молодыми некромантами.
-- Вот и хорошо. Пусть только не лезет сюда, на войну. Бедняжка, еле спаслась из этой бойни в Янтарном. А ты можешь бежать к Валенту. Доложи: царька росов проучит сама Геката.
Тишину заснеженного леса нарушил вдруг подземный гул. Из жерла Мачехи вырвался вихрь и наполнил лес воем, стоном, ревом. Взметая тучи снега, ломая ветви, пугая зверей, понеслась над лесом толпа призраков. ведьм, утбурдов, рюбецалей... Впереди всех летела, оседлав помело, громадная, обросшая шерстью старуха с железными клыками и огромными, волосатыми, болтающимися на лету грудями с железными сосками.
Сборище, впрочем, вылетело из Мачехи не сразу, а часа через два, после обильного и шумного пиршества. За это время волк по имени Луций Флавий Хейдрих успел добежать до Бычьей скалы.
Небольшой отряд ехал долиной Сватавы на север. Ардагаст, посмеиваясь, рассказывал братьям- конунгам, как ему приходилось встречать Рождество: то пробираясь всю ночь к столице нуров через лес, полный нечисти, то закованным в цепи по приказу Фарзоя. Сигвульф оживленно беседовал с давно не виденными родичами из племени Катуальды, ныне дружинниками Сидона. Волх и его оборотни донимали шутками песиголовца Гаура. Вдруг по лесу разнесся пронзительный, безысходно-тоскливый крик. Конунг квадов произнес дрогнувшим голосом:
-- Банши. Эти духи остались здесь от кельтов. Их крик предвещает смерть герцога или даже конунга.
-- Я этих крикунов уже слышал, - беззаботно усмехнулся Зореславич. - Только напророчили они погибель не мне, а Церноригу, царю бастарнов. Не его ли сынка, 'ночного царя' привечают? Наверняка он где-то рядом. А если и меня, так я все равно с дороги не сверну!
Крик банши слышал и Гвидо. Словно стая волков, следовала его дружина за отрядом Ардагаста, но не смела напасть. Если в бою погибнет отважный Сидон - к его дяде Клондику дороги уже не будет. Остается ударить тогда, когда все будут заняты чарами, когда мертвые явятся к живым. Пусть тогда разберутся, убил ли царя росов сын Цернорига или его призрак. Месть - радость воина. Но почему, о боги, так тоскливо на душе Гвидо? И по ком кричит банши?
Вскоре отряд свернул направо, в небольшую долину. На ее северном склоне выступала отвесная скала. Внизу ее выделялся плотно забитый камнями вход в пещеру, наверху чернело 'окно'. В лунном свете на камнях краснели руны: кто-то пытался - и, конечно, не с добрыми целями - открыть Бычью скалу. У входа в долину, над замерзшим потоком, белел обставленный камнями курган - могила Теобальда и венедов. Дружинники развели костер. Русальцы встали наготове с мечами и жезлами в руках. Мгер поднял перед собой меч Маробода. Золото рун, бронза ножен горели в свете костра. Над долиной разнесся голос князя- мага:
-- Маробод, великий конунг свевов! Твой меч зовет тебя к себе, твое племя, твоя неисполненная клятва! Именем светлого Бальдра - приди и возьми дух меча, спаси Бойохейм, защити всех людей от кесаря-мертвеца, раба Локи!
Сила, заключенная в этих словах, понеслась гораздо дальше их самих - на юг, к лазурным волнам Адриатики, к Равенне, главной стоянке флота Империи. Эта крепость была неприступна не только с моря, но и с суши - из-за обширных болот. В самой середине этих топей возвышался курган, покрытый пожухлой травой. На вершине его стояла мраморная стела с изображением всадника и надписью рунами и латинскими буквами. Вдоль подножия кургана шла словно бы ограда из таких же стел со всадниками и надписями, но высеченных из простого известняка. Иные стелы уже покосились, мощеная дорожка через топь заплыла землей и заросла. Место это пользовалось у равеннских горожан такой недоброй славой, что даже дети и внуки погребенных в кургане избегали приходить сюда, предпочитая приносить предкам-варварам жертвы на домашних алтарях.
Когда двое молодых людей, еврей и эллин, и их спутница-варварка стали вдруг расспрашивать путь к могиле Маробода, никто не взялся их провести. Они все же отправились туда, да еще в ночь Рождества Непобедимого Солнца, в которую призраки погребенных варваров больше всего бесчинствовали, покуда их не заклял за изрядные деньги знаменитый маг из Самарии. Рассудив, что в такое время идти туда могут только самые опасные колдуны и некроманты, два десятка горожан выпили для храбрости и прямо из таверны двинулись к кургану. Вел их Фабий Балиста, отставной центурион, а ныне децемвир. За ветераном, громко похвалявшимся своими подвигами на Рейне, семенил, кутаясь в расшитую магическими знаками хламиду, местный лекарь и чародей Эней Сильвий.
Вскоре отважные горожане смогли убедиться в справедливости своих худших подозрений. Пришельцы стояли перед курганом, очертив себя магическим кругом. Иудей держал жертвенный нож, эллин - меч. У ног их дымилась курильница и лежал связанный черный барашек. Варварка, завидев равенцев, быстро наложила стрелу на тетиву скифского лука.
-- Именем городской курии - прекратить! - рявкнул децемвир. - Что за злодейство вы тут затеяли?
-- Они чернокнижники, клянусь Гермесом Трижды Величайшим! Хотят вызвать кровожадных демонов, в которых обратились мертвые варвары. Не иначе как для погубления нашего города! - уверенно заявил Эней Сильвий.
-- Чернокнижник и вызыватель мертвых, недоученный к тому же - ты сам, Ония бен Исаак! - отчеканил в ответ иудей. - Запускаешь в дома призраков, чтобы потом изгонять их за большую плату. Еще и порчу насылаешь. Из Дамаска тебя за это выгнали, так ты сюда забрался.
-- Но, почтенный рабби, я же никогда не вредил ни одному иудею. Только гоям, клянуь Ершалаимом, за разрушение которого я им мщу по мере сил! - вкрадчиво произнес по-арамейски чародей.
-- Вот из-за таких, как ты, нас и считают врагами рода человеческого! Ты путался с Валентом и Братством Тьмы. Не они ли приставили тебя к этой могиле?
-- Если мы не можем договориться, как добрые иудеи..., - Ония обернулся к Балисте и сказал по- латыни: - Господин децемвир[51]! Это заговорщики из Братства Солнца, злейшие враги кесаря и римского народа.
-- Заговорщики рядом с главной стоянкой флота! Схватить их! - взревел Балиста и ринулся с мечом и щитом прямо в магический круг.
От стрелы Виряны ветеран прикрылся щитом. В следующий миг его меч зазвенел о меч Каллиника. Горожане с копьями и палками бросились было следом, но вдруг по всему магическому кругу встала стена пламени. Кто-то попытался ударить копьем сквозь огонь, но древко мигом перегорело, словно былинка. Тут амазонка, ударив секирой плашмя, оглушила ветерана и сказала своим спутникам:
-- Каллиник! Иосиф! Хватит отвлекаться, начинайте же!
Заколов барашка, мужчины начали сложный обряд. Тем временем Ония, трясясь от страха перед более сильными магами и теми, кого они вызывали, принялся ослаблять огненную преграду. Теперь древки уже не вспыхивали, и горожане пытались достать чародеев копьями. Виряна металась, отбивая удары. Грубые насмешки летели в адрес ее и двух мужчин. А те, словно ничего не замечая, сосредоточенно разрушали паутину чар, сплетенную Симоном Магом вокруг кургана.
Черные тени вставали над насыпью, ухмылялись рожами демонов из-за надгробий, корчились, рассеивались. А голоса, звон оружия, конское ржание все громче доносились из-под земли. Луч света с севера позолотил стелу на вершине. И вот уже рядом со стелой поднялась фигура могучего всадника на белом коне, в рогатом шлеме, с длинной седой бородой. Следом из-под каменных надгробий один за другим стали подниматься всадники с мечами и копьями. Пожилые или совсем седые, они, однако, не выглядели слабыми или усталыми. Рядом со всадниками вставали черные псы с полыхавшими огнем глазами и пастями.
Пришедший в себя Балиста при виде их вскочил и бросился с мечом - не на своих живых противников, но на ненавистных германцев. Его не остановила даже огненная преграда, изрядно ослабленная Онией. Но один из призраков ударил копьем - и ветеран рухнул замертво без единой раны, даже без трещины на щите. Остальные горожане бросились наутек, падая и толкая друг друга в трясину. Призрачные всадники помчались следом, избивая их, но длиннобородый старик громко сказал:
-- Оставьте их, они не достойны умереть от оружия. - Он обернулся к троим, стоявшим в круге. - Не знаю, кто вы и зачем освободили нас. Но пусть благословит вас Водан, хоть вы и не германцы. Дружина!
