– Да, – ответил Спок, – это совершенно точно.
Джим сидел какое-то время молча, переваривая все это.
Это определенно объясняло жуткое, неземное спокойствие и безмятежность многих вулканцев, которых он встречал. Они определенно носили в глубине своих душ уверенность в том, что все в порядке. Джим подумал, что теперь он понял в некоторой степени их безмятежность. Но оставались еще неясности.
– Спок, – наконец прервал молчание Джим. – В свете этого, как ты можешь объяснить такое явление, как Шас?
Спок несколько помрачнел.
– Капитан, – сказал он. – У людей нет внутренней определенности по этому вопросу, и поэтому вы думаете, что если бы она была, то вы решили бы многие проблемы. В некотором смысле это так. Но есть множество вопросов, которые эта уверенность оставляет без ответа. Если увериться, что Бог существует, то почему существует зло? Можно ли определить силу, создавшую Вселенную, как то, что мы называем добром?
Что такое добро? И если оно существует, то почему есть боль? Видите, сказал он, заметив, что Маккой уже кивает в знак понимания, – это все те вопросы, о которых разглагольствуют люди, и они точно так же не разрешаются верой в Бога, как и неверием. Некоторые из ответов кажутся просто путающими. Если есть Бог и есть боль и зло, почему нам кажется, что Бог заботится о своих созданиях? Но может быть мы действительно 'сами по себе' в этой Вселенной, выйдя из-под контроля своего создателя? Тогда понятно, почему в этом мире много боли и агрессии. Мы провели века, десятки веков в непрерывных войнах несмотря на тот факт, что каждый только что родившийся вулканец уже знал о силе, которая создала Вселенную и сейчас поддерживает ее. Нужно гораздо больше, чем просто ощущение Бога, чтобы создать мир и остановить войны. Каждый должен решить, что делать с информацией.
Маккой согласно кивнул.
– И я предполагаю, что ты хочешь добавить, что каждый вулканец испытывает 'А-Тха' с разной силой.
– Действительно, это так. И по одной простой причине: они находятся в разных точках пространства и времени, – ответил Спок. – Но без всякого сомнения существует еще множество факторов, оказывающих влияние.
Он замолчал. Маккой внимательно смотрел на Спока, но ничего не сказал, а просто взял стакан со стола и глотнул вина.
– Вы хотели спросить, как я ощущаю 'А-Тха' и ощущаю ли я его вообще, – сказал Спок. Его взгляд был жестким. – Я думаю, что могу без всяких опасений нарушить табу с моей стороны и сказать вам, что да, я его ощущаю. Но ниже или выше нормы степень моих ощущений, я вам сказать не могу. Это один из пунктов, включенных в молчание, кодекс интимности, который является частью философии Сурэка. Однако для большинства моих собратьев, как и для меня лично, 'А-Тха' поднимает больше вопросов, чем дает ответов… Признаюсь… – добавил он, – что я много раз задумывался над тем, как бы я чувствовал себя, если бы был человеком и не ощущал уверенности, которая присутствует в вулканцах. В любом случае, доктор, ответил ли я на ваш вопрос?
– По большей части, да.
– Это очень хорошо, – сказал Джим, – потому что у нас осталось очень мало времени. Нам нужно вернуться на корабль и переодеться для приема. Где будет Сарэк? В академии?
– Да, – ответил Спок, когда они поднялись из-за стола.
– Прекрасно, – сказал Боунз, поднимая свои покупки, лежащие на полу под столом. – Еще один вечерний коктейль в аудитории для школьников.
Спок поднял бровь, но промолчал.
Позже, в транспортной комнате они осмотрели друг друга, прежде чем взойти на платформу. Джим был удивлен тем, что к своим форменным нашивкам, положенным по званию, Маккой добавил маленькую нашивку БРБК.
– Если бы я не знал тебя лучше, – сказал он, – то подумал бы, что собираешься заделаться под местных. Где ты достал эту нашивку?
– В сувенирном магазине, когда рассматривал прозрачные пресспапье с изображением Маунт Селейи внутри. Кстати, гнуснейшая из вещиц, которые я когда-либо видел.
– Да, – согласился Спок, – они были импортированы с Земли.
– Молчи. Мы не можем позволить им оставить Федерацию, Джим. По крайней мере до тех пор, пока они не научат нас делать сувениры со вкусом.
У Джима вырвался стон.
– Активируй, – сказал он транспортному технику.
Мир растворился и преобразовался в сумеречный ландшафт, весь в камнях и песке, над которыми расстилалась рыжевато-коричневая тьма, заполненная звездами. От великолепия дневного солнца, которое могло ослепить любого, ничего не осталось, закат почти догорел.
Они стояли перед стенами академии. Серебристый песок простирался вплоть до самого горизонта. Там, в самой дали виднелась цепь низких гор, вырисовывавшихся на фоне кремово- золотого закатного неба. Воздух был сух и неподвижен, и издалека доносился звук чужой, незнакомый, но сладкий и грустный.
– Планета действительно сильно воздействует на тебя, – задумчиво сказал Джим.
Маккой слегка толкнул его локтем, чтобы заставить повернуться.
– Ты еще и половины не видел.
Джим повернулся и невольно сделал шаг назад: перед ним возвышалась массивная каменная глыба, устремившая острые вершины в небо, грозясь проткнуть ими ТгХут. Это был замок, или что-то вроде того, но замок такой величины, какие не строились на Земле никогда.
Здание выглядело так, словно его вырубили из цельной горы.
– Когда-то это была крепость, – сообщил Спок. – В те времена это место было единственным на тысячи миль вокруг, где из камня била вода.
Целые войны велись за владение Пелаштом хотя бы на день. Затем пришел Сурэк, борьба прекратилась, и здесь выросла академия. Пелашт стал церемониальным домом и банкетным залом академии. Может быть войдем?
– Они так и сделали. Джим почти всерьез ожидал услышать звук труб, пока они поднимались по ступенькам к основным воротам. Лазание по крутым ступеням в этой атмосфере – это совсем не то, о чем он мечтал. Джим попросил Маккоя ввести ему дозу Триокса перед тем, как они покинули корабль, а также пару химикатов для того, чтобы усилить работу легких. С ним все будет в порядке. 'До тех пор, пока кому-нибудь не придет мысль вызвать меня на дуэль', – с горечью подумал он.
Когда они прошли через массивные ворота, Маккой недоверчиво воззрился на громадные дыры в потолке над холлом (если так можно назвать громадное пространство), который отделял внешние ворота от внутренних. Дыры очень подходили для того, чтобы сбрасывать камни на голову попавшего в ловушку врага. Совершенно определенно, когда-то здесь именно это и происходило: глубокие и многочисленные выбоины в полу подтверждали эту догадку.
– Эти ворота из цельного камня, – пробурчал он. – Из чего могут быть сделаны петли, чтобы выдерживать такой вес?
– Сплав титана и стали, – сказал Спок. – Наш народ открыл его около пяти тысяч лет назад, во время исследований, проводимых с военными целями.
– Для чего же еще? – спокойно сказал Маккой и пошел дальше.
Впереди, в проходе, ведущем вниз, виднелся свет, а доносившиеся оттуда звуки речи отдавались эхом.
Они задержались при входе, но не для того, чтобы произвести эффект, а потому что зрелище, открывшееся глазам, ошеломило их. Зал Пелашта был одним из самых больших
