«Каким же я был слепцом! Мне следовало бы догадаться, что мы не сможем долго держать в секрете свою связь!»
Теперь Том не удивлялся, что ему все время казалось, будто Клэр скрывает какую-то тайну, какую-то неизбывную печаль. Еще бы! Ведь она любила его, она ему доверилась, а он предложил ей почетную роль своей любовницы…
Наклонившись над столом, Том машинально взял в руки ее перо и принялся лениво играть им. Внезапно он вспомнил, как однажды это перо выпало из пальцев Клэр и покатилось по столешнице. Тогда она еще спрятала какие-то листки в ящик стола, а он поддразнивал ее, назвав растратчицей. Конечно, это смешно. Том еще не встречал человека лучше и благороднее, чем Клэр.
«Но все-таки что она прятала? — подумал он. — Что пыталась скрыть от меня? Любовные письма? Неужели этот идиот, этот щенок Аддисон-Аддисон писал ей любовные письма? — Тома вдруг обуял праведный гнев, и ему пришлось даже потрясти головой, чтобы прояснились мысли. — Нет. Аддисон крепко сидит на крючке у прекрасной вдовушки Присциллы Прингл. А кроме всего прочего, Аддисон такой самовлюбленный кретин! Этот не станет писать никому любовных писем — разве что самому себе».
Тем не менее, хотя это и казалось совершенно нелогичным, Том интуитивно чувствовал, что те бумаги имеют непосредственное отношение к беспокойству Клэр. А все, что мешает счастью Клэр, — препятствие и в его жизни тоже!
Бросив взгляд на закрытую дверь, Том сжал губы и сделал то, чего никогда в жизни не делал: сунул нос в чужие дела.
Ящик открылся тихо и плавно, не издав ни единого предательского звука. Там, как Том и ожидал, царил идеальный порядок. Ну еще бы, ведь ящик принадлежал Клэр! На деревянном подносике аккуратно расположились ножницы, пара карандашей и перо, рядом стоял пузырек с чернилами.
«Содержать все в таком порядке! Как это похоже на Клэр!» — подумал Том с улыбкой. Он еще никогда не видел, чтобы домашнее хозяйство велось так безупречно, как в его усадьбе.
В глубине просторного ящика лежала коричневая папка, перевязанная резинкой. Том осторожно вынул папку и снял резинку.
Когда он вытащил из папки несколько листков и посмотрел на них, то сначала не понял, что это такое. Страницы были заполнены ровными аккуратными строчками. Почерк Клэр Том узнал сразу и снова улыбнулся. Это был просто великолепный почерк — без всяких украшений в виде изысканных завитушек. Он не знал никого во всем мире, чья ясность мыслей так четко отражалась бы на почерке.
Приглядевшись повнимательнее, Том начал читать.
Через пару минут он нахмурился, улыбка исчезла с его лица, в висках застучало. Он закончил читать первую страницу, аккуратно отложил ее и взялся за вторую.
Внезапно Том вдруг бросил всю папку на стол и распрямил плечи.
«Черт побери, да это же один из тех самых проклятых романов о Таскалусце Томе Парди! И где? В столе Клэр! Написанный ее почерком! И что все это означает?»
Том принялся размышлять, и постепенно лицо его прояснилось.
— Ну, конечно! — сказал он вслух и в подтверждение своим мыслям кивнул головой. Дядюшка Гордон имел обыкновение диктовать свои мерзкие книжонки Клэр. Так все и было. Это — рукопись недописанной книги, которую сочинял мой дядюшка перед смертью. Конечно. Том чуть было не рассмеялся, но решил, что его смех прозвучит слишком громко в тишине комнаты, и снова склонился над рукописью.
«Почему же недописанная книга все еще лежит в ящике стола Клэр? Она ведь не думает отправлять ее издателю? Или думает? Но тогда почему она мне ничего не сказала об этом?»
Где-то на задворках его сознания начала формироваться ужасающая мысль. Дядюшки нет в живых уже давно, а рукопись совсем тоненькая. И Клэр что-то делала с ней, когда он застал ее в кабинете, а потом поспешно спрятала.
— Джедидайя не смог найти никаких следов доходов от продажи книг дядюшки Гордона.
