Среди деревьев за спиной Булриона остальные седлали лошадей, снимали палатки, готовились к новой переправе. Неопытные земледельцы уже понемногу набирались воинской сноровки. Как ни странно, главная заслуга в этом принадлежала могучей авайлгратке из Черной Бухты – Васлар Номит. Конечно, Раксал Раддаит был куда более умелым воином, но муолграт не интересовался обучением своих спутников. А Васлар показала себя еще до приезда в Тарнскую Долину. Обидевшись на какие-то слова Джукиона, она схватила палку и потребовала, чтобы он обнажил меч. А потом обезоружила дюжего олуха и отдубасила его на славу. Ну и теперь мужчины каждую свободную минуту требовали, чтобы она учила их сражаться на мечах. Двое- трое делали большие успехи – особенно Улпион и Полион. Она всех обучила сноровке, необходимой в походах: и как выбирать место для стоянки, и как правильно нагружать лошадей, и еще много чему. От этой поездки семья получит много пользы.
А все Гвин, напомнил он себе.
За время пути они, с тех пор как выехали из долины, не перемолвились ни словом ни с одной живой душой. Накануне они обогнули Толамин стороной, зная, что веснарцы разрушили мост. Джасбур и Ордур сообщили, что в развалинах города еще живут люди, но упомянули о тамошнем голоде и о шайках, враждующих между собой. Окрестные фермы и деревушки почти все подверглись разграблению в дни войны, и жители бежали. А если кто-то и остался, то они прятались при приближении чужаков, а те не задерживались, чтобы разыскивать их.
Но на западном берегу все должно быть благополучно. Веснарцы были дружелюбны и радушны – хорошей зарданской крови все они, – то есть были такими тридцать лет назад. Однако земля между Карминными горами и Колоссами не зря получила название Петушьей Арены. Там сходились границы Мокта, Нурца и Веснара, и там они воевали между собой. Власть переходила от одних к другим, менялись названия королевств, но одна и та же кровавая повесть пересказывалась снова и снова сотни раз – до, во время и после существования империи.
Булрион переступил с ноги на ногу, и копье боли пронзило ему спину. Проклятия! Он думал, спине полегчает, когда он встанет и разомнется, но боль усилилась. Напоминание о его возрасте, вот что это такое – предупреждение, что он уже стар, чтобы вопреки всем обычаям Тарнов участвовать в приключениях вроде медовых месяцев. Глупее не придумаешь! Заниматься любовью, лежа на земле, мыться холодной водой, спать под сырыми одеялами. Ему следовало бы отвезти свою молодую жену домой в теплую постель. Если остальные заметили, что с ним не все ладно, хихиканья и насмешек не оберешься.
Позвякивали бляхи на сбруе, шуршали кусты, постукивали копыта. Хромая, подошел Возион со Звездой. Он поглядел на отца с лукавством, но воздержался от глупого замечания вроде: «Что-то они долго не возвращаются, верно?» А вместо этого сказал:
– С тех пор, как мы с тобой побывали тут, много воды утекло! – и криво улыбнулся.
Булрион незаметно поежился, чтобы облегчить боль в спине, и пробурчал:
– Я тогда был куда моложе, чем ты теперь.
– А я был моложе Полиона. – Возион оперся локтем на седло Звезды, чтоб не утруждать свою изуродованную ногу. – Не помню, чтобы я поблагодарил тебя. Мне потребовалось много времени, чтобы понять, насколько ты был прав, и я от души тебе благодарен. Вот и подумал, что сейчас как раз время сказать об этом.
– Не стоит благодарности. Это я тебе благодарен, что ты стал таким хорошим пастырем. А вот говорить все это нам не требуется.
Булрион отвернулся и снова посмотрел на реку. Тридцать лет назад он насильно вез отчаявшегося бунтующего подростка в Вериов для обучения. Возион все время восставал на дыбы. Булрион сказал ему, что он может стать пастырем, хотя земледельцем ему не быть. Настаивал он с уверенностью, которой вовсе не чувствовал. Он уехал, оставив калеку-сына среди чужих людей. Прошли годы, прежде чем он простил себе эту жестокость. Теперь было поздновато для благодарностей. Время благодарить давно миновало, как и время просить прошения. Все позади, да и обернулось к лучшему. Так часто случается, благодарение Судьбам.
– Сможем мы добраться до Вериова засветло? – спросил он, не найдя лучшей темы для разговора.
– Навряд ли. С повозкой мы движемся медленно. А потом по меньшей мере четыре дня до Рарагаша.
– Сколько тебе нужно будет времени для проверки своего календаря?
Возион засмеялся:
– Минуты две.
Да какое это вообще имеет значение? Только одного Возиона и заботит, точны семейные записи или в них вкрадываются ошибки. Если год 99 состоял из пятидесяти двух недель, а в 100 их было пятьдесят три, хотя должно было быть как раз наоборот, какая, во имя Судеб, в этом важность? Если не считать Возиона с его вечными предзнаменованиями. Предзнаменования только на могилах писать, говаривал Гамион. Пастырь может определить день как благоприятный или как неблагоприятный по собственному желанию.
Но сейчас не время говорить об этом. Возион захотел поехать ради прошлого. Это было очень удачно, но все равно, как мог бы отец отказать ему, помня о той, первой, поездке?
Возион прервал молчание:
– Мне сказали, что в Нурце из-за джоолгратов могут быть неприятности.
– Какого рода неприятности? Глупый вопрос, верно? Я имел в виду: почему именно в Нурце?
– Джасбур говорит, что он населен гуще, чем Веснар или Да-Лам. Возможно, нам не удастся объехать стороной все города и деревни. Но еще она сказала, что у Рарагаша есть Договор с тамошними властями, так что нам могут дать охрану. В Нурце, говорит она, знают про то, что изгнанные меченые пробираются в Рарагаш, ведь Рарагаш, строго говоря, находится в его пределах.
Хм! Но прежде чем Булрион успел переварить эти сведения, из-за деревьев на дальнем берегу показался Улпион и замахал белой тряпкой.
– Вон он! Все чисто! – Булрион сделал слишком поспешное движение и невольно охнул от боли.
Его сын посмотрел на него с подозрением и сморщил длинный нос.
