– Да, пап. Правда, все равно плохо, когда ты хочешь услышать «да», а тебе говорят «нет».
– Сынок, повторяю еще раз: если готов услышать «нет», то пережить отказ проще. А еще скажу тебе удивительную вещь, загадочную даже… Когда ты допускаешь отрицательный ответ, он почти никогда не звучит.
– Как это? Почему?!
– Сам до конца не пойму. Но проверял сотни раз. Только допустить его надо искренне, полноценно, так же, как и «да».
Но кроме этой хитрой науки, которую Алексей познавал на самом себе, кроме глубокого анализа различных многоходовых вариантов, никогда не исключал он фактора внезапного озарения, интуиции… Бывали случаи, когда, казалось бы, все ясно, четко, запланировано, проверено, а он вдруг – раз! И поступает совершенно иначе. Делает такой ход, которого от него не ожидает никто, в том числе и он сам. И эти внезапные моменты, как правило, всегда бывали самыми грамотными, единственно правильными, хотя далеко не всегда объяснимыми с точки зрения логики или анализа.
Вот и сейчас. Поехал он в турагентство. Долго сидел там, обсуждая различные варианты отдыха всей семьей, вплоть до экскурсий, вплоть до персонального переводчика… А потом купил только две путевки: жене и сыну. И совсем в другую страну, о которой у них даже и разговора не было.
А потом поехал в аэропорт. Долго изучал расписание. Подойдя к кассе, вдруг почувствовал, как от волнения высохли губы. Он облизал их, чего никогда не замечал за собой, и сказал тихо, словно боясь, что его услышит кто-то третий:
– До Москвы. Один.
– Какое число смотреть?
– Что есть на следующий месяц?
– Только двадцатые числа апреля: двадцать первое, двадцать третье, двадцать пятое. Вам какое?
– Давайте двадцать первое.
– Обратно на какое число бронируем?
Он не знал ответа на этот вопрос. А поскольку решение о поездке в Россию было принято спонтанно, интуитивно, то дополнительные вопросы не могли быть им продуманы досконально. После короткой паузы он ответил:
– Только туда.
– Господин, должна вас поставить в известность, что билет «туда-обратно» гораздо дешевле. Так что советую вам взять хотя бы с открытой датой.
– Нет. Спасибо. Один билет до Москвы, – повторил он. – Только туда.
Максим носился по квартире и постоянно теребил то отца, то мать:
– А ласты брать?
– Да, сынок.
– Тогда и маску надо!
– Ну, конечно!
– А ракетки теннисные? А шарики для пинг-понга? А шашки?
До сих пор было неясно, кто и куда едет, а главное, зачем. Впрочем, Алексею было понятно, но даже от своих домашних он держал свои решения в секрете.
Было объявлено, что каждый собирает свой чемодан отдельно, а когда будет выезд, в каком направлении и в каком составе, будет известно чуть ли не в последний момент.
Максиму, честно говоря, было все равно куда ехать – лишь бы отдохнуть, лишь бы не учиться, лишь бы попутешествовать. Тем более, было понятно, что отдых предполагается на море, а плавать и нырять он умел и любил, поэтому с истинным воодушевлением и неподдельным интересом он вытаскивал свое снаряжение из кладовки и бережно упаковывал в чемодан.
Жена, с одной стороны, с радостью, с другой, с явным недоверием тоже собиралась, правда, с гораздо меньшим энтузиазмом, поскольку ничего особо радостного от этой поездки не ждала.
В последнее время вообще радостного в ее жизни было мало. Это только со стороны могло казаться, что материальное благосостояние – залог счастливой жизни. Может, конечно, и залог, только лично ей деньги счастья пока не принесли. Да, живет она в хороших условиях. Да, богато одевается, вкусно питается, ни в чем себе не отказывает. Только оказывается, все эти материальные желания очень быстро удовлетворяются, насыщаются и перестают интересовать. Что интересного в очередной шубе или лишнем кольце? Какая от этого радость? А что, кроме денег, она видит? Может, подруги у нее есть? Нет, конечно. Никого из близких, кроме семьи, у нее сейчас нет. Живут, как отшельники. Парой слов с соседкой, и то непонятно на каком языке, парой слов с мамашами одноклассников сына – вот и все общение. Вот и все подруги! С мужем никакой душевной близости. Что из того, что она всю жизнь ему верна? Что из того, что она отличается преданностью, альтруизмом и прочими положительными качествами? Разве это приблизило ее к мужу? Как был холоден с ней, так и есть! И не интересует она его как личность. И не очень-то интересует как женщина. А в какую ситуацию он сейчас их всех поставил? Ни с родными своими она поговорить толком не может, ни с подругами своими московскими пообщаться, ни на родину съездить… И как сына воспитывать в таких условиях? Тут вранье, там обман, здесь полуправда, там интрига. И не от случая к случаю, не изредка, не как исключение, а стиль жизни у них такой. Одна радость – путешествия! Открытие мира, посещение новых стран, знакомство с другими культурами, обычаями, устоями… Одна радость.
Да и то – на фоне всего остального – относительная. И Наталья неспешно, безо всякого подъема, спокойно перекладывала свои вещи из шкафа в чемодан. Ни открытые платья не возбуждали ее, ни яркие летние наряды, ни новые купальные костюмы. Тревога и неверие царили в ее душе. Что будет дальше? Зачем они здесь? Для чего им ехать куда-то? Да, муж в бегах. Да, непростые времена у него. Да, она, естественно, рядом. Только зачем? Нужно ли ему это? Нужно ли это ей? Насколько они оба нуждаются друг в друге? Ведь вроде бы да, конечно, нуждаются! Как же выживать в таких условиях: в чужой стране, опасаясь врагов, имея тяжкий груз прошлого за спиной? Как иначе выжить, если не вместе?!
А-а… Вот это слово! Наталья будто поймала его за хвост. Это слово «выживать». Именно выживать! Ну выжили они, и в дальнейшем выживут, наверное. А жить как? Жить вместе, просто жить, черпая мелкие, каждодневные радости из общения друг с другом, чувствуя тепло другого, его тягу, отдачу, участие, интерес?! Нет, этого у них нет. И самое страшное, никогда не было. Она любила его. Да, она любила. Замирала от звука его голоса, трепетала в его объятиях, млела от его мимолетной ласки… А он? Наталья вдруг с какой-то обреченностью, с тоской и почему-то со злостью осознала – нет, не любит он ее. Не любит и не любил, наверное, никогда! Так, приглянулась ему стройная ее походка, улыбка белозубая, стрижка мальчишеская… Так случилось, что забеременела она от него… И в порыве джентльменства, видимо, сделал он ей предложение. Она схватилась за него, не задумываясь, не сомневаясь, не анализируя… Она хотела его. Она мечтала о семье. Она ждала ребенка.
Алексей, надо отдать ему должное, о семье заботился, деньгами обеспечивал… Ни в чем они с Максом не знали отказа: персональный водитель, всевозможные услуги, любые наряды, капризы и развлечения. Но… никакой души, никакой близости… Он ведь ни разу за все эти годы не то что «люблю»… Хоть бы какое ласковое слово когда… Хоть бы по голове ее погладить, что ли… Хоть когда-то просто приобнять, пусть по- дружески, пусть даже не как любимую женщину… Но в том-то и беда: ни любимая, ни подруга, ни близкий человек, ни интересный собеседник. А кто она тогда ему? Кто? Мать его ребенка! И только! Ну еще хранительница очага. Это с натяжкой, правда. Всю жизнь они с охраной, с мамками-няньками, уборщицами и прочей прислугой. Так что есть кому охранять и очаг, и богатство, и имущество.
И дома она его почти никогда не видела. То на работе, то на разборках, то на гулянках, то вообще неизвестно где по нескольку дней. И не спроси ничего, не лезь с вопросами, отстань и все в таком духе.
Да, Наталья жила своей жизнью, занимаясь собой, сыном, встречаясь с подругами, посещая культурные мероприятия, путешествуя, читая, совершая бесконечные покупки. Она уже привыкла не переживать за мужа по мелочам, не реагировать на его оскорбления, не ждать к ужину, не искать разговоров с ним. Она уже привыкла к его холодности, отстраненности, равнодушию. Она не понимала, почему он живет с ней. Семья была не нужна ему. Это было настолько очевидно, что бросалось в глаза любому и каждому. Ей – да, нужна! Ну куда она без него?! Что она умеет? Как она сможет? Да не сможет она без него! А ему? Что для него семья? Наверное, прикрытие, тыл, фон его жизни. Сын важен для него, безусловно. Он его как-то воспитывает по-своему, какое-то время находит для совместных мероприятий: на отдыхе они много
