святилище Лады - вот что задумало Братство Тьмы! Тогда Путь Солнца станет путем торгашей и завоевателей... Но скажи, благородный юноша, что заставило тебя открыться мне? Или ты уже не надеешься вернуть свое царство с помощью Нерона?
-- Я надеюсь вернуть Коммагене и ее людям свободу. Но... не такой ценой. Мы, коммагенцы, всегда чтили богов. И никогда не притесняли других народов, не сеяли раздоров среди них. А Валент с Эпифаном затеяли страшное, нечестивое дело...
-- Оно гораздо страшнее, чем ты думаешь. Солнечный Огонь и Вода - дети Матери Мира. Обратить против нее две эти силы - для этого нужно быть чудовищем, драконом! Или сотворить его... Или стать им. Этот 'опыт' может опустошить целый край. Собою Валент рисковать не хочет, вот и послал твоего братца! Он-то хоть понимает, на что идет?
Каллиник помолчал, потом, волнуясь, ответил:
-- Если и не понимает... если поймет... то не отступит. Царство для него - все. Наши предки, Ахемениды[9] и Селевкиды, убивали и предавали, губили родичей, разоряли целые страны, и все - ради царства. Не проклятие ли лежит на нашем роде? - Обхватил голову руками юноша.
-- Нет проклятия, способного сделать человека злодеем против его воли. Разве ты не читал Зороастра? За свой выбор каждый отвечает сам.
-- Да. И я сделал его - в священном сердце Коммалены. Но Эпифан... Свободна ли его воля? Я часто видел, как в перстне Валента, когда тот поучал моего брата, вспыхивал камень... Топаз. А перстень оловянный.
-- Перстень Юпитера. Он, как и остальные Перстни Зла, может поработить волю того, кто наделен каким-нибудь пороком. Например, властолюбием. Видишь, над тобой он уже не властен. Янтарь Нерона гораздо опаснее. И потому его надо уничтожить! Достаточно сжечь половину его, а другая тогда сгорит сама. Но для этого нужно солнечное пламя, ведь янтарь - застывшее Солнце. Такое пламя есть в Колаксаевой чаше, которой владеет Ардагаст, царь росов и венедов. К нему я и хотел бы тебя послать.
-- Я готов. К римлянам я все равно не вернусь... Может быть, ваше Братство вернет Коммагене свободу?
-- Мы хотим свободы не только коммагенцам, но и всем людям. Тебе, царевич, еще предстоит этому научиться.
Каллиник ехал берегом Тясмина мимо лесистых круч, густых камышей и белых, крытых соломой мазанок. Царевич знал: сарматы-аорсы запрещают венедам селиться в укрепленных городках, и потому даже царь росов и венедов живет в обычном селе у устья речки Суботи, в такой же, хотя и обширной, мазанке. Впрочем, сарматская конница теперь защищала венедов лучше любых стен.
Рядом ехал на смирной лошадке, жалуясь на раннюю для мая жару и обмахиваясь дорожной шляпой, Стратоник - ученый из Пантикапея. Этот полный лысоватый добряк по поручению Аполлония встретил царевича в Ольвии. Незадолго до того в город приехал и хорошенько погулял с дружиной Ардагаст. Царь только что вернулся из далекого похода до самых Рипейских гор и Гипербореи. Если верить варварской и полуварварской черни, переполнявшей Ольвию, он побеждал там всевозможных чудищ, целые демонические племена и даже самих богов, и вообще был не меньше чем воплощением Аполлона Гиперборейского. Впрочем, глядя на привезенную им добычу - золото, самоцветы, меха, клыки слонов и морских чудовищ - можно было поверить еще и не тому. Казалось, в Скифию вернулись времена Геракла. Много говорили и о том, как нечестивый царь аорсов Фарзой, отец Инисмея, возжелал завладеть Колаксаевыми дарами, и заковал Ардагаста в цепи, но был сражен скифским Зевсом, явившимся в облике дракона.