Том вздрогнул и огляделся вокруг, удивляясь, кто это сказал. С испугом он понял, что эти важные слова сорвались с его собственного языка, и нахмурился. Неудивительно, что Клэр все время казалась такой испуганной! Но нет, этого просто не может быть…
— Клэр? — произнес он в надежде, что звук дорогого имени поможет ему осознать полную абсурдность того, о чем он только что подумал. Тому хотелось, чтобы воображение подсказало ему некую истину, совершенно противоречащую очевидному. Но сегодня воображение почему-то подвело Тома.
«Клэр Монтегю. Кларенс Мактег. Боже правый, почему я раньше не связал эти два имени? — в отчаянии думал он. — А ведь Клэр неоднократно защищала эти идиотские романы, когда я высказывал свое пренебрежительное отношение к ним. Черт побери! Неудивительно, что она казалась такой расстроенной каждый раз, когда я распространялся насчет отсутствия во мне всякого героизма. Она, должно быть, просто кипела от злости!»
— Бедная Клэр! — произнес Том вслух.
«Минуточку! Почему это я назвал Клэр „бедной“? Ведь это я пострадал от ее проклятых книжонок! Это моя жизнь превратилась в сущий ад, это надо мной постоянно подшучивали приятели. Своими неуместными восхвалениями Клэр сделала из меня настоящее посмешище!»
Том откинулся на спинку стула и несколько минут пребывал в состоянии праведного гнева. И чем больше он думал о Таскалусце Томе Парди, тем сильнее становилось его негодование. Но теперь его злили вовсе не книги, а тот факт, что Клэр не призналась ему, что автор этих романов — она. То, что Клэр ничего не рассказала ему о книгах, казалось ему низостью, предательством, пренебрежением, наконец!
И мало того, что Клэр хранила от него свою гадкую тайну. Она позволяла ему считать, что эти мерзкие книжонки написал его дядюшка Гордон! И это она, которая говорила, что любила Гордона как отца, позволяла ему думать плохо о собственном родном дяде!
— Пропади все пропадом!
Никогда в жизни Том не чувствовал себя таким обманутым.
«Клэр, моя Клэр написала эти проклятые романы! Женщина, которую я люблю, которая признавалась мне в любви, испортила мою жизнь! Это ей я обязан всеми своими несчастьями!»
Негодование бурлило у него в груди, словно кипящая вода. Том вскочил со стула и стал метаться по кабинету. По пути он со злости пнул стойку для газет и журналов, сломав ее хрупкие ножки, отчего годовая подписка «Макколса»[4] разлетелась по полу.
«Она меня одурачила! Маленькая мисс Святоша, Клэр Монтегю, обвела меня вокруг пальца, словно опытная матрона сопливого мальчишку! А ведь она несомненно сделала себе состояние на этих мерзопакостных книжонках. Она делала деньги на моем честном имени! Она бесстыдно меня использовала, словно двухдолларовая шлюха мужлана-ковбоя!»
Именно в этот момент, когда его ярость достигла апогея, дверь распахнулась и Клэр вошла в свой кабинет. Улыбка появилась у нее на лице, она протянула руки к Тому, но замерла на месте, когда он развернулся и припечатал ее к месту грозным взглядом. Никогда еще он так не смотрел на нее. Клэр прижала руки к груди и молча уставилась на него. Ее глаза за стеклами очков сделались огромными. Она явно не могла понять, в чем дело. Но потом Клэр перевела взгляд на свой письменный стол и побледнела.
— Добрый день, мисс Мактег! — язвительно процедил Том сквозь стиснутые зубы.
19
Если бы Клэр накричала на Тома, возмутившись тем, что он залез в ее вещи без спроса, сказала бы какую-нибудь дерзость, созналась, что она — автор книг о нем и чертовски гордится этим, он дал бы волю своему гневу, и это, вероятно, на некоторое время охладило бы его пыл. Но Клэр просто стояла и смотрела на него, словно перепуганный кролик. Видя искреннее раскаяние, написанное на ее лице, Том внезапно почувствовал себя виноватым. Подумать только, виноватым! Это он-то! Возмущение снова наполнило его грудь, а чувство вины только усилило гнев.
— Ты удивлена, моя дорогая? Представь, я сам до этого додумался. Ведь ты не удосужилась поставить меня в известность. Может быть, ты считала, что тебе удастся сохранить свою маленькую тайну? И намеревалась порочить мое доброе имя всю оставшуюся жизнь?
— Ты все неверно понял, — неуверенно начала Клэр. — Правда, все не так.
— Да ну? — с издевкой произнес Том. Он не мог вспомнить случая, чтобы намеренно над кем-то
