Бен.
– Да нет, по-моему, все прекрасно. – Милт смахнул с глаз слезы. – А она уж точно ничего, а, юбочник чертов? И подержаться будет за что, правильно? – Он выпятил грудь, приложив к ней пухлые кулаки.
– Хватит, Милт… Очень славная девушка, работает в больнице «Сент-Джозеф».
– Монашка, стало быть?
– Не смешно.
– Да успокойся ты, Бен, – Милт потрепал его по плечу. – А вообще, если хочешь навести о ней справки, на всякий случай знай, что в «Сент-Джозеф» у меня полно знакомых, я же сам в этой больнице лежал.
– Лежал там?
– Ну ладно, не сам, клиентов нашего агентства туда отправляют, когда они – ну как это сказать? – не в себе, понимаешь? Там действительно настоящие монашки, в жизни никому не проболтаются. Да и понятно, за это им агентство все время деньги жертвует, и немаленькие.
– Дороговато обходится, значит?
– Дороговато, но мы свое от этого получаем сполна. Уж сколько раз они нас из такого дерьма вытаскивали.
– Ты мне никогда не рассказывал про это.
– Ну, про это и в агентстве лишний раз не упоминают… Видишь ли, достаточно журналистам про такое хоть раз пронюхать… ой, и думать даже не хочу, – Милт скорчил страшную гримасу.
– Да вам не все равно, они ведь так и так врут.
– В общем ты прав, конечно.
– Так какой смысл всякие секреты с собой в могилу уносить?
– Уговорил. Расскажу тебе один случай. – Милт так и просиял, сам смакую предстоящую историю. – Один наш клиент, из самых важных, прошу заметить, в то время был, а верней, была просто на эпизодиках, и если бы не монашки эти, в жизни бы ей ничего не сыграть.
– Ты о ком это?
– Абсолютная тайна, но так и быть, инициалы у нее К.Б., а теперь сам догадайся.
– К.Б…боюсь, быть не может!
– Может, будь уверен, что может. Короче, трахается она с одним директором студии, а он возьми да прямо на ней и скопыться.
– Как Нельсон Рокфеллер, выходит?
– Выходит, да, если про него не врут, только история у меня все равно особенная.
– Ну так?
– Нет, ты только вообрази: она из-под него вылезает, а он лежит чурбан чурбаном, мертвее не бывает. – Милт сделал эффектную паузу. – И член у него при этом торчит, что твой шомпол, как указка, в потолок направленная.
– Как это может быть?
– А надувной он был, член-то его.
– В жизни такого не слыхал.
– А пора бы, ты уж не молоденький да юбочник к тому же, как выяснилось. Короче, директор тот был полный импотент, и ему поставили такую трубочку, которую можно накачивать воздухом. Только дама никак не могла сообразить, где клапан находится.
– Ну, и как она с этим справилась?
– У нее хватило ума позвонить мне. Приезжаю я, мы вместе его одеваем, только вот дела, член как торчал, так и торчит чуть не до потолка, прямо через ширинку направление указывает.
– И не опускается?
– Нет, я ведь тоже клапан этот проклятый никак не найду.
– Ни хрена себе.
– Да уж понятно. Пришлось его в «Сент-Джозеф» оттарабанить, а там сестра Кларита живо с этим разобралась.
– Монашка?
– Да вот представь себе. Поумнее нас оказалась.
Тут уж расхохотался Бен. Ничего, вечер получился славный, хоть и неважно начался.
В гримерной Мэдисон-сквер-гарден Дон Арнольд пытался затянуть корсет на раздавшемся от пива животе. Все как у Элвиса на вершине его карьеры, ему ведь тоже говорили: «Ты король, надо тебе и выглядеть по-королевски», – только без толку были такие советы, известно ведь, как все печально кончилось. Тысяч по двадцать фанатов на его концерты приходили, и каждый видел, как у него всюду свисает сало из-под затянутых ремней.
– Отлично, Дон, осталось еще хомут надеть, и полный порядок, – произнес Джо, комический актер, выступавший в начале программы, который подгримировывался у себя в углу.
Костюмеры и парикмахеры сдержались, ожидая, как отреагирует Дон, потом засмеялись.
