– С кем? С Квейром, архонт? Я не знаю…
– Два дня назад я почувствовал, что моя сила возросла. А теперь тебя прислали ко мне узнать Упан. Значит, умер именно Квейр.
Очень медленно старик повернул голову и посмотрел на нее золотистыми глазами, ясными, как у ребенка.
– Как это случилось?
Тхайла вздрогнула:
– Я не знаю, сэр. Мне никто не рассказывал про Квейра.
– Он сидел там, где сейчас сидишь ты, о, наверное, лет сорок назад. Крепкий молодой человек, дерзковатый для безусого юнца, у которого молоко на губах не обсохло. Я дал ему Упан. Произнести это Слово тяжелее, чем другие Слова, которые я когда-либо сообщал. Оно, видишь ли, очень сильное.
– Да, архонт.
– Квейр повзрослел, и с годами из него вышел толк. Мы не раз прочили ему будущее архонта. Среди его талантов были весьма необычные… О, прости мою неучтивость! Я совсем забыл, как принимают гостей. Теперь у меня так мало друзей! Прохладительные напитки? Может быть, лимонад?
Не успела Тхайла поблагодарить старца, как рядом с ней на скамейке появился бокал. Очень своевременно – от жары во рту у нее пересохло. День стоял влажный и теплый, и все же, как она заметила, вокруг не было надоедливых насекомых.
– Квейр не был слишком стар для волшебника, – продолжал Бейз, не сводя с нее неподвижного, как у совы, взгляда. – Так отчего же он умер? Что убивает волшебника?
Тхайла поперхнулась лимонадом:
– Извините, я не знаю. При мне о нем вообще никто не упоминал, тем более о том, как он умер.
– Квейр был наблюдателем.
Воспитанники, стажеры, учетчики, архивариусы, аналитики, архонты, Хранитель…
– Так ты еще не знаешь о наблюдателях?
– Нет, сэр… Простите, архонт.
– Существует восемь архонтов, – произнес скрипучий старческий голос. – Хотя сейчас их только семь, так как Шииф никем не заменили. Хотел бы я знать почему. Наблюдателей же может быть много, а может и вообще не быть – это как пожелает Хранитель. Я не имею представления, сколько сейчас наблюдателей. – Последние слова прозвучали раздраженно.
Тхайла что-то невнятно пробормотала. Ей не хотелось знать о наблюдателях. Она и так узнавала много такого, о чем знать не хотела, и если наблюдатели были тайной, доступной тем, кто рангом выше ее, то пусть эта тайна и останется тайной.
Очень медленно Бейз вновь повернулся к озеру.
– Наблюдатели путешествуют по свету. Они замаскированы и старательно изучают то, что им приказывает Хранитель. Эти люди как бы продолжение Хранителя, его глаза и уши.
Два дня назад наставник Тиил специально подчеркнул, что ни один пикс, кроме Хранителя, никогда не покидал Тхама. Хранитель наблюдает за внешним миром и, если сочтет необходимым, может лично отправиться туда. Хранитель волен поступать так, как он или она пожелает, не советуясь ни с кем, даже с архонтами, которые должны оставаться в Тхаме. Тиил говорил ей об этом не один раз. Или он лгал, или Тхайла познала столь сокровенную тайну архонтов, что простому аналитику не полагается ее знать.
– Беспокойные времена, – вздохнул Бейз.
– Да, архонт.
– Конечно, на наблюдателей наложено заклятье смерти. Если их разоблачат или чьи-то посторонние силы попытаются на них воздействовать – они погибают.
Тхайла вздрогнула и со стуком поставила бокал на скамью. Бейз поднял руку и потер глаза:
– Теперь Квейр умер, и я должен передать Слово тебе, чтобы оно не ушло со мной.
Тхайла кивнула.
– Я делаю тебя несчастной, дитя, – прошептал Бейз, глядя на озеро. – Что значит для молодых старческая болтовня? Я был архонтом шестьдесят лет, а ты – ты станешь им на такое короткое время! Подойди ближе, я разделю с тобой Упан и отпущу тебя.
2
Тхайла мчалась по Тропе, убегая от воспоминаний о прошлом, о страданиях старика. Слово Силы отдавалось в голове раскатами грома, барабанным боем, грохотом водопада. Оно осветило мир вокруг нее подобно вспышке молнии на ночном небе, но пока она шла по Тропе, сила, заключавшаяся в нем, уменьшилась, сжалась. Остались только воспоминания и ужас. Однако едва она покинет Тропу, его мощь возродится вновь. О, хотя бы кто-нибудь помог ей, защитил.
Тропа извивалась у нее под ногами, и, торопливо шагая, Тхайла неожиданно для себя оказалась перед входом в Библиотечный комплекс. Она стояла в пышных зарослях травы на вершине утеса, смотрела на белые гребешки пены у скал далеко внизу, слышала крики чаек. Казалось, она различала даже брызги – облачка из мириад алмазов, сверкавших на солнце. Древние руины высились вокруг нее, таинственные и мрачные. Мир распахнулся перед ней. Она чувствовала насекомых, ползающих среди корней, и упрямых мидий, захлопывающих раковины, когда прибой выбрасывал их на берег. Синяя чаша неба ожила, и она понимала, о чем кричат птицы.
Там, где оканчивалась Тропа, в высокой траве стояла каменная скамья. Когда Тхайла подошла ближе, со скамьи поднялись двое. Она узнала наставника Тиила, по-отечески заботливого и суетливого. На нем были голубые рубашка и брюки, пиджак он перебросил через плечо, поскольку день выдался жаркий. Рядом
