– Посмотрим.
– Это вы чуть не вырвали у одного парня глаз?
– Кто вам такое сказал? Чужеземец не переставал удивлять ее.
– Несколько человек. Он попытался поцеловать вас в прачечной. Я задаю много вопросов.
И верно, вопросы сыпались из него один за другим, пока он месил тесто сильными, ловкими руками. Сколько человек обычно живет в этом доме? Сколько слуг нанял Хейвик дополнительно? Кто пользуется по ночам задней дверью? И еще много других. Дважды чужеземец замолкал, прислушивался и выходил из кухни, двигаясь бесшумно и быстро, как кот. Каждый раз он возвращался и со смехом сообщал, что кто-то всего лишь пользовался ночным горшком. Она ничего не слышала.
Внезапно все тесто поднялось, и в работе наступил перерыв. Бель начала прибираться, потом вспомнила:
– Вы сказали, что проголодались. Чего хотите?
– Чего-нибудь.
Его камзол был обсыпан мукой. Она протянула руку и остановилась в нерешительности – кто он и кто она.
– Я не многое умею. – Бель отвела глаза и добавила: – Вы позволите? Вообще-то мне приходится только печь хлеб.
– Тогда, пожалуйста, омлет.
Она поставила на раскаленные кирпичи сковородку и повернулась к кладовке.
– Сколько яиц?
– Двенадцать.
Бель повесила сковородку на крючок и сняла другую, побольше.
– Очень большой получится омлет. Он пожал плечами:
– Весной всегда много яиц. Когда они есть, я их ем.
Она вернулась с дюжиной яиц в фартуке.
– Что еще? Сыр? Шалот?
– Не указывайте мне, как убивать людей, Бель, а я не стану указывать вам, как готовить омлет.
Она с изумлением обнаружила, что и сама улыбается.
5
Лорду Вассайлу Лавилль не понравился. Город не должен быть таким большим и таким… непредсказуемым. Большая его часть была вполне привычной, традиционной и напоминала Грандон – узкие, вьющиеся между высоких зданий улочки, все аккуратно спрессовано за древними стенами. Так и нужно. Но зачем сносить целые кварталы? Зачем сжигать старые постройки, заменяя их щегольскими особнячками и открытыми площадками, напоминающими отсутствующие зубы во рту старика?
Нельзя сказать, что его так уж занимали городские пейзажи – не до того. Каждое покачивание кареты отзывалось пожаром в ноге. Колики мучили сильнее, чем в предшествующие дни. Оставалось только надеяться, что местные заклинатели не даром едят хлеб и знают свое дело.
Не понравилась ему и Палата Стихий. Палата должна быть небольшой, создавать атмосферу интимности, загадочности, способствовать торжественному призыванию духов. А здесь – просторное и светлое помещение, стены с причудливыми завитушками, позолота и эмаль. К тому же все восемь стен одинаковые, кроме той, что с дверью. На полу выложен какой-то орнамент, так что октаграмма почти неразличима. Непонятно даже, куда кому становиться.
Четверо крепких слуг вынесли из кареты его кресло и перенесли лорда внутрь. Рядом суетились заклинатели в белых одеждах. Они настояли на том, чтобы снять с него плащ, камзол, рубашку, и приложили уши к его груди.
– Подагра! – заревел лорд. – Нога! У меня болит палец!
– Подагра поразила палец, – согласился главный целитель, – но причина беспокойства – увеличение сердца.
– Ба! Это чужеземное вино… все из-за него.
– Чтобы излечить подагру, нужно противопоставить духам жара духов воды, да? Но сердце требует стихий жара и воды, а также стихии времени и подавления стихии смерти.
Они привычно зашептались, разворачивая и сворачивая свитки.
У стены, как всегда, уже стоял один из его Клинков. Серый. Аркелл. Вассайл махнул рукой:
– Где капитан Бомон?
– Не знаю, милорд.
– Сэр Оук?
Мальчишка закрутился.
– Думаю, они вместе, милорд, но где – не знаю.
– Хм! У меня есть распоряжение для Бомона. Сегодня вечером я должен быть во дворце его величества.
Аркелл успокоительно улыбнулся:
