безразлично.
–?Так, хватит философствовать! Какие у тебя предложения?
–?Предложения такие. Первое: я уезжаю на пять дней. Даже на четыре. Во вторник сажусь на поезд. В среду там. В четверг сажусь, в пятницу здесь. И второе: отблагодарю, не обижу!
–?Ладно! Кого вместо себя оставишь?
–?Можно Ивана. Он парень толковый. Подрывник с опытом. К тому же мы с ним в паре и так работаем...
–?Что еще? – Командир задумался. – А, вот: напиши-ка ты мне бумагу... ну... типа... рапорт, по какой причине отпрашиваешься. Мало ли какая проверка. Я его никому показывать не собираюсь, если только в крайнем случае.
–?Хорошо!
–?Давай, не расслабляйся! И никому! Понял? Молча уехал, молча вернулся. Кто что спросит: спецзадание.
–?Добро! Спасибо!
Даша жила последние несколько месяцев в тихом умиротворении. Домой после работы не спешила, позволяла себе и в кино пойти, и по магазинам спокойно прогуляться. Пусть даже и без покупок, но посещение торговых центров ее странным образом успокаивало. Она могла бродить от прилавка к прилавку, от витрины к витрине, пропитываясь духом богатой жизни... Ей нравилось такое времяпрепровождение. Если уж что-то особенно привлекало интерес, то примеряла, приценялась. Изредка покупала. Фигура у нее сохранилась на редкость стройная. Ей шли молодежные вещи, и рядом со своими взрослыми сыновьями она смотрелась скорее старшей сестрой, чем матерью.
На кухне особо не задерживалась. Сыновьям, конечно, готовила. Но они росли неприхотливыми. Ни в еде, ни в быту. К одежде относились более привередливо: то модно, это устарело. А к еде спокойно. Сосиски? Не вопрос. Пельмени? Запросто. А уж если мать макароны приготовит, да обжарит их до золотистой корочки, да еще с тертым сыром и острым кетчупом! Это вообще праздник. Так что никаких бытовых проблем у Даши с сыновьями не было. А что касается их учебы, то тут она имела свое принципиальное мнение.
–?Я бы очень вам рекомендовала, – назидательно внушала она ребятам, – поднапрячься и поступить в этом году. Хоть и не получилось пока репетиторов нанять, думаю, сумеем мы с отцом выйти из этой ситуации. За несколько месяцев до поступления обязательно найдем вам учителей, чтобы как следует подготовились. Отец с деньгами вернется, оплатит. А пока учитесь на курсах. Они тоже много дают.
–?Да все понятно, ма! – отмахивались сыновья.
–?Не перебивайте мать! Дослушайте! Вы видите, как отца армия покалечила? А он, между прочим, зрелым человеком туда пошел. А вы, если не поступите, через год отправитесь служить. Хотите?
–?Мам, у папы так вопрос не стоит: хотите – не хотите! Пойдете! И все! И дедушка ему вторит.
–?Пойти можно сейчас, а можно через пять лет. Есть разница?
–?Ну, есть, конечно!
–?А потом, кто знает, сколько воды за это время утечет. Может, поменяется что. Короче, дело за вами. Как сейчас себя организуете, как станете заниматься, таков и результат будет. Я лично – только за учебу. И вообще против армии.
–?Мам, ладно, успокойся! Мы всё понимаем! Мы учимся.
–?Давайте, ребята! Выпускной класс остался. Поднажмите.
Ребята и правда взялись за ум, занимались, вечера проводили в основном дома, за редким исключением, мать не волновали.
Отец звонил периодически. Мобильный взял с собой, но звонками семью не баловал. Раз в семь-десять дней позвонит: все нормально, служу без особых проблем, жив-здоров, скучаю... Последнее слово обычно комкал, то шептал, то проглатывал... Ему всегда слова любви трудно давались. Он и не произносил их почти. Разве что лет двадцать назад...
Ого! Неужели двадцать лет прошло, как они вместе? Вот это да! Даша порылась в памяти...
Многое стерлось за эти годы... Но тот день, когда они договаривались встретиться на Воробьевых горах... тот день она помнила отлично. Так-так-так... А сегодня какое число? Начало октября. Значит, буквально через несколько дней назначена их встреча... Надо же, двадцать лет! Когда-то эта цифра казалась немыслимой. А они вот – уже пролетели!
Понятное дело, муж не приедет. Она, наверное, пойдет. За них обоих. Как и договаривались, с шести до девяти вечера. И хотя темнеет уже рано, ничего страшного. Освещение там есть. Лавочек полно. Посидит, повспоминает свои счастливые времена. Немного у нее счастья было в жизни. Немного... А самый счастливый день – семнадцатилетие... Она опять достала ту незабвенную фотографию, долго смотрела на нее. Потом подумала: а почему бы не оформить ее в рамку и не поставить перед глазами? Пусть всегда радует душу. Пусть энергетика счастья лучится из нее, пусть она постоянно напоминает о том, что такое прекрасное состояние – не иллюзия, не утопия, не пустая мечта. Что такое бывает. Да что там бывает?! Такое было в ее собственной жизни!
День выдался по-осеннему прохладный, ветреный. Хорошо хоть без дождя... Даша прошлась по смотровой площадке, посмотрела на город, готовый укутаться в сумерки... Красивый город Москва! Любимый город! Лучший город на свете! Хотя можно подумать, она другие видела. Не очень-то случалось ей путешествовать в жизни, немногие места она успела посмотреть. Но все равно ей казалось, что, сколько бы она ни ездила по миру, Москва осталась бы самым любимым местом на земле. Это как... как любовь к собственному ребенку. У него могут быть неровные зубки или ушки лопушком... Может быть далеко не ангельский характер... Возможно, он заикается или картавит... Но любимей этого человечка нет на всем белом свете! Вот так и Москва для Даши: да, пробки, да, огромное количество людей, да, не очень хорошие дороги, но... Какой же прекрасный город! Любимый город! Несмотря ни на что! До мурашек, до слез, до внезапного резкого сердцебиения!
Даша нашла свободную лавочку, чуть поодаль, в аллее. Здесь и людей поменьше, и ветер потише. Присела, закуталась в шаль... Позвонила домой, сказала, что чуть задержится... Посидела с полчасика, повспоминала свою жизнь. Как будто книгу пролистала: том первый, глава первая. Первое посещение университета. Знакомство со Степаном. Глава вторая. Начало романа. Глава третья. Поступление. Ну, и так далее. Сначала вспоминать было приятно. Улыбчивый Степан. Она сама – молодая, задорная, порхающая. Все вокруг, казалось, дышало счастьем и беззаботностью... А потом началось! Дальше вспоминать не хотелось. И она пропускала целые главы и даже тома своего жизненного романа.
Сидела так и сама не заметила, как задремала. Вечер по-хозяйски занимал окружающее пространство: становилось темнее, прохладнее. Но Даша как-то пригрелась, закрыла глаза и провалилась в дрему. То ли от усталости, то ли от воздуха, то ли от того и от другого вместе... И приснился ей сон. Спокойный вроде бы, безликий, неподвижный как будто. И ничего страшного в нем не было, ничего пугающего. Но как только открыла Даша глаза, так сразу и поняла: сон плохой. А приснился ей новый деревянный дом. Только-только построенный. Без отделки внутри, без мебели. Голые деревянные стены. И стул посреди пустого дома. А на стуле сидит Степан. В хорошем костюме, аккуратный такой, красивый. И короткие свои волосы седые тонкой расческой причесывает. Там и причесывать-то нечего: короткий «ежик». А он все старается, чтоб волосок к волоску. И никого рядом с ним. Тихий, спокойный сон.
Даша почувствовала: к смерти! Тьфу-тьфу-тьфу. Господи! Это же не ночью приснилось. Это не считается. Достала телефон. Набрала номер мужа. «Абонент временно недоступен». Позвонила сыновьям, спросила, нет ли новостей от отца. Пашка как-то замялся:
–?Да нет вроде, мам!
–?Паша, сынок! – взмолилась Даша. – Если что-то знаешь, скажи!
–?Мам, я не могу.
–?Чего не можешь?
–?Ну... не могу сказать...
–?Почему? Ты что-то знаешь? Есть новости? Звонил отец? Когда?
–?Мам, да все нормально. Не волнуйся ты так. Сама-то где? Приезжай скорей!
–?Паша, я уже еду. Сейчас машину поймаю и минут через двадцать—тридцать буду.
–?Вот и хорошо! Мы тебя ждем. Стол накрыли. Надо же твой день рождения отметить!
