огненными мячиками швырял, — даже на три монетки!
Конечно, по справедливости этот кулон принадлежал деревенскому колдуну, который и прибил гоблинского шамана брошенным на пределе сил огненным мячиком, но тот наотрез отказался от трофея. Заявил, что он, видите ли, сам бы все равно не справился, если бы я не отвлек и шамана, и его охрану. А кроме того, начал давить на тот факт, что я после боя выполнял его работу, в частности — осматривал и лечил раненых. Но и я грабить деда не захотел. В ходе разговора как-то сама собой была извлечена из рюкзака бутылочка, заменившая собой пиво. Маг посмотрел на нее так, как нумизмат мог бы смотреть на шестой экземпляр Константиновского рубля, со смесью восторга и недоверия. Оказалось, среди магов это зелье очень ценилось, особенно в последние пять лет, и с каждым годом — все дороже. Опасаясь нарушить конспирацию, я не стал уточнять причины подорожания, а просто предложил угостить и поделиться — все равно уже открыл, так что, ждать, пока выдохнется? В общем, выкушав два наперсточка бальзама, дедок взбодрился неимоверно, от добавки отказался, заявив, что для мага его силы и это — слишком, теперь два- три дня будет на пике силы. От предложения поделиться напитком стал отнекиваться, но в глазах стояло такое страдание от собственных слов, что я, отлив примерно треть в снятую с одного из гоблинов и тщательно промытую баклажку, спрятал оставшееся в родной таре в избе. Впрочем, спрятал — громко сказано: поставил на лавку да накрыл перевернутой кружкой из-под кваса.
Если отвлечься от романтических воспоминаний и вернуться к скучной бухгалтерии, то за амулеты я выручил в общем итоге без двадцати медяков восемь «лун» — не состояние, конечно, но вполне себе сумма, снаряжение починить да пополнить и припасов недели на две закупить, и еще осталось бы. Конечно, с учетом прочих активов — немного, но курочка, как известно, по зернышку клюет, а сыта бывает.
Спросите, как соотносится эта самая «курочка» с кутежом в виде уплаты полутора золотых за кофе? Да очень просто соотносится: для того и копим, чтоб потом с толком (или хоть с удовольствием) потратить. Есть, как написано, время собирать камни — и есть время их же, стало быть, разбрасывать… Тем более что в мэрию все равно идти надо было или в приемную к графу. Хоть все Стражи имели полную свободу передвижения по всем людским землям, не обращая внимания на границы, считалось хорошим тоном (а кое-где даже было оформлено законодательно в виде обязанности) дать знать местным властям о своем посещении их территории. В том числе если у тех есть какая-то просьба к Ордену или Стражу. А если удается из обязательного посещения местного рассадника власти поиметь и какую-то финансовую прибыль, то она приносит особое удовлетворение.
После исполнения гражданского долга (хоть ни я, ни при жизни мой Спутник гражданами именно этого графства не были), следуя маршруту, я обошел пяток храмов. В каждом осторожно, но тщательно, путем бесед с прихожанами и почтительно советуясь со жрецами, выяснял все имена богов, почитаемых в том или ином святилище, и сферу их компетенции. Нигде никого похожего на Арагорна не нашлось, однако в каждом же пришлось оставить сколько-то монеток — дабы служители не косились неодобрительно на досужего любопытствующего субъекта. Потому как авторитет Ордена — штука хорошая, но вот ляпнет жрец в сердцах нечто эдакое, а не в меру ретивый прихожанин, воспылав фанатизмом, попытается кирпич на голову уронить. А ведь жалко же дурака-то! Ибо пристрелю с перепугу, и потом что делать?
Затем маршрут плавно вывел меня к банку, который держали бергзеры. За неимением какого-либо подобия конкуренции — меняльные лавки, включая казенные, куда можно было сдавать «резанку» в обмен на цельные монеты, и конторы ростовщиков в счет не идут — назывался он просто «Банк». Уже на входе я убедился, что возбудитель «синдрома вахтера» обладает вирулентностью в разных мирах и в отношении представителей разных рас. Дедок в загородке на входе, несмотря на то что я обратился к нему на языке двурвов (правда, «общем», а не на южном наречии, коего не знал) и вопрос об обмене векселя подразумевал, что клиент я достаточно серьезный, проявил себя во всей вахтерской красе. Буркнул что-то неразборчивое (и, похоже, на каком-то диком диалекте) и махнул пергаментной лапкой куда-то в недра здания. При этом на физиономии было четко написано что-то наподобие незабвенного «понаехали тут!», несмотря на то что «понаехавшим» здесь был, строго говоря, именно он. Ну и леший с тобой, старый пенек, сам найду.