Стратоник, муж многознающий и преданный истине, уже написал несколько книг об Ардагасте и посещенных тем краях. То, что ученый с удовольствием рассказывал царевичу всю дорогу до земли росов, однако, мало в чем уступало восторженным рассказам простонародья. Нет, Ардагаст не был ни Аполлоном, ни даже его сыном, а лишь избранником. Он действительно победил многих чудовищ, демонов и злых богов - Гекату, Борея, троих Горгон. Но не в одиночку, как герои древности, а с отважной дружиной, набранной из всех племен Скифии от венедов и сарматов до гипербореев. Особенно прославились амазонки во главе с сестрой царя Ардагундой и воины-оборотни Волха, князя невров. Лучшими же и славнейшими в войске росов были двенадцать русальцев - священных воинов, одинаково хорошо владевших мечом и магическим жезлом. Но и столь отважное войско не преуспело бы без мудрости и чар скифских магов - великого волхва Вышаты, его жены Лютицы и лесной колдуньи Миланы.
Посетил Ардагаст и Гиперборею, даже две: страну бедного, но праведного народа сииртя на берегу Ледяного моря, именуемого знатоками Кронийским или Амалхийским, и Белый остров - обитель Аполлона и преданных ему праведных душ тех, кто посвятил жизнь борьбе за справедливость. Вообще же странствие в Гиперборею есть не просто поход воинов или полет колдуна, но вознесение к духовным вершинам, требующее очищения души от корысти, тщеславия и иных пороков. Этого не понял, например, князь Андак, родич Ардагаста, в погоне за данью и добычей добравшийся раньше его до Гипербореи и в конце концов потерявший дружину и едва избегнувший позорной казни за свои бесчинства.
Немало рассказал Статоник и о беспутной жизни в Пантикапее Валента, тогда еще Левия бен Гиркана. В том числе и об 'опыте' в самую короткую ночь года, затеянном Левием и его учителем Захарией Самаритянином. Сей опыт, едва не разрушивший город, кончился тем, что чародей погиб, а ученик его едва унес ноги от мальчишек Ардагаста и Инисмея.
Ученый начал было рассказывать о древнем, киммерийских времен городке на горе над Суботью, но тут внимание царевича привлекло необычное зрелище. Трое крепких полуголых мужчин стояли в воде, с трудом удерживая сеть, в которой билось зубастое темно-серое чудовище. С первого взгляда похожее на крокодила, оно было, однако, лишь огромной, с лодку, щукой. Один из рыбаков был темноволос, с упрямым скуластым лицом. Второй отличался золотистыми волосами и закрученными тонкими усами. Третий - настоящий великан, очень смуглый, черноволосый и пышноусый. Мешая сарматские слова с венедскими, они кричали:
-- Тяни! Сеть грызет, стерва! Кулаком ее по голове, кулаком!
С берега их подбадривали трое других: крепкий, но совершенно седой мужчина с волчьей шкурой на плечах, мальчонка лет восьми и невзрачный мужичок в сером кафтане.
-- Да ведьма она, ведьма! Дядя Волх, по матушке ее! - вопил мальчонка.
Еще один рыбак, маленький, узкоглазый, сидел в лодке-долбленке, держа в руке странного вида острогу с привязанной к ней длинной веревкой. Вдруг щука прорвала сеть и бросилась в глубины Тясмина. Рыбаки дружно выругались, а седовласый бросился в реку, нырнул, и миг спустя из воды показалась голова еще одной громадной щуки - серовато-белой. Из ее зубастой пасти раздалось:
-- От меня не уйдет! Хаторо, готовь гарпун!
Белая щука скрылась. Вскоре вода забурлила, и появились два бешено метавшихся чешуйчатых тела. Щуки бросались друг на друга, рвали в кровь зубами бока. Узкоглазый метнул гарпун, сразу попал в темную щуку и принялся грести к берегу. Трое рыбаков ухватились за линь и с торжествующими криками вытянули рыбу на берег. Только тут седовласый вынырнул и небрежно произнес:
-- Три царя одну щуку поймать не смогли.
-- Три царя не могут. Один сииртя из рода Моржа может, - невозмутимо проговорил узкоглазый, сматывая линь.
-- Вы - цари? - удивленно сказал Каллиник, глядя на трех варваров, отжимавших воду из полотняных штанов.
-- А что, непохожи? - рассмеялся скуластый. - Знаешь мою тамгу, грек? - Он надел на шею золотую гривну с конскими головами на концах, набросил на мокрые плечи короткий красный плащ с вышитой золотом тамгой Инисмея.
Златоволосый надел гривну с львиными головами, похожую на старинные скифские, и плащ с тамгой росов.
-- Да светит тебе Солнце, Ардагаст! - сказал ему Стратоник.
-- Да светит оно всем людям! - ответил царь росов.
-- Ну, а я - Вишвамитра, священный царь амазонок. Все мое царство - сорок женщин, зато каких! -
