оправдаться Субботин.
– Тебе для этого шестое чувство дано в одном месте чуть пониже спины, чтобы последствия предвидеть. Ты на то и руководитель. Если бы труп твоего бомжа обнаружили, нас бы с этим отказным без выходного пособия выперли. В главк не сообщал? – спросил полковник.
– Я даже следователя в известность не ставил. Решил своими силами отработать, – объяснил Субботин.
– Отрабатывай, только не тяни. Поднимешь эти убийства, представлю к досрочному званию. В главк не звони, а то они под себя подомнут. Они любят чужими руками жар загребать. Перебьются, халявщики.
– Как только мы его установим, мне «наружка» понадобится. Все равно придется к ним обращаться, – посетовал Субботин.
– Дай им под «наружку» любое уголовное дело. Вон депутату у нас в районе недавно рожу набили за то, что к девчонке приставал, а потом удостоверением размахивал и грозился всех посадить. Это он для нас неприкосновенный, а мужики врезали ему пару раз без всякого запроса, он и затих. Пришлось дело по теракту возбуждать, чтобы фингал его перед избирателями прикрыть. Сверху настояли. Кстати, скоро месяц заканчивается, как у тебя с раскрываемостью? – поинтересовался полковник.
– А что, проверяющие съехали, и снова о раскрываемости вспомнили?
– Яо ней всю милицейскую жизнь помню, и в гроб меня с этой думой положат. К счастью, таких еще не всех разогнали, – ответил полковник.
– С раскрываемостью напряженно. Пока ремонтом и бомжом занимались, на остальное времени не хватало.
– Это твои проблемы. К концу месяца положение не выправишь – выговор объявлю. Хорошо, что о ремонте напомнил. Генерала мы своими помещениями удовлетворили. Теперь он требует подробный отчет, на какие шиши все это сделано. Мне от тебя рапорт нужен.
От ярости и возмущения кровь прилила к лицу Субботина.
– А когда он указание давал, он думал, что мы краску и обои на подшефных фабриках производим? Или в свободное от раскрытия убийств и разбоев время паркет стеклышками скоблим? – взорвался он. – Это в армии такая роскошь позволительна.
– Не я это выдумал, все равно придется докладывать. Напиши, что на стройматериалы всем отделом с зарплаты скинулись, а по выходным вместе с женами шпаклевали и красили, – посоветовал полковник. – Если захочет поверить, то и в таком виде проскочит.
После разговора с начальником управления Субботин зашел в канцелярию и налил себе крепкого чая. Со стаканом в руке он вернулся в кабинет и устроился в кресле, чтобы немного расслабиться. «Что же это за жизнь такая уродливая, что на каждом шагу и своим, и чужим врать приходится. И все как бы для пользы дела, – размышлял он за чаем, вспоминая последние события. – Руководство страны, чиновники, милиция, граждане – все в эту игру втянуты. Кто же такие правила определил? Не страна, а Королевство кривых зеркал – ККЗ. Так и до КПЗ недалеко».
Его недолгие размышления прервал звонок дежурного, который доложил, что постовые задержали бомжа, продававшего оконную раму.
– Он уже по дороге в отдел признался, что снял ее час назад. Следователя вызывать будем? – спросил дежурный.
– Подожди, пусть его ко мне приведут, – потребовал Субботин. – Сам на него взгляну.
Через несколько минут милиционер завел к нему в кабинет того самого мужика в шапочке «адидас», с которым он утром столкнулся на улице. Тот его тоже признал, смутился от неожиданной встречи и стянул с головы шапочку.
– Не ожидал встретиться? – спросил у него Субботин, отпустив постового.
– Не ожидал, гражданин начальник, – признался знакомец.
– Мир тесен, и рам не так уж много осталось. Тебя как звать?
– Петр, – ответил бомж и после некоторого раздумья добавил: – Федорович.
Его внешний облик и нынешнее положение не располагали к обращению по отчеству, но Субботин сделал вид, что этого не заметил.
– Что же ты, Петр Федорович, государственное имущество тащишь? – спросил он.
– Его и так все давно растащили, а мне на хлеб не хватало. Сами говорили, что законы волчьи.
– Говорил, говорил, – подтвердил Субботин. – И что с тобой делать прикажешь? Сажать?
– А что хотите, то и делайте. Все равно и это – не жизнь, – с безразличием ответил Петр Федорович.
– Думаешь, на «зоне» легче?
– Не знаю, я там не был, но говорят, что и там люди живут. Там хоть жратву не придется добывать.
– Нет, Петр Федорович, на свободе все равно лучше. Я еще ни одного судимого не встречал, кто бы на «зону» стремился. А тебе в твои годы и подавно не советую. Родные в городе есть? – поинтересовался Субботин.
– Мать в позапрошлом году скончалась. Поэтому и решил квартиру продать.
– Этому верю. И то, что украл в пер вый раз, тоже верю, – с иронией произнес Субботин. – Так каждый объясняет, когда его за руку схватят.
Петр Федорович стоял с опущенной головой и молчал.
– Вот что, уважаемый. Если ты мне честно признаешься: где, что и когда еще уволок, то я тебя
