кустарника виднелись цветы, похожие на красные и белые звезды.
— Изгнанники! — сказал Дантио, наклонившись, чтобы сорвать веточку. — Их еще называют париями. Они зацвели, приветствуя нас! — Он протянул веточку сестре.
— А их можно есть? — спросила она. — Вам не холодно в накидках?
Ее братья преобразились: вымылись и привели себя в порядок. На них были одинаковые коричневые хламиды — очевидно, другой мужской одежды в поселении не нашлось.
— Человек, который вчера носил эту хламиду, за ней уже не вернется, — мрачно проговорил Дантио.
— Да… — Кто, кроме прорицателя, может знать такие вещи?
Тут в комнату вошли Кавотти с Гвинеттой и невысоким широкоплечим веристом, которого представили, как командира охоты Мелчитте. Фабия сразу же потеряла к нему интерес, поскольку следом вошли слуги с подносами еды. Почти тридцать дней она питалась исключительно пеммиканом и бобами. Наконец она увидела настоящую пищу, которой было более чем достаточно для двух женщин и пяти мужчин. Почти вся еда оказалась незнакомой. Столовые приборы отсутствовали, так что приходилось пальцами брать с подносов приглянувшиеся куски. Если все флоренгиане так ведут себя за столом, то Фабии придется привыкать к совершенно новым манерам. Она выбрала нечто, напоминающее пирожок. Когда она его откусила, по ее подбородку потек горячий бульон. У пирожка был приятный мясной вкус. Ваэльс по- идиотски захихикал. От таинственного паштета Фабия решила отказаться, зато взяла маленькую рыбку со следующего подноса. Наконец рядом поставили целую флягу с вином — и делиться ни с кем не надо!
— Обычно мы так не питаемся, — заметил Кавотти. — Но командир гарнизона в Веритано был гурманом. Теперь его повара работают на нас. Они приготовили множество деликатесов для новогоднего пира, а самого командира уже нет. Он достался стервятникам. Попробуйте головы ящериц с острой приправой.
Мятежник был человеком нетерпеливым и вдобавок не таким голодным, как его гости. Вскоре он уже заговорил о делах. Кавотти хотел знать — и чтобы это услышал Мелчитте — все о Салтайе и о том, как был закрыт перевал. Дантио отвечал с набитым ртом.
— Сколько людей она взяла с собой?
— Мы не знаем, хотя Орлад видел никак не меньше шестидесяти. Четыре шестидесятки, если она взяла с собой весь Шестой Караван. Нам известно, что в Нардалборге находилось восемь раз по шестьдесят веристов, однако на перевале такого количества провизии не было.
Когда массивный локоть ткнул ее в бок, Фабия сообразила, что сидит между Ваэльсом и Орладом, и те выбрали ее в качестве переводчика. Она принялась шепотом пересказывать то, что говорил Дантио.
— Естественно, если вы сожгли все запасы, они предпочли бы повернуть назад? — сказал Мелчитте. — Двигаться в нашу сторону намного труднее — к тому же здесь идет война.
Дантио замешкался и посмотрел на Фабию, словно пытался оценить то, о чем она умолчала.
— Да, мой господин, если бы речь шла о ком-то другом, я бы ни о чем не тревожился. Но Салтайя обладает хтонической силой и постарается пробиться во Флоренгию, чтобы воссоединиться с братом. А в Вигелии ее ждет верная смерть.
Кавотти с сомнением поглядел на Дантио.
— Она уже очень стара. У нее не осталось запасов провианта. Даже если с ней шли четыре раза по шестьдесят веристов, они охотнее бы ее прикончили, чем помогли бы спастись. Сколько времени требуется, чтобы уничтожить убежища, Мелчитте?
Командир охоты улыбнулся.
— Два дня вполне достаточно, мой господин. Если мы встретимся с ледяными демонами, они будут измученными и изголодавшимися.
Фабия не могла допустить такого безрассудства. Однако и рассказывать о собственных возможностях в ее планы не входило. Она подозревала, что ее попытки увидеть Королеву Теней каким-то образом блокировались, поскольку в ее снах Салтайя жевала сырое мясо и переходила реку Пыли по мосту из трупов. Фабия не знала, правда это или Мать Лжи насылает на нее кошмары.
