Трибун побагровел.
– Центурион!
– Смотрите! – гаркнул Хардграа, повернулся к столу и ткнул в карту кончиком кинжала, которым пользовался вместо указки. – Они вот здесь. С точностью до лиги. Вероятно, на какой-нибудь из этих ферм. Мы окружили их со всех сторон, и теперь они об этом знают. Вот дорога на Ангот.
– Значит, он от нас ускользнул!
– Нет, сэр, не ускользнул. Он выбрал какую-нибудь женщину, ехавшую в Ангот, поулыбался ей и попросил отправить письмо. Это послание, сэр. Он хочет сказать: «Я здесь, придите и возьмите меня!» Но это неправда. Он не в Анготе. Он здесь. Именно здесь! – Хардграа вонзил кинжал в карту, да так его там и оставил.
Гудвин нетерпеливо оскалился:
– Прочтите письмо!
Хардграа слегка пожал плечами. Они тут все, наверное, битый час спорили, о чем говорится в письме и что бы это могло значить. Центурион отошел и встал рядом с костром. Взгляды всех присутствующих были прикованы к нему. Центурион достал пакет и сломал печать. Тяжелый пергамент хрустнул. Хардграа ожидал увидеть шифр, которым пользовался Шанди при переписке со своими доверенными людьми – с самим Хардграа, с лордом Ампили, с господином Акопуло, с принцем Ралпни, а позже – с Ило…
К негодованию центуриона, письмо было написано открытым текстом и постыдно нарушало все представления о безопасности.
«От сигнифера Ило (в отставке) центуриону Хардграа, в XII легион.
Приветствую!
Мы были друзьями. Если Сговор поработил тебя, то мне искренне жаль. Но если ты все еще обладаешь свободой воли, то как тебе могло взбрести в голову, что наш бывший командир стал бы ценить что-либо выше, чем благополучие своего ребенка? Он всегда утверждал, что каждый человек имеет право…»
И дальше в том же духе. Хардграа швырнул письмо в огонь и вернулся к столу. Он перебрался к северо-восточному углу карты, подождал, пока ему не освободят место, и посмотрел на багрового от ярости трибуна.
– Лошадиная моча, сэр. Единственной полезной информацией была печать анготской почты, но я вам уже объяснил, как он это сделал. – Хардграа выбросил из головы мысли о письме и снова сосредоточил внимание на карте.
«Теперь ты получишь свое, распутник Ило! Я всегда знал, что разврат тебя погубит».
– Мы можем двинуться сюда и обыскать каждый дом. Тогда он окажется зажат между горами и…
И Тхамом. В этом чувствовалось что-то неправильное.
Хардграа поднял глаза и пробежался взглядом по окружавшим его лицам, пока не выудил из толпы оптия, знающего здешние места.
– Что у нас в Тхаме?
– Ничего, сэр.
– А точнее?
Юнец был чем-то встревожен.
– Деревья, сэр. Там никто не живет. Я хотел сказать, туда никто никогда не ходит.
– Тогда все в порядке, – сказал Хардграа. И посмотрел на трибуна. – Нам нужно сосредоточить наши силы вот здесь вот, сэр. Тогда мы зажмем его между горами и границей Тхама. Седьмую когорту надо перевести сюда, чтобы она перекрыла этот сектор. Тогда… Оптий, эту реку можно перейти вброд?
– Какую, сэр? Брандрик? Я полагаю, что можно. Но ведь на той стороне ничего нет, сэр…
Хардграа хотел спросить, чего именно там нет, но вспомнил, что об этом он уже спрашивал. Боги, как же он устал! А едва рассветет, нужно будет вести отряд дальше. «Еще пару дней, красавчик Ило, и я спущу с тебя шкуру!» Возможно, ему удастся урвать еще несколько часов сна. Но все-таки что-то было не так, и центурион это чувствовал.
– А почему туда никто не ходит? – требовательно спросил он.
– Куда, сэр?
– Через Брандрик. В Тхам.
– Ну… Там ничего нет, сэр. – Оптий выглядел до того растерянно, словно вопрос Хардграа был совершенно бессмысленным.
Уж не в этом ли дело? Центурион подумал и решил, что на такой простой вопрос вполне можно ответить почетче.
Хардграа положил руки на стол и посмотрел на юношу.
– А что бы произошло, – грозно спросил центурион, – если бы я приказал вам переправиться через реку?
Юнец так задрожал, что звенья его кольчуги задребезжали.
– Я б-б-бы в-выполнил п-приказ, сэр.
– И что бы с вами после этого было?
– Не знаю, сэр. Мой дядя побывал там и сошел с ума. Один парень отправился туда поохотиться и вернулся с обезображенным до неузнаваемости лицом. Но большинство вообще не возвращаются, сэр.
