Док нажал на спуск — пистолет фыркнул, выплюнув пулю сквозь волосы блондинки точно в левый глаз иранца. Солдат опрокинулся на спину и упал прямо на кушетку к двум женщинам. Блондинка застыла, зажмурясь и визжа на предельной громкости.
— Черт, — сокрушенно произнес Док. — Я и не думал, что у меня так плохо с произношением...
Блондинка замолчала, открыла глаза и, разглядев своего спасителя, завизжала снова.
— Все в порядке, — произнес он громче. — Все в порядке! Мы американцы.
— Американцы! — одна из женщин, сидевших на кушетке, бросилась к нему и схватила за руку. — Слава Богу. Американцы!
Две другие, немного придя в себя, присоединились к ней, окружив Дока.
— Левая каюта — чисто! — доложил он, отбиваясь от женщин. — Убрал одного танго.
— У меня тоже один танго снят, — сообщил на том же канале Роселли. — И один заложник. Док, ты нам здесь нужен!
— Иду, Клинок, — чтобы выбраться из каюты, Доку пришлось растолкать женщин. — Все в порядке! Спокойно, леди! Мы вас скоро отсюда вытащим.
Грохот вертолета приблизился к яхте.
— Дом Прерий, говорит Простыня, — вызвал Мёрдок. Оставив пленного под охраной, он вышел на верхнюю палубу и через спутник попробовал выйти на «Нассау». — Дом Прерий, я Простыня, прием!
Он молча подождал, но в наушниках, кроме треска атмосферных помех, не слышалось ничего. Вертолет ходил кругами, оберегая яхту от иранских патрульных катеров и других непрошеных гостей. На самой яхте Сойка, имевший неосторожность похвастаться Мёрдоку умением ходить под парусом, стоял у штурвала. Маккензи, Хиггинс, Роселли и Фернандес, стоя на палубе, прикрывали подходы к судну.
Воцарилась тишина, если не обращать внимания на приглушенный стрекот вертолета. Ближайшие к ним иранские суда, милях в трех отсюда по курсу, не проявляли интереса к суете вокруг гринписовской яхты. Непрерывные облеты эскадры американскими вертолетами принесли свои плоды: «Ирокез», без всякого сомнения, появился на экранах иранских радаров, но те не придали этому особого значения.
И, похоже, они не обеспокоятся до тех пор, пока не заметят, что с «Белугой» что-то не так: резко сменился курс, идет на встречу с американским кораблем...
— Простыня, я Дом Прерий, — наконец вышел на связь «Нассау». — Позывные Отель Альфа один- девять-один.
— Понял. Позывные Виктор Индия один-один-три.
— Порядок, Простыня. Докладывайте.
— Дом Прерий, объект под контролем, повторяю, объект под контролем. Снято четырнадцать танго, один «язык». Один заложник погиб при захвате, один пропал без вести.
Мёрдоку никак не удавалось отделаться от терзавших его угрызений совести — с момента, когда он узнал о смерти Пола Брендиса. Захват яхты Котики провели быстро и профессионально — через сорок секунд после того, как Мёрдок снял рулевого, на борту «Белуги» остался только один живой иранец; потерь среди Котиков не было. Из находившихся на борту заложников все три женщины, Руди Колер и четверо его матросов остались целы и невредимы.
Блеск проведенной операции омрачила трагическая смерть Пола Брендиса, заложника-американца, сунувшегося под огонь иранца и принявшего на себя предназначенную для Котика очередь. Док спасти американца не смог — скорее всего тот умер сразу же. Даже на верхней палубе Мёрдоку были слышны рыдания вдовы Брендиса.
— Простыня, я Дом Прерий. Хорошо сработано! А теперь собирайтесь и сматывайтесь оттуда!
— Вас понял, — устало ответил Мёрдок. — Нам тут надо еще кое с чем разобраться. Выйду на связь позже.
«Хорошо сработано», — с горечью подумал он. Черта с два, хорошо! Вот дурак! Ведь все могло пройти чисто!
Освобождение заложников неизменно связано с огромным риском; у пленных гражданских лиц всегда есть большой шанс погибнуть или получить ранение. Поместите растерянного человека с оружием в руках в общество охваченных паникой штатских, потом запустите к ним штурмовую группу Котиков. Сколько бы ни тренировались Котики, сколько бы часов ни провели в «Комнате смеха», каким бы совершенным ни было их оружие — всегда существует вероятность того, что кто-то — какая разница кто, Котик или танго — сознательно или случайно заденет пулей ребенка, мать или отца. И сегодня, в девяностые годы, классическим примером удачной операции по освобождению заложников считается отчаянный рейд израильских десантников на Энтеббе в 1976 году. Коммандос сработали отлично, и даже тогда двое из сотни с лишним заложников оказались убиты, а семеро — ранены в ожесточенной перестрелке в здании аэровокзала между израильтянами и палестинскими террористами.
Легче от этого не становилось. Пол Брендис ударился в панику и сам бросился под пули, другой заложник — Карл Шмидт — пропал, скорее всего тоже убит. Мёрдок просто не успел расспросить об этом освобожденных заложников.
Пора, пожалуй, разбираться с этим. Резко повернувшись, Мёрдок спустился в салон.
23
Мёрдок сидел за столом из полированного пластика. Раненого пленного посадили напротив, на одном из диванов. Рядом с ним расположился Док — он накладывал шину на сломанную кисть иранца. Пленный назвался полковником Пасдарана Рухоллой Агаси и всячески подчеркивал свою готовность быть полезным.
Пожалуй, Мёрдок склонен был ему верить, хотя и инструкции, и простая логика подсказывали ему не терять бдительность. Старшие офицеры не меняют своих убеждений за просто так, к тому же, в отличие от простых исполнителей — нижних чинов, их не так-то просто сломить болью или угрозами.
Нельзя сказать, чтобы Котики отнеслись к Агаси особенно приветливо. Запинаясь, сбиваясь на немецкий, Гертруда Колер описала захват яхты иранцами, убийство Карла Шмидта, угрозы пыток и изнасилования. Док держал себя наиболее враждебно: перевязывая рану Агаси, он одновременно испепелял его взглядом. Гарсия, сидя в противоположном углу салона, нес вахту со способной устрашить любого мрачной сосредоточенностью. Остальные Котики поднялись с бывшими заложниками на палубу.
Мёрдок как бы ненароком повел стволом своего «смита и вессона».
— Полковник, — негромко произнес он. — Вы говорите, что готовы помочь нам. Совершенно не вижу причин вам верить.
— Дьявол, сдается мне, Шкипер, этому доверять нельзя, — согласился Док. Он как раз заканчивал бинтовать кисть Агаси, и слова его прозвучали странным диссонансом его действиям. — Эти сукины дети застрелили двоих невинных людей!
— Полегче, Док. Давай послушаем, что он нам скажет.
— Я... я сожалею о погибших, — выдавил иранец. — Я не хотел, чтобы страдали гражданские лица. Операция... операция развивалась не совсем по плану.
— А вы расскажите нам об этом подробнее, полковник. Кто убил Карла Шмидта? «Охтори»?
Это совсем доконало полковника. Слово «Охтори» подействовало на него как удар хлыста.
— Н-нет, — пробормотал он. — Его застрелил кто-то из моих, когда он бросился на солдата, схватившего его жену. Я... я не отдавал такого приказа. Как... откуда вам известно про «Охтори»?
— Не ваше дело, полковник. Сейчас моя очередь спрашивать. Как давно вы работаете с японцами?
Агаси судорожно сглотнул.
— Недавно. Честно говоря, эта операция с самого начала была ошибкой. Именно поэтому я хочу помочь вам.
Эллсуорт затянул узел на повязке и подвесил руку на марлевую перевязь.
— Он еще больше нам поможет, лежа на дне. Вот только акулы бы не побрезговали. Ничего, стоит