А особым гостеприимством и заботой о клиенте хозяева заведения явно не страдают, как и политкорректностью: все указатели и объявления написаны только на языке двурвов. Хорошо, что его знание я получил вместо немецкого языка, который в свое время учил достаточно серьезно. Общий зал оказался почему-то, в отличие от посещенных мною земных банков, в глубине здания. Не то чтобы вообще в середине, но пару поворотов коридор сделать успел. А вот внутри все было традиционно: барьер-стойка поперек комнаты, перегородка с окошками в ней… Единственно что, в отсутствие стекла таких размеров (по разумной цене), а пластика и фанеры — в принципе, конструктивное решение этой самой перегородки было непривычным: с балки под потолком свешивалось что-то наподобие кольчужного полотна одинарного плетения. Разве что кольца были намного крупнее, чем применимо в броне: я прикинул, что ладонь среднего человека, сложенная лодочкой, в него пройдет, а вот сжатая в кулак — уже нет. И, естественно, клепаными кольца не были — так, сведенка из проволоки толщиной миллиметра два. Нижний край вделан в стойку, оставляя обручи-окошки. Опять же — голова (или мешочек с монетами) в окошко пройдет, а плечи — ни за что. А что — недорого, надежно и с национальным колоритом.
Увидев над крайним слева окошком табличку «Векселя и прочие обязательства», направился туда. Вот еще один образец гостеприимства — окошки расположены на такой высоте, что двурву было бы удобно, а вот среднего (по местным меркам) роста человеку пришлось бы заметно нагибаться. Мне так и вовсе — окошко чуть выше уровня пупка. Ну да ничего, я и через кольчужное колечко поговорю и все, что нужно, увижу. Кстати, удивляла и забавляла манера многих моих земляков — обязательно при общении с аквариумным обитателем заглядывать именно в окошко — даже при условии прозрачного стекла и наличия микрофона для связи. А что кассиру будет неудобно, шейка затечь может — так мне до его удобства ровно столько же дела, сколько строителям данного заведения — до моего.
Вексель обналичили без малейших вопросов, кстати, выяснилось, что у меня и счет есть, этим же векселем (точнее, этот документ кассир как-то иначе обозвал, да не суть важно) подтверждаемым. И на сумму чека. Удостоверился, что положить деньги на счет, зная «девиз и секрет», то есть кодовое название (вместо номера) и пароль, может любой желающий, а вот снять — только я. Сразу пришла мысль — сообщить реквизиты Миккитрию, и пусть он мою долю с трофеев, которые реализует не сразу, сам сюда несет. Забрав четыре золотых, чего вместе с имевшейся наличностью должно было с лихвой хватить для текущих расходов, я уже через четверть часа вышел на свежий воздух.
И опять потянулись храмы… В одном из них поклонялись богине-целительнице, чем-то очень похожей на Иштар, как я себе представлял ее по книгам из истории Древнего мира. И символ был похож на ее «крест с петелькой» — только у этого петелек было три. Сочтя, что благосклонность этой дамы в моем деле будет совсем нелишней, я оставил тут обе серебряные «чешуйки», болтавшиеся в моем кошельке с момента выхода к людям. Одну пристроил в кружку для пожертвований, вторую отдал стоявшей жрице, «на благовония». В ответ она пробормотала какую-то короткую фразу на незнакомом языке, напомнившем мне латынь. Мне показалось, что где-то сзади и сверху надо мной на короткий миг включили прожектор. Или даже не так — прожектор дает свет яркий, слепящий, а этот был мягким. Или даже не был, а просто ощущался — ведь на полу передо мной никаких спецэффектов не было. И в этом свете осыпались невесомой бурой пылью несколько ссадин на тыльной стороне ладони, заработанных мной во время кувырков перед троллем. В свое время я посчитал это мелочью, недостойной исцеляющего заклинания, даже слабенького. И вот… Да уж, при таком отклике на пожертвования трудно остаться атеистом. Можно, конечно, попробовать списать на продвинутую магию, и то, что я никаких заклинаний не почувствовал, ни о чем не говорит — я ведь в плане магии далеко не мастер. Но вот как-то кажется, что не все так просто.
Вновь выйдя на улицу, я задумался над кое-чем, замеченным мною в храмах. Примерно в половине из них жрецы, кто постарше рангом, выглядели обеспокоенными и какими-то растерянными, что ли. Хоть мелкие служки драли горло и надували щеки с привычной уверенностью, у этих в повадках проскальзывало что-то эдакое. В некоторых других же начальство лучилось плохо скрываемым торжеством и даже ехидством. Интересно, это обычные местные заморочки или что-то иное?
Так, в задумчивости, я подошел к следующему храму и вынужденно остановился: прямо на пороге, стоя спиной ко мне, какой-то небедно одетый местный демонстративно неторопливо рылся в складках одежды. Меня как будто кто-то за язык дернул, и я, не задумываясь и как-то даже будто отстранившись от происходящего, ляпнул:
