеловать, когда вы отказались драться с ним, хоть он этого и заслуживает.
– Вы можете сделать это сейчас, – предложил он.
Она не возражала.
Свадьба была скромной, но очень красивой. Она проходила в доме матери невесты на Найтсбридж- Терес. Невесту под венец вел поверенный из Ипсвича, по имени Чарльз Хеверем, который, по слухам, был близким другом матери невесты.
У жениха был один дружка, Томас Хейзлтон, который не забыл предъявить обручальное кольцо в нужную минуту. Гости представляли собой странное сочетание. Среди них был человек со сломанным носом, который, как говорили, был когда-то бродягой, и тощий мальчик лет четырнадцати, а также представители светского общества. После церемонии в церкви две новые горничные в накрахмаленных фартуках подавали гостям напитки, а еще одна горничная по имени Молли, которая должна была оставаться на кухне, постоянно заглядывала, чтобы посмотреть, как все происходит. Новобрачные уехали в коляске новобрачного к нему домой, на запятках стоял грум, одетый в развивающуюся белую тогу, украшенную золотыми лентами у ворота, на рукавах и на подоле. Некоторые обрати ли внимание на сходство между грумом и мальчиком- гостем на свадьбе.
Молодожены отправились в Дорсет навестить родителей новобрачного, которые были просто очарованы новобрачной.
Новобрачный заперся на какое-то время в кабинете с новым управляющим отца и вышел оттуда с выражением удовлетворения на лице. Через неделю молодожены вернулись в Лондон в свой маленький дом на Гросвенор-Роу.
Они с удивлением узнали, что мать новобрачной прислала им свадебный подарок, пока их не было в Лондоне. Они нашли его на каминной полке в библиотеке. Это были часы в черном лакированном корпусе, сделанном в античном стиле, высотой не менее двух футов, украшенные коринфскими колоннами, с большим количеством позолоты, с именем мастера на табличке сзади:
«Генри Джоунз, Лондон».
– О нет, – простонала Бетс. – Мамино сокровище. Разве она забыла, как я ненавижу это чудовище?
– Может, продать их? – с радостью предложил муж. Он слишком долго думал о том, сколько за эти часы можно получить, но опомнился. Они ведь уже не на грани нищеты.
– Нет, – ответил он на свой вопрос. – Твоя мама заметит их отсутствие. Мы не можем так с ней поступить.
Они не могли прийти к согласию лишь по одному поводу.
