Догган сел, уронив щит и копье на землю. Он согнулся, всхлипывая. Тьелан положил руку ему на плечо.
Некоторое время все молчали. Расстроенные, мрачные, они покончили с ужином. Дош решил, что не отказался бы на десерт от большого, сочного куска жареного мяса. От его взгляда не укрылись булки и мясо, которые поглощали Элиэль и ее пожилой друг, и он прикидывал, что еще у них там, в мешке. Впрочем, не он один смотрел на них голодным взглядом.
Элиэль проглотила последний кусок и облизала пальцы.
– Ну, Д’вард? – Она нервно хихикнула. – Не уединиться ли нам с тобой поболтать о старых деньках? Я могу поведать тебе о судьбе многих из тех, кто был нам близок.
– Нет! – отрубил Д’вард и добавил что-то на этом своем странном другом языке.
Загадочная Урсула Учитель все время молча смотрела и слушала. Она тоже не сводила глаз с Элиэль Певицы. Теперь же она кивнула и что-то ответила на том же языке. Что бы она там ни сказала, хмурое выражение ее лица служило тревожным предостережением.
Д’вард встал и подошел к девушке, остановившись между ней и костром. Элиэль радостно подняла на него глаза и начала подниматься.
– Сядь!
Удивленная, она опустилась обратно.
– Сними башмаки.
– Что? Я ни за что не…
–
Это было жестоко. Это видели все: одна нога была искривлена и короче другой.
Д’вард посмотрел на Имминол и старика, сидевших по сторонам от нее.
– Держите ее за руки!
Элиэль пыталась протестовать, но ее держали крепко.
– Д’вард! Что ты…
Освободитель поднял глаза, словно вглядываясь в небо. Он сомкнул руки над головой. Догадка о том, что сейчас произойдет, вспышкой озарила Доша за мгновение до того, как девушка закричала, пытаясь высвободиться из державших ее рук.
Д’вард опустил руки.
– Возблагодари Истинного Бога.
Он повернулся и пошел на прежнее место; его облачение раздувалось от ветра. Дождь шипел в костре. Имминол и Пиол отпустили руки Элиэль. Она побледнела как мел, глядя на свои ноги.
– Божественное чудо! – проговорила Урсула на своем чуть искаженном джоалийском. – Возблагодарим Неделимого за этот ниспосланный нам знак.
– Аминь! – пробормотали один или два голоса. Все остальные потрясение молчали. Ноги девушки были теперь одной длины.
– Ибо написано, – продолжала Урсула, – «увечья и болезни, даже Смерть саму заберет он от нас. Возрадуйтесь же!»
И тут Элиэль наконец очнулась.
– Д’вард! – взвизгнула она и вскочила на ноги. Она шагнула к нему и чуть не упала, потеряв равновесие.
– Нет! – рявкнул Д’вард. – Не подходи ближе!
– Но… Ты исцелил… – Она снова посмотрела на свои ноги, боясь, что все это ей только снится.
«Странное, должно быть, у нее сейчас чувство», – подумал Дош. Когда Д’вард исцелил ему вывихнутую лодыжку, это, помнится, так потрясло его, а ведь она жила с этим увечьем всю свою жизнь. Странно было даже смотреть на это чудо со стороны. По коже его пробежали мурашки, хотя он и раньше видел, как Освободитель пользуется своими силами. А на остальных, наверное, это произвело сильнейшее впечатление.
Урсула рассмеялась, ее смех показался ему неуместным – как если бы он прозвучал в храме.
– Очень глупо с твоей стороны, Кисстер. Тебе стоило бы сделать это прилюдно.
Д’вард нахмурился:
– Это всего лишь плата за старую обиду. Тьелан, можешь срезать лишнюю кожу с ее подметки? Элиэль, я уплатил часть своего долга тебе. Теперь ступай.
Лицо Элиэль блестело в свете костра – вряд ли только от дождя. Она заметно дрожала.
– Д’вард, Д’вард!.. – Она нерешительно шагнула к нему.
– Ни шагу ближе! Я рад снова видеть тебя и еще больше рад, что смог сделать то, что сделал, но сегодня ты – нежеланная гостья. Тебе придется поискать себе места снаружи. Пиол… Что скажешь, Пиол? Я глупо веду себя?
Старик тоже побледнел. Он мотнул головой.
Д’вард скривился, будто это признание того, что тревожило его самого, казалось ему чем-то
