такая прекрасная семья, такая идеальная пара! Пример для подражания! Эталон! И на тебе! Бедная Катька!
Кв. 24
Конечно, Ира с Валерой помирились. Не сразу, не вдруг, но отношения наладились, хотя тему финансов они избегали. Валера – потому что понимал волнение Иры: цены на квартиры растут с каждым днем. Ирка, и правда, во всем себе отказывает во имя высокой цели… А Ира – потому что чувствовала, что перегнула палку со своей экономностью и не смогла достойно поддержать друга в беде. А ведь это ни на каких весах не взвесишь: дружбу и деньги.
Каждый мог повиниться, хотел бы повиниться, но оба предпочли обойти эту тему молчанием.
Валера оплатил в бухгалтерии больницы стоимость операции, отблагодарил врача. К Юрке заходить в палату не стал: во-первых, и не пускали пока, а во-вторых, было стыдно. Было так стыдно, что он даже на время утратил было свой веселый нрав, почти не улыбался и на работе вызвал массу вопросов у шефа: не болен ли, не случилось ли чего, все ли дома нормально и прочее. Валера сослался на переживание за здоровье друга, что в общем-то и было правдой.
Юра очень медленно, с большим трудом приходил в себя. Процесс выздоровления затягивался. Валера переживал еще и за то, что сиделка была им оплачена только на неделю, а недели явно будет мало. Придется еще принимать участие в оплате. Короче, сплошные проблемы.
Маша к ним теперь почти не заходит. Понятное дело, обиделась. Даже не обиделась. Правильнее сказать, разочаровалась, видимо, в своих соседях. Ну это ладно! Лишь бы Юрка выкарабкался, а там… время все поправит.
И вдруг Валера поймал себя на мысли, что думает о Маше, вспоминает ее ту… трепетную, открытую, горячую… И такое щемящее чувство сжало сердце! Так заколотилась какая-то жилка внутри! Вот это да! Да ведь он скучает! Как бы он ни обманывал себя, как бы ни хорохорился, как бы ни кичился перед самим собой, ан нет: Валера думал о ней, помнил и, пожалуй, желал. Давно в его любовных историях не было такого яркого всплеска внезапной страсти, жгущего желания и столь ярко выраженной пикантной ситуации. И еще он вспомнил, как Машка плакала у них в квартире, билась в истерике, когда с Юркой случилось… А потом затихла в его руках – сразу затихла, доверчиво, по-детски, еще продолжая дрожать, но уже успокаиваясь.
Ему даже показалось, что она ждала от него какого-то подобного шага: объятия ли, рукопожатия ли… И когда он прижал ее к себе – по-дружески, на глазах у всей семьи, не имея под этим ничего лично-интимного, то почувствовал: она не забыла ни его объятий, ни его шепота, ни его порыва…
Кв. 78
Наташка прибежала из школы взбудораженная:
– Мам, как хорошо, что ты дома! А почему, кстати? Приболела?
– Нет, дочечка! На обед заехала. Давай со мной к столу.
– Ой, я совсем не хочу. Только что в школе пообедала. Мам, у меня такая новость! Такая новость!
– Какая же?
– У Ольги Волковой мама братика родила! Ольга даже в школу сегодня не пришла, поехала маму навещать в роддом.
– Да? – Катя искренне удивилась. – Вот это и правда новость!
Мама Ольги Волковой была довольно современной женщиной. При разводе с бывшим мужем, отцом Ольги, ей достался кое-какой бизнес, и она успешно с ним справлялась. Всегда подтянутая, по-спортивному подвижная, динамичная, модно одетая… Пару лет назад она вышла замуж вторично. Муж настаивал на ребенке, и она решилась.
Катя стала расспрашивать дочку о подробностях, но девочка была переполнена скорее эмоциями, чем информацией, и поэтому только восклицала и восторгалась.
А Катю опять кольнуло неприятное чувство, опять всколыхнулась тревога по поводу непонятных отношений с Андреем. Захотелось поговорить с ним. Прямо сейчас.
Она набрала номер. Но телефон был переключен на секретаря, которая в меру вежливо, в меру сухо сообщила, что Андрей Ефимович в настоящее время находится на совете директоров и вряд ли освободится в ближайшие полтора-два часа. Спасибо. До свидания.
Вот и поговорили.
Наташка убежала к себе в комнату. Звонки девчонкам, уроки, сборы на прогулку. Не до матери.
Катя вяло присела к столу. Аппетит пропал. Она давно знала за собой зависимость аппетита от настроения. Поэтому в периоды переживаний заметно худела. Таких моментов в ее жизни было немного, но все же случались иногда. И она отметила такую закономерность. Кто-то, волнуясь, начинает есть больше, как будто заедая неприятности и переживания или находя в процессе еды утраченную радость жизни. Катя же, наоборот, теряла всякий интерес к еде. В последнее время она все чаще отказывалась то от одного блюда, то от другого. Обед вполне мог ограничиться чаем или яблоком. И сейчас, глядя на дымящийся суп, на яркий, сочный овощной салат, Катя поняла: нет. Не сможет она есть. Бросила пару мандаринов в сумку и, дав указания помощнице по хозяйству, заторопилась на работу.
Кв. 24
Ира пришла домой в состоянии смятения. Странную картину наблюдала она сегодня. У нее была назначена встреча с одним из клиентов. Они договорились встретиться около подъезда, чтобы смотреть квартиру. В ожидании Ира присела на лавочку, достала журнал, думала полистать. Но в это время ее взгляд привлекла молодая дама, которая вышла из соседнего подъезда. Дама была стройна и очень интересна. Ничего вроде особенного, а взгляд не оторвать. Открытое лицо, спокойное, доброе. Ребенка маленького держала на руках. Сынок, видимо, судя по одежде. Странным показалось, что без коляски. Наверное, ненадолго. Или сейчас кто-то коляску вынесет или, может, встречает кого.
Ира буквально залюбовалась женщиной. Та ласково играла с ребеночком, сюсюкала, смеялась. Малыш улыбался, издавал непонятные пока, но явно удовлетворенные звуки… Ира смотрела и думала: «Как же приятны маленькие детки! Как они отзывчивы на мамину ласку! Как радостно наблюдать за ними!»
Женщина провожала взглядом каждую въезжающую во двор машину. Видимо, ждала кого-то… Ира отвлеклась на журнал, какое-то время листала его, останавливаясь взглядом то на броском заголовке, то на яркой фотографии, а то переводя взгляд на часы. Нет, клиент пока не опаздывает. Это она пораньше приехала.
Очередная машина заехала во двор и остановилась у соседнего подъезда. Женщина подхватила малыша и со словами: «Ура! Папочка приехал!» встала со скамейки. Ира с улыбкой наблюдала за этой семьей. Машина, правда, показалась смутно знакомой. А с другой стороны, мало ли в Москве похожих друг на друга машин. Мужчина припарковался, вышел, бросился к женщине, со счастливой улыбкой принял ребенка, закружился с ним, заигрался… Мальчик заливисто засмеялся, обнажая розовые десенки с одним единственным зубом. Потом мужчина передал сына матери, вернулся к багажнику за сумками, и в этот момент Ира с ужасом узнала его: Андрей! Ну да, правильно! И машина его! Точно!
Они все втроем поднялись в подъезд, а Ира никак не могла унять стук вдруг резко заколотившегося сердца. На всякий случай подошла поближе к машине убедиться. Действительно ли его. Да, так и есть. Впереди на стекле был приплюснут на присоске смешной талисман – обезьянка – символ года. Ира помнила его отлично.
Сердце продолжало колотиться. Она вернулась на скамейку. Отдышаться так и не успела. Пришел клиент. Ира с трудом, но переключила свое внимание на него. Работа есть работа. Надо подняться в квартиру, познакомиться с хозяйкой, осмотреть, принять решение: снимать – не снимать, заключать договор… Ну и так далее…
В квартире они пробыли долго. Клиенту понравилось жилье. Он согласился арендовать. Пока придирчиво осматривали каждый закуток, пока договаривались о цене, пока заключали договор, прошло, наверное, часа полтора. Потом хозяйка предложила чаю с бутербродами. Никто не отказался. Потом кто-то предложил обмыть сделку. Нашлась бутылочка вина, конфеты, лимон. В общем засиделись приятной компанией до сумерек. Хорошо, что клиент был за рулем, обещал подбросить Ирину до метро. Ее это вполне устроило. До метро десять минут, и там – пятнадцать. Так что, считай, через полчаса она дома.
Когда выезжали со двора, машина Андрея еще стояла. Ира вновь почувствовала тяжесть на сердце. Ой-ой-ой! Что ей делать? Говорить Кате? Промолчать? Может, с Машкой поделиться? Ой-ой-ой!
