женщина была редкостью, да и то среди представительниц самых высоких сословий (что навряд ли могло соответствовать тем обязанностям, которые исполняла при великокняжеском дворе Малуша), но среди евреев даже в ту пору умение читать и считать не было диковинкой. По Далю: 'ключник м., -ница ж., кто ходит в ключах, служитель, заведующий съестными припасами в доме, погребом, а иногда и питьями'19. И.И. Срезневский полагает, что упоминание Малуши в одном из списков как 'милостивицы' свидетельствует, быть может, о том, что она ведала распределением милостыни от имени княгини. Как бы то ни было, круг обязанностей Малуши при дворе великой княгини требовал в первую очередь грамотности, что указывало на полученное в детстве образование, а также доверия Ольги, на что вряд ли могла рассчитывать дочь убитого княгиней злейшего врага.
Здесь любопытно остановиться на проблеме литературного воплощения эпохи крещения Руси. Скудость исторических материалов оставляет много места чисто авторскому воображению. Поначалу эти события в русской литературе представали как бы в сказочно-фольклорном виде. В 1705 г. учениками Феофана Прокоповича была разыграна его трагикомедия 'Владимир', где рассказывается о выборе Владимиром религии. Киев воспевается как Божий град: '…Не инно Чудо о твоей славе вижду, граде Божий!'. В научной литературе это место трагикомедии сопоставлялось с его 'Словом в день святого равноапостольнаго князя Владимира', где Киев назван 'вторым Иерусалимом', а князь Владимир – 'основателем духовного в земле нашей Сиона'20.
А.С. Пушкин вывел в 'Руслане и Людмиле' среди прочих героев и хазарского богатыря Ратмира, никоим образом не указав на его религиозную принадлежность.
Современник Пушкина Александр Вельтман в романах 'Святославич, вражий питомец.
Диво времен Красного Солнца Владимира' и 'Райна, королева Болгарская', уделяя немало внимания хазарам и весьма подробно останавливаясь на происхождении Владимира, также не упоминает его возможных хазарских предков. Подход Вельтмана к этим проблемам полностью соответствует состоянию исторических знаний того времени, что явствует из сопровождающего романы авторского комментария21.
Наиболее близко к пониманию исторических процессов, происходивших в Древней Руси, подошел Велимир Хлебников. Из его ранней поэмы 'Внучка Малуши' (написанной, по-видимому, около 1907 г., но опубликованной в 1913 г.) следует, что истоки русской государственности поэт видит в сочетании трех сил – язычества, хазарского иудаизма и христианства. Более того, не исключено, что Хлебников предполагал возможность еврейского происхождения Малуши, поскольку один из героев поэмы, хазарский каган (или, по Хлебникову, 'хан'), 'жид Хаим', тесно связанный по сюжету с внучкой 'рабыни' Малуши, чудесным образом превращается из старика в молодого еврея: …в синей косоворотке, С смеющейся бородкой, Стоял еврейчик. Широкий пояс.
Он говорил о чем-то оживленно, беспокоясь, И рукоплескания стяжав, Желания благие поведав соседственных держав … летит, сидя на хребте рыси, внучка Малуши, мать Владимира, Старинных не стирая черт… 22 Но вернемся к истории. Приход Владимира на княжение в Киеве был, несомненно, ярким примером искусной дипломатии, мастерства обходного маневра, которым впоследствии Владимир воспользовался еще раз, ибо, взойдя на великокняжеский престол, он провозгласил себя поначалу твердым приверженцем язычества, и лишь укрепившись в Киеве, радикально изменил идеологическую ориентацию своего правления. Политический талант Владимира – 'сына рабыни, находившейся в немилости (вернее сказать, впавшей в немилость. – С. Д.) у великой княгини Ольги', признается современным историком О.М. Раповым23. Более того, следует указать, что ставший краеугольным камнем клерикальной пропаганды летописный рассказ о принятии князем Владимиром христианства в его православном варианте, по вполне обоснованному мнению ученых, является не только более поздней вставкой24, но, как было указано выше, вполне вероятно, родился под влиянием более ранней еврейско-хазарской легенды о принятии иудаизма хазарским каганом25. Нельзя не отметить важнейшую роль в утверждении Владимира на киевском великокняжеском престоле, равно как и в принятии Русью христианства, его дяди Добрыни Малковича, которого былинно-фольклорная традиция увековечила под прославленным именем Добрыни Никитича.
То, что мать великого князя Владимира была еврейкой или хазарянкой, не представляется чем-то из ряда вон выходящим. В 695 г. свергнутый с престола византийский император Юстиниан II Ринотмет не только нашел у хазар пристанище, но и вступил в брак с дочерью хазарского кагана26. У М.И. Артамонова указано, что каган выдал за него свою сестру, принявшую в святом крещении имя Феодора.
После того как Юстиниан вернулся в Константинополь, сын Феодоры, нареченный Тиверием, был объявлен его соправителем. Статуя хазарской принцессы была поставлена в столице рядом со статуей мужа27.
В период правления в Византии императоров-иконоборцев один из них, Константин V (741-775), женился на хазарянке Ирине, также дочери или сестре кагана. По некоторым сведениям, она умерла в 752 г. Их сын с 775 по 780 г. занимал престол под именем Льва IV Хазара. Позднее аналогичная история произошла в Болгарии, где правивший с 1330 г. царь Иоанн Александр в 1335 г. женился на красавице- еврейке из Тырнова по имени Сарра, после крещения ставшей именоваться Феодорой и получившей титул 'новоцросвештена царица'. 'Феодора', надо заметить, было популярным именем среди новокрещенных. ('Феодора' с греческого переводится как 'божественный дар': Theos – Бог и Doron – дар.) Их сын Иоанн Шишман во времена своего пребывания на тырновском престоле дружелюбно принял изгнанных в 1360 г. из Венгрии и расселившихся в Никополе, Плевне и Видине евреев28. И в соседней Польше один из наиболее выдающихся польских королей Казимир III Великий (1333-1370), отличавшийся редким в то время филосемитизмом и покровительством евреям и другим меньшинствам, состоял в морганатическом браке с Эстеркой, дочерью портного из Опочно. Две дочери, родившиеся у них, остались в еврействе, но два сына – Пелка и Немир – были крещены и стали родоначальниками знатных польских семей. Судьба Эстерки была трагичной: при преемнике Казимира Людовике Венгерском она была убита во время погрома. История ее жизни стала предметом многих исторических романов. Не обошла она и русскую поэзию, правда без упоминания имени и происхождения: '…Казимир, круль польский, мчится в Краков с молодой, веселою женой'. Любопытно, что это стихотворение Якова Полонского посвящено известному фольклористу А.Ф. Гильфердингу, полуеврею, отославшему поэта к польскому летописцу Длугошу (XV в.), который рассказал о судьбе Эстерки29.
Возникающий вопрос: 'Почему князь Владимир не воспринял веру своих предков по материнской линии, а, напротив, в решающий момент выбора отверг ее?' – весьма просто решается при учете политической ситуации того времени. Перед великим князем стояла альтернатива: либо принятие иудаизма, что означало не только признание вассальной зависимости от еще достаточно сильного в ту пору Хазарского каганата (а, как мы помним, противоречия между обоими государствами были весьма острыми еще во времена Святослава), но и бесповоротное закрепление этой зависимости на наиболее важном, идеологическом, уровне, либо резкий отрыв и противостояние при помощи провозглашения государственной религией христианства в его православном варианте, что давало не только шанс самостоятельного правления и полной независимости от каганата, но и надежду на получение покровительства от Византии.
Что же касается собственно хазар, то они последний раз упоминаются в одном из изводов русской летописи под 1079 г.: 'В лето 6587…а Олга емше Козар е поточиша и за море Цесарюграду'30, но имя 'хазарянин' встречается в XIV в. при перечислении разных слуг московских князей31. Великие русские князья еще долго после принятия христианства носили титул 'кагана' – атавизм прошлой зависимости от Хазарского каганата. (Например, в 'Слове о законе и благодати' и в 'Исповедании веры' киевского митрополита Илариона: 'Похвала Кагану нашему Володимиру', так же он называет и Ярослава. Иларион, кстати, нигде не употребляет слово 'жид', а исключительно 'июдеи', например: 'И рассеяны быша Июдеи по странам'. Носит титул кагана в 'Слове о полку Игореве' и Олег Святославич.) Годы, люди и народы Убегают навсегда, Как текучая вода… 32 Есть еще один чрезвычайно важный вопрос: куда исчезли хазары? 500 (!) лет их существования в Южной Руси не могли пройти бесследно. Попытки ответить на этот вопрос предпринимались неоднократно. Наша точка зрения такова, что большая часть хазар участвовала в этногенезе поволжских татар. В осторожной форме эта мысль высказана в рецензии на книгу по истории Волжской Булгарии: 'В книге есть упущения. Например, нет желательной ясности в характеристике роли древних булгар в этногенезе поволжских татар. Решению этой сложной проблемы могли бы помочь
