Но вот скрипнула дверь, и внутрь вплыла неохватная туша Ани. Она остановилась перед Уолли и печально покачала головой.
— Что со священным Хонакурой? — спросил воин, но по выражению ее лица понял, что увяз еще глубже, еще безнадежнее.
— Он в тюрьме, — ответила старая рабыня.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
ВОИН НАХОДИТ БРАТА
Глава 1
Стоял безжалостный полдень; птиц не было слышно, молчали даже насекомые; рабы с трудом передвигали ноги, стараясь не выходить на открытое солнце. Паломники, преклонившие колени на ступенях храма, стонали под кнутом беспощадного зноя. Весь Мир замер, моля о том, чтобы поскорее настал вечер. Жила и двигалась только Река.
Площадка для парадов напоминала раскаленную печь. Из-за угла казарм вышли трое. Их никто не заметил, потому что все воины охраны были заняты поисками светлейшего Шонсу. В белом жарком сиянии они двинулись в сторону тюрьмы.
Впереди шел воин четвертого ранга, великолепный в своей совсем новой оранжевой юбке. Его иссиня-черные волосы были собраны в пышный хвост. Лицо его казалось мрачным. Он чуть было не поднял мятеж против своего господина и повелителя и не произнес ни слова с тех пор, как рабы измазали ему волосы сажей и салом.
Последним шел невысокий темноволосый Первый. По его неуверенной походке, свежему знаку на лбу, по белоснежной юбке и слишком коротким волосам, по тому, как криво висит его меч, было понятно, что он совсем новичок. Об этом же говорил и ошеломленный взгляд его темных глаз. Он сжимал в руке веревку, другой конец которой был обвязан вокруг шеи пленницы.
Это была огромная безобразная женщина. Черные волосы — для рабыни слишком длинные — свободно падали на ее спину. От них до сих пор пахло щипцами для завивки. Ее огромное черное одеяние могло бы принадлежать достославной Дикой Ани, и как-то странно вспучивалось.
В этих подушках дышать было совершенно нечем, и Уолли понимал всю опасность такого положения. Даже если он не потеряет сознание от жары, силы все равно постепенно оставляют его. Пот катился градом и застилал глаза, но Уолли не решался вытереть лоб: надо делать вид, что руки связаны за спиной. Ни один нормальный воин никогда бы не подумал, что светлейший Шонсу седьмого ранга способен вот так нарядиться. Он воздержался только от полосы: во-первых, следовало щадить чувства Нанджи, а во-вторых — на близком расстоянии этот маскарад все равно сохранить не удастся. Издалека же он вполне мог сойти за рабыню, если, конечно, не принимать во внимание его рост. Уолли шел, слегка согнув ноги в коленях, старался делать маленькие шаги и изнемогал от жары.
Пока в тюрьме не сделали новую крышу, спасти узника можно было и тайком от охраны, а сейчас вход туда один — через дверь… И дверь оказалась открытой. Все трое вошли внутрь.
Бриу и двое Вторых играли за столом в кости. В углу сидели трое рабов и выбирали вшей из одежды. Подняв головы, они увидели, что воины привели еще одного узника.
За столь непродолжительное время своей карьеры Катанджи обучился только одному приему воинского искусства. Этого маневра не знал никто из воинов. Он резко развернулся, опустил голову и встал на колени. Рабыня выхватила из его ножен меч и приставила клинок к шее Бриу. Тот не успел даже пошевелиться.
— Это непременно должны были быть вы, — сказал Уолли. — Положите руки на стол и прикажите своим людям сделать то же самое.
На бесстрастном лице Бриу ничто не отразилось. Он спокойно оглядел Уолли, не без удивления посмотрел на Нанджи и положил руки на стол. Вторые, не дожидаясь приказа, последовали его примеру. Они выглядели совершенно ошеломленными.
— Почему все время вы стоите у меня на пути? — спросил Уолли. — У меня нет к вам никаких претензий, но каждый мой шаг причиняет неприятности мастеру Бриу. Вы — вассал Тарру?
— Я отказываюсь отвечать на этот вопрос.
— Тарру охотится за мной. Он хочет измучить меня, сделать так, чтобы я сам рассказал ему, где меч. Вы станете это отрицать?
— Нет. Но я не стану и подтверждать этого.
— Разве человек чести может так поступить?
Бриу прищурил глаза.
— Почему вы считаете, что я — человек чести?
— Так сказал Нанджи примерно за пару минут перед тем, как вы его вызвали.
— Он солгал.
— Не думаю.
Бриу пожал плечами.
— Преступление, совершенное вассалом, ложится на его повелителя. Если я, как вы утверждаете, вассал Тарру, то я принес ему клятву полного подчинения, и значит, вопрос о моей чести не имеет смысла.
— Почему вы принесли клятву такому человеку? — раздался из-за плеча Уолли огорченный голос Нанджи.
— То же самое я мог бы спросить и у вас, мастер, — ответил Бриу.
Нанджи кашлянул, потом продолжил:
— Вы видели, как Шонсу вошел в воду. Вы лучше других знаете, что его меч — это чудо!
Бриу, не отрываясь, смотрел на своего бывшего подопечного.
— Когда я был вашим наставником, мастер, я не сумел дать вам верных сведений относительно третьей клятвы. А интересно, как с остальным? Если повелитель поступает нечестно, кто должен исправлять его ошибки?
— Его подчиненный, — прошептал Нанджи, подумав. — Каким образом? Что ему надо делать?
— Сделать вызов, если он может. Или найти кого-нибудь посильнее. — Похоже, он цитирует. В его словах звучат интонации Бриу.
Бриу кивнул.
— Но светлейший Шонсу ничего против Тарру не сделал, хотя вина того очевидна.
Уолли знал, что в этом была его первая ошибка. Бог предупреждал, что понадобятся жесткие меры. Во время их первой встречи он сказал Уолли, что честный воин сочтет своим долгом убить Хардуджу во благо доброго имени всего воинства. Он даже прозрачно намекнул насчет Наполеона, ведь Наполеон все- таки был королем Эльбы, хотя и недолго. Пожалев Тарру, Уолли предал честных воинов охраны. Он должен был сразу убить его, взять на себя власть и устроить расследование… он этого не сделал.
— Я признаю эту ошибку, — вздохнул Уолли. — Нанджи указал мне на нее сразу же, в храме. Но ведь потом я стал гостем Тарру.
Презрение вспыхнуло в глазах Бриу.
— У вас было множество возможностей и предлогов. Он заставил Горрамини и Ганири принести ему третью клятву, а потом натравил их на Нанджи. Он добрался и до Пятых. Разве вы этого не знали?
Седьмой не должен выслушивать подобных вещей от Четвертого, но Уолли чувствовал себя слишком виноватым и утратил самоуверенность.
— Я подозревал.
— Ну и что? — спросил Бриу. — Если бы вы что-нибудь предприняли и обратились к нам за помощью,
