– А мне сплетни нравятся, к вашему сведению.
– Не знаю, что тут может нравиться: то какие-то дети родились двухголовые, то марсиане гуляют по Сиэтлу, то обнаружены блохи крупнее собак…
– Ну, про такое я и читать не стану. А вот это любопытно, – и она указала на фотографию Дона с Доуни.
Пожалуй, она не так уж неправа. Действительно, любопытно.
– Хотя так все размазывают, ужас просто. Хотят на слабостях человеческих поиграть. Вот, представьте себе, что открываете журнальчик, а там во всю полосу: РИХАРД ЗАСАДИЛ ДЖИНЕ, А ЭЛЛЕН РЯДОМ! – как вам это понравится?
Она молча посмотрела на него.
– Да, пожалуй, вы правы, – и журнальчик полетел в мусорный бак, когда он завел машину.
Глава XI
Суперобложку сделали почти такой, как воображала Эллен: в центре большое красного цвета сердце, над ним заглавие – «Биение сердца. Что может трансплантация», а пониже имя автора – Рихард Вандерманн, доктор наук; о том, что он доктор наук, сообщалось чуть менее крупным шрифтом. В сувенирный киоск в холле больницы завезли несколько десятков экземпляров из самого первого тиража, сочтя, что пациенты и сотрудники все быстро раскупят. Она достала с полки пахнувшую краской книгу. Фотография Рихарда самая импозантная: белоснежный халат, на шее стетоскоп и смотрит на читателя в упор. Был бы в обычном одеянии хирурга – помятом, топорно скроенном – никто бы и внимания особого на него не обратил, тем более что лицо оказалось бы прикрыто маской, а красивые волосы не очень-то рассмотришь под шапочкой.
– Красавчик, прямо не оторвешься, – прокомментировала Голди, заглянув через ее плечо.
– Спорить не стану, – вздохнула Эллен.
– Но ты, надеюсь, не собираешься за свои деньги книжку эту покупать?
– Нет, просто хотела взглянуть, как получилось.
– Я бы на его месте тебе целую пачку презентовала, уж так ты на него поработала, так поработала…
– Мне ничего, слышишь, ничего от него не нужно.
– Вот это да, просто кремень, – Голди хлопнула ее ладонью по спине. – Ну, хорошо, что ты вроде бы пришла в себя.
– Да тут и сомневаться нечего, Голди, я уже пять месяцев ни словом с ним не обмолвилась. Почти пять месяцев.
– Знаю, только боюсь, ты все ждешь, когда он на коленях к тебе приползет просить прощения.
– Исключено. Все в прошлом, как отрезало. – Эллен говорила твердо и ясно. – Ты была права, Голди, я в самом деле вела себя словно девчонка, которая вчера из захолустья приехала и совсем растерялась, ну, понимаешь, он такой знаменитый врач и вдруг за мной ухаживает. А теперь все это прошло, и я буду строить жизнь, как мне хочется. Хватит с меня, не такая уж я бесхребетная.
– Да ведь и хребет-то, спина твоя, тоже все лучше становится, просто чудо какое-то.
– Ну, не скажу, чтобы так уж лучше, – кисло улыбнулась Эллен. – Хотя того шарлатана, как ты выражалась, я больше не посещаю, это верно. Он и правда шарлатан.
– Вот видишь! – Голди ужасно нравилось, что ее правота в конце концов признана. – Ты меня вообще почаще слушай, а я тебе вот что скажу: хватит киснуть, надо тебе кого-нибудь нового подыскать.
– Да я не против, только вот никого подходящего не попадается.
– Ой, не смеши меня, пожалуйста. Вот что, ты в субботу свободна вечером?
– Не знаю еще. Бен едет в Джерси к дочери, проведет там выходные, так что я, глядишь, в Амстердам наведаюсь, надо бы навестить дядю Пита.
– Дядю, как же. Один старый пердун наконец-то куда-то сваливает, так тебе тут же другой потребовался? Короче, в субботу вечером будешь со мной, а о кавалерах я уж сама побеспокоюсь.
– Каких там еще кавалерах?
– Ну, Абдул ради меня тут же все бросит, а для тебя пригласим Ахмеда, его брата.
– Но, Голди, послушай…
– Знаю, все знаю. Абдула ты видела, и он тебе не по вкусу. Так я вот что тебе скажу: он из всего помета самый неудачный. Зато брат у него – да за ним любая вприпрыжку побежит.
– Голди, ну зачем ты…
– Рост под сто девяносто. Мог бы в баскетбол играть за «Никс», но вместо этого пустился в науку. Преподает английскую литературу в университете, книгу пишет… как знать, глядишь, скоро ассистентом профессора заделается.
– Ах вот оно что, пишет книгу. Значит, я ему самая пара.
– Ну, по крайней мере, вам будет о чем поговорить.
– Да уж это конечно.
– Стало быть, все решили?
– Не знаю, право…
