– Что, кости? Это тебе не слоновая кость, – сказал Илико.
– Почему кости? Мясо.
– А где его взять?
– Ну, тогда сдадим на заготовки! – сказал Илларион.
– Кто ее возьмет?
– Да-а… Это тоже вопрос…
– Может, за шкуру дадут?
– Уж сдохла бы лучше, – сказал я.
– Только похорон мне не хватает. Сдадим, а там пусть хоть памятник ей ставят, – сказал Илларион.
…С утра начались приготовления. Я скребницей чистил и причесывал Пакизо, Илларион поил ее рассолом, Илико пичкал свежей травой, а бабушка теплой водой растирала ей колени. К двум часам дня приукрашенную, раздувшуюся, словно бурдюк, Пакизо торжественно вывели со двора. До заготовительного пункта предстояло пройти добрых три километра. Не успели мы пройти метров сто, как вдруг бабушка вскрикнула:
– Стойте, вернуть ее нужно!
– В чем дело, Ольга? – спросил Илико. – Слава богу, зашагала корова, разве можно теперь останавливать ее?!
– Подоить забыла! Замучится, бедняжка!
– Бочку сюда! Скорей! – закричал Илларион.
Я побежал домой и принес чайный стакан. Бабушка, Илико и Илларион целый час по очереди доили Пакизо, я придерживал ее за рога, чтобы не упала. Наконец стакан, наполненный пенообразной жидкостью, вручили мне.
– Поделим позже! – прыснул Илико, дергая за веревку. Пакизо нехотя тронулась с места. Миновав село, мы вышли на широкое шоссе. Вдруг Пакизо опустилась на одно колено, затем на другое и жалобно замычала.
– Ну вот, нашла время молиться! – упрекнул ее Илико.
– Погоди, пусть отдохнет! – сказала бабушка.
– Этак мы и за неделю не доберемся! – проворчал Илларион.
– Дай-ка ей понюхать нашатырь! – обратился ко мне Илико.
Я ткнул флакон в нос Пакизо. Она фыркнула, тряхнула ушами, но не двигалась с места.
– Пустить ей кровь! – распорядился Илико.
Илларион достал нож и полоснул им корову по уху. Пакизо вскочила на ноги и побежала.
– А ну, кто помоложе, бегом за ней! – скомандовала бабушка.
– Держите, а то улетит! – ухмыльнулся Илико.
– Не говори так, Илико, – обиделась бабушка, – а вдруг украдут?
Пробежав метров двадцать, Пакизо остановилась, оросила придорожную траву и снова легла.
– Плохо дело! Еще две-три такие лужи – и сдавать нечего будет, – сказал Илико.
Пакизо закрыла глаза. Пришлось полоснуть ей и по второму уху. Она сразу вскочила, помчалась по дороге и вскоре скрылась за поворотом.
Мы присели, покурили, отдохнули и не спеша продолжали путь. За поворотом дорога шла прямо, но Пакизо не было видно.
– Где корова? – встревоженно воскликнула бабушка.
Мы ускорили шаги. За следующим поворотом, наконец, увидели Пакизо: она лежала на обочине дороги, в тени кустарника, и отдыхала.
– Встань, Пакизо! – предложил Илларион.
Корова покосилась на него, словно спрашивая: «Ты в своем уме, дружок?»
– Вставай, вставай! – повторил Илико.
Пакизо не удостоила его ответа.
– Не хочешь вставать, Пакизо? – ласково спросила бабушка.
Корова отрицательно помахала хвостом, потом опустила голову на землю и закрыла глаза. Мы удрученно молчали.
Подошел прохожий. Он долго глядел на Пакизо, потом сочувственно спросил:
– Умерла?
– Спит после бессонной ночи! – ответил Илико.
Прохожий оглядел нас подозрительным взглядом и поспешил уйти.
– Ну, теперь вставай! – нагнулся к корове Илларион.
– Вставай, черт бы тебя побрал! – рассердился Илико.
Пакизо не обращала на нас никакого внимания. Тогда мы перешли к делу.
– А ну, Илларион, становись спереди!
– Плечо подставь, плечо!
– Держи ногу! Да не ту, другую!
– Теперь тяни ее за хвост!
– Эх, валерьянку забыли!
– Ну-ка, подбирай!
– Держи за хвост, Ольга!
– Возьми в руки ее ногу! Переставь вперед! Вот так!
– Пошла! Пошла!
– Ну, еще немного, держись, Пакизо!
– В конце концов, не так уж ты стара, как притворяешься!
…Смеркалось, когда мы кое-как добрались до заготовительного пункта… У ворот Пакизо опять собралась лечь.
– Нашатырь! – зашипел Илларион. – Зурикела, подлец, куда ты смотришь!
– Ну вас к черту, надоело! – огрызнулся я и выплеснул в нос корове полбутылки нашатыря. Пакизо сорвалась с места и бегом влетела во двор.
– Ставь ее на весы! Быстро! – шепнул мне Илларион, а сам направился к уполномоченному по заготовкам.
– Здравствуйте!.. Корову привели…
– Фамилия!
– Коровы?
– Хозяина!
– Вашаломидзе, Чигогидзе, Шеварднадзе!
– Имя!
– Хозяина?
– Коровы!
– Пакизо.
Уполномоченный взглянул на корову и нахмурился:
– На что это похоже?
– А что, разве не похожа на корову? – удивился Илларион.
– В том-то и дело, что только похожа! Какая же это корова?
– Худовата, конечно, – согласился Илико.
– А почему она лежит?
– А тебе что, жалко? В весе она от этого не прибавит!
– Не умерла ли?
– Что ты, сынок! Не видел, что ли, как она резво вбежала во двор? – вмешалась бабушка.
– Всю дорогу играючи прошла, – подтвердил Илико.
Уполномоченный подошел к весам, нагнулся, потрогал Пакизо и тихо сказал:
– Корова мертва…
– Не может быть! Она, должно быть, спит! – запротестовал Илларион.
– Говорю, мертвая, не дышит!