— Господин Марно, на вашем месте я бы не стала недооценивать способности Салтайи Храгсдор! Она пятнадцать лет правила Вигелией. Прежде это никому не удавалось. Я не поверю в ее смерть до тех пор, пока не увижу трупа. У нее была еда. И стадо в четыре шестидесятки голов.
В наступившем угрюмом молчании прозвучал негромкий голос Гвинетты:
— Леди может ошибаться, но она верит в то, что говорит.
Мятежник забарабанил пальцами по столу.
— Я хочу стереть с лица земли это место. Если я оставлю здесь гарнизон, то рискую вызвать нападение войск Стралга, которые попытаются вернуть Веритано. Если же он каким-то образом узнает, что его сестра движется в нашем направлении, то наверняка бросит сюда свои силы. Но я понял, что вы хотите сказать. Командир охоты, тебе следует отнестись к этому предупреждению серьезно. Я оставлю тебя здесь с синей стаей на тридцать дней, чтобы вы прикончили всех, кто появится с перевала. У них не будет сил, чтобы сражаться с вами. Когда вы сможете отступить, возьмите всю провизию, которая вам понадобится, а остальное сожгите. Патрулирование следует начать немедленно.
Мелчитте встал.
— Мой господин добр. — Он перешагнул через скамью и направился к двери.
— Когда вернешься, приведи с собой пленника. — Марно ухмыльнулся, и Фабии стало не по себе.
Она заметила, как странно на него посмотрели Дантио и Гвинетта, и вспомнила слова Фелиса о сюрпризе, который приготовил для них Кавотти.
Марно забросил в зубастую пасть круглый зеленый фрукт и спросил:
— Какие у вас планы?
— У нас нет планов, есть лишь желания, — ответил Дантио. — Во-первых, я должен освободить мэйнисток, которых похитил Стралг. Отправившись завоевывать Флоренгию, он не обратил ни малейшего внимания на протесты Старейшей и забрал с собой дюжину прорицательниц. Нам известно, что большинство из них погибли, но оставшимся в живых следует сообщить, что договор нарушен и их страдания закончились. Если мы сумеем их освободить, Кулак ослепнет.
Однако предложение Дантио не вызвало у Кавотти энтузиазма.
— Да, нам это поможет в долгосрочной перспективе. Я согласен, надо освободить несчастных женщин, но прежде всего стоит обдумать, как использовать изменившуюся ситуацию. Гвинетта, можно ли сообщить прорицательницам эту важную новость?
Они втроем принялись обсуждать, как связаться с прорицательницами. Ваэльс улыбался. Орлад хмурился.
— Армия охотно сражается только в том случае, — громче произнес Кавотти, — если есть уверенность хотя бы в небольшом численном преимуществе. Рано или поздно я сумею загнать Стралга в угол, соберу все свои резервы и раздавлю его. Я пришел сюда, поскольку Веритано стал уязвимым. Стралг ошибся в расчетах или сам надеялся заманить меня в ловушку. В любом случае, наживку я проглотил. Я планировал сжечь Веритано, рассчитывая, что он попытается вернуть город, без которого путь на другую Грань для него закрыт. Направив дополнительные силы сюда, он ослабит оборону в другом месте, упростив нам задачу. Но мы не хотим терять людей.
И теперь я узнаю, что у лорда Стралга обратного пути нет. Не только из-за сожженных мостов, но и потому, что Вигелия восстала против отродья Храга. Его братья и сестра мертвы. Он остался один. А это все меняет, нам потребуется иная стратегия. Любой зверь становится особенно опасным, когда его загоняют в угол. Что нам делать — попытаться скрыть новости от Стралга или, наоборот, поскорее его осчастливить? Надо предугадать его реакцию. Как он поступит? Будет прорываться на юг, прекратив попытки вернуться домой?
— Начнет переговоры? — предположил Дантио, но Кавотти явно спрашивал у Орлада.
Между двумя веристами возникло очевидное напряжение.
Орлад задал Фабии несколько вопросов, чтобы убедиться, правильно ли он все понял. А потом неуверенно сказал по-флоренгиански:
— Войдет в Селебру?
