без принятой в бандитских кругах помпы, а по-будничному тихо и незаметно.
Сам Замполит и его приближенные после первых же взрывов окончательно обосновались в бане, превращенной ими в неприступную крепость, и оттуда руководили ходом избирательной кампании. С помощью своего стукача во вражеском стане «рыльским» все же удалось выследить и укокошить еще нескольких конкурентов, поэтому вскоре шансы уравнялись, а число обведенных в траурные рамки портретов заметно возросло.
Подобная предвыборная активность не осталась без внимания правоохранительных органов и прессы. Из оперативников РУБОПа и «убойного» отдела главка в авральном порядке была создана и откомандирована в район мобильная группа, а средства информации, пугая все новыми трупами кандидатов, зашумели об очередном переделе собственности. Как ни странно, такая реклама была на руку Замполиту и способствовала массовому оттоку конкурентов, но одновременно с этим вносила нервозность и в «рыльские» ряды.
Подвернувшиеся главковским операм члены их команды часами допрашивались в прокуратуре, просиживали в «обезьянниках» милицейских отделов и терпели иные моральные, а иногда и физические страдания. Дошло до того, что Косяка чуть было не повязали с наркотой, но тот вовремя сбросил подаренный ему на День ВДВ кожаный кисет. И хотя ни одно из преступлений раскрыто не было, Замполит довольно быстро пришел к мнению, что воевать на два фронта им не под силу.
– Да мне самому западло с ними договариваться. А что делать? Иначе без людей останемся, – обливаясь потом в сауне, убеждал он верхушку группировки. – Мы их после угондошим, отвечаю, – пообещал Замполит и получил согласие на заключение унизительного для «рыльских» мира.
Судя по всему, аналогичным образом рассуждал и Дима, потому как без проволочки откликнулся на посланное ему на трубку сообщение.
Вызванная требованием момента встреча состоялась следующим утром в Стрельне на берегу залива, куда оба авторитета прикатили в сопровождении многочисленной братвы. По-деловому, без всяких рукопожатий, лидеры группировок уединились, расселись на песке и закурили.
– С Литейного ментов наслали, – на правах инициатора встречи начал Замполит. – Моих уже кололи по полной программе.
– Моих тоже, – подтвердил Дима.
– И лохов войной распугали, – продолжил Замполит, и его визави согласно кивнул. – Пора со стрельбой завязывать, а то без избирателей останемся, – даже не упомянув о погибших, предложил он и нашел у Димы полное понимание.
– А что там за профессор какой-то? – полюбопытствовал тот.
– Это наши проблемы, – с неохотой признался Замполит и приступил к выработке условий перемирия.
Пусть лохи сами решают, за кого голосовать, – порешили они и договорились о совместных действиях против оставшихся в строю независимых кандидатов.
– Только за ремонт рынка придется отстегнуть, – расстроил Замполит собеседника в конце разговора.
– С каких х…в? – искренне удивился Дима.
– Как с каких? Вы не по понятиям поступили и обидели ни в чем не виновных барыг. – Замполит принялся растолковывать ему бандитское законодательство. – Не согласен – пусть на городском сходняке рассудят, – предложил он, но Дима, слегка поартачившись, все же согласился перечислить требуемую сумму, и через несколько минут поджидавшая их братва мирно разъехалась.
ГЛАВА 5
Последняя декада октября ознаменовалась установлением бандитской монополии во всех избирательных округах.
Выйдя из подполья, «холуйские» осуществили блицкриг в отношении собственных коммерсантов, а «рыльские» проститутки, даже во время войны исправно отрабатывавшие вложенный в них капитал, продолжали пополнять видеотеку новыми эротическими произведениями.
Для отдельных исполнителей главных мужских ролей хватало телефонного звонка с пересказом содержания серии, и они досрочно отлучались от активной политической жизни, смиренно возвращаясь в лоно семьи и рабочего коллектива. Другие же, более недоверчивые, требовали неопровержимых, доказательств. Приходилось транжирить пленку и переправлять им копии. И только самоличный просмотр вынуждал их безропотно сдаться на милость победителей.
Однако попадались и такие, на которых не действовали ни видеопродукция, ни разумные доводы.
– Засунь эту кассету себе в задницу! Я кому угодно докажу, что это фальшивка! – посоветовал звонившему блюстителю нравственности один холостой и горячий мастер производственного обучения из той самой путяги, где в свое время отбывал срок Дима Холуйский. За это его молодняк, по договоренности с Замполитом, и проучил через пару дней зарвавшегося педагога.
Поздним вечером, когда стены лицея опустели, ватага «холуйских» в натянутых на лица шапочках с прорезями для глаз ввалилась в мастерскую к припозднившемуся за работой кандидату. Продемонстрировав обрез, нападавшие без лишнего шума стянули ему конечности толстым монтажным проводом, усадили на пол и привязали к станине сверлильного станка, а для полной звукоизоляции запихнули в рот кусок ветоши. Погасив за собой свет и заперев дверь позаимствованными у жертвы ключами, «холуйские» выбрались из здания по указанному их лидером маршруту.
Только на следующий день мастерская была вскрыта запасными ключами, и ошалевший от ночных переживаний наставник молодежи, на шее которого болталась злосчастная видеокассета с надписью «Учебный фильм», был освобожден из бандитского плена.
Полезная деятельность проституток сопровождалась курьезами. Одна из них, по имени Зина, недели две регулярно встречалась с главврачом стоматологической поликлиники, но так и не смогла ничего добиться.
Пересилив свой страх перед зубными врачами, она даже уселась в зубоврачебное кресло. Ее самоотверженный поступок и женские прелести были оценены по достоинству, и уже вечером Зинаида и пятидесятишестилетний вдовец Эдуард Маркович мило общались за столиком ресторана «Астория», кавалер
