предложения со стороны какой-либо общественной группы, способной выступить от имени настоящей России… Пусть же этот случай представится поскорее». Призыв английской газеты был незамедлительно процитирован в кадетской «Свободе России» (бывшие «Русские ведомости»)46.
Еще до открытия конференции кадеты вели активную пропаганду в пользу военного вмешательства Антанты. 22 мая 1918 г. Астров от лица своей партии выступил на Всероссийском совещании меньшевиков, где обсуждался вопрос, следует ли рассчитывать на «иностранную помощь» для свержения Советской власти. Призыв Астрова обратиться к союзникам оказался созвучен позиции одного из трех основных докладчиков — М. И. Либера, считавшего возможным «известное соглашение с антигерманской коалицией»47. Как видим, в своем стремлении к союзнической интервенции кадеты нашли единомышленников не только в Союзе возрождения России, но и в более широких кругах «мелкобуржуазной демократии».
27—29 мая 1918 г. состоялась конференция партии «народной свободы». Вопрос об ориентации почти не вызвал здесь дискуссии. От пронемецкой позиции не отказались лишь правые кадеты, такие, например, как Е. П. Трубецкой, но и они голосовали вместе со всеми остальными за тезисы, предложенные основным докладчиком М. М. Винавером и формулировавшие идею союза со странами Антанты.
Отчет об этой конференции (хранящийся в фонде Милюкова в Архиве Колумбийского университета в США) излагается в монографии Розенберга. Автор подробно пересказывает приводившиеся на конференции аргументы против сотрудничества «с кайзером и Людендорфом». Между прочим, как видно из контекста, решающими среди этих аргументов были не пышные заявления о моральной неприемлемости такого союза, о несоответствии его кадетским принципам, а простое соображение, диктовавшееся практическим расчетом. «Все указывает на то, — подчеркивал в своем докладе Винавер, — что союзники победят в войне»48, и, следовательно, именно они представляют более выгодный объект для сотрудничества49.
Розенберг озаглавил раздел, в котором рассказывается о майской конференции кадетов, «Тактика национального единства»50. Гораздо более отражало бы суть описываемых событий название «Тактика национальной измены». Ведь даже сами кадеты отдавали себе отчет в подлинном смысле своей политической линии. «Отношение союзников к нам рисовалось весьма далеким от каких-либо признаков альтруизма», — констатировал Л. А. Кроль51. Недаром А. А. Мануйлов выступил накануне конференции со статьей под заглавием «Между двух огней», в которой писал: «…вздохи по иностранному вмешательству
Когда на майской конференции до сведения ее участников было доведено, что французы предлагают крупнейшим политическим партиям России «сообщить президенту Вильсону свой взгляд на желательность интервенции» (т.е., иными словами, призвать интервентов на русскую землю), левый кадет юрист М. Л. Мандельштам предупреждал своих коллег по партии: «Призыв врагов на территорию отечества есть преступление, которое карается смертной казнью». Он подчеркивал, что обращение за помощью к союзникам «встречает самое решительное осуждение» среди населения. Тем не менее участники конференции пытались уйти от признания предательской сущности принимаемых решений путем хитроумных демагогических построений. «Раз Америка решила принять участие в десанте, и вопрос о десанте решен положительно, наше обращение к Вильсону не может рассматриваться как призыв, а только как выражение определенного мнения по отношению к определенному факту», — юлил Н. Н. Щепкин. Другие же, более откровенные, прямо заявляли: «порядка без чужой помощи мы не создадим». А поэтому, говорил Л. А. Кроль, обязанность кадетской партии — вести «пропаганду симпатий к союзникам», поскольку им необходимо «иметь за собой сочувствие населения»53.
Интересны попытки определить причины краха кадетской партии в 1917 г., косвенно предпринятые в докладе Винавера при оценке деятельности ее лидера П. Н. Милюкова. По утверждению докладчика, «политические и дипломатические таланты» Милюкова были «на надлежащей высоте», но ему не хватало «талантов демагогических» — «уменья облекать свои мысли в фразы, приятные толпе», а главное, не говорить того, «что в существе правильно, но имеет свойство раздражать толпу»54. В этой очень характерной для кадетов оценке сказались и высокомерное презрение к трудящимся массам, скрывавшееся за уверениями в том, что их партия посвятила себя борьбе за «народную свободу», и полное непонимание коренного расхождения их целей и задач с волей и надеждами трудового народа России.
Конференция единогласно приняла резолюцию по вопросу о тактике. Она включала в себя следующие положения: непримиримая борьба с большевизмом; возрождение единой России; верность союзникам; всяческое содействие Добровольческой армии; установление единоличной власти; заключение соглашений с другими партиями и группами для совместной борьбы против Советской власти55.
При подготовке к конференции в ЦК возник вопрос, не следует ли поставить на обсуждение пункт 13 партийной программы — о форме правления. При голосовании этого предварительного вопроса голоса разделились почти пополам, и пункт 13 был снят с обсуждения. Кроль комментирует это решение следующим образом: «Желая объединить других, мы не могли пойти на раскол в своей среде»56.
В отчете о конференции, посланном в Киев Милюкову, говорилось, что было принято «мнение ЦК о невозможности невоплотившейся идеи Учредительного собрания 28 ноября и о необходимости создания единоличной власти (монархия или республика — будет зависеть от господствующих настроений в массах)»57.
Конференция постановила послать Винавера в Киев, чтобы довести принятые ею решения до сведения находившихся на Украине партийных собратьев. В архивном фонде Винавера сохранились фальшивые удостоверения, с которыми он пробирался из Москвы в Киев. Они были выписаны на бланках комитета «Главсахар» 14 и 15 июня 1918 г. Согласно одному из них, владелец его, служащий правления Богатовского сахарного завода С. И. Розенблюм «по делам завода» должен был срочно выехать в Киев. Второе, видимо запасное, удостоверение повторяло тот же текст, только применительно к «служащему Дубовязовского сахарного завода А. А. Донде»58. По всей вероятности, кто-то из кадетских деятелей окопался в «Главсахаре» и снабжал своих однопартийцев фальшивыми документами.
Добравшись до места назначения, Винавер нашел Милюкова в расположенном под Киевом поместье дворянской семьи Коростовец, где лидер кадетов, сбривший усы и волосы на голове, под фамилией профессора Иванова усиленно работал над «Историей второй русской революции», первый выпуск которой в 1918 г. был опубликован в Киеве59. Описывая по свежим следам события в России от Февраля до Октября, Милюков пытался доказать, что решающими факторами победы большевиков были «отсталость» и «бессознательность» народных масс, а также пресловутые связи большевистской партии с немцами60. Характерно, что как раз в это время сам автор вступил в активные контакты с немецким командованием. «Я совершенно бросил союзников, — заявил Милюков ошеломленному Винаверу. — Веду алексеевскую армию на Москву, с тем чтобы немцы обеспечили ей тыл»61.
Когда неожиданная весть о новой позиции лидера дошла до Москвы, она вызвала полнейший переполох в кадетской среде. «Нас поразило это сообщение как громом, — вспоминал кадет Н. А. Бородин, — и за исключением небольшой группы лиц (помнится, П. И. Новгородцев был в их числе) все мы высказались за недопустимость» сношений с немцами62. Во «встревоженных» письмах Щепкина к Милюкову от 20 и 22 июня говорилось «о разрушении партии, о невозможности идти без лидера». «Предлагают приезд Н. И. Астрова, — записал Милюков в дневнике 26 июня. — Я отказываюсь: бесполезно»63.
Милюков написал в московский кадетский ЦК письмо, в котором резко бранил Центральный комитет за то, что тот продолжает еще находиться, как он выразился, в лапах у социалистов-революционеров и союзников. Настоящая мировая политика, писал Милюков, «делается на Юге, в Киеве. К сожалению, руководители Добровольческой армии оказались настолько бездарными, что этого не поняли».
