Аманда положила ее руку на покрывало и неспешно выпрямилась.
– Все кончено, – сказала она. Доктор заглянула к ним.
– Она с Другим, – сказал Сарэк. ТгШеват кивнула.
– Я скорблю с вами, – сказала она. – Скорбеть будет весь Вулкан.
– Она оставила вам какие-нибудь распоряжения? – спросил Сарэк.
– Да. Она должна быть кремирована, а пепел развеян по пескам форжа.
– Мы проследим за этим.
Доктор поклонилась и вышла. Один за другим они шагнули через поле и остановились снаружи на минуту.
– Что теперь? – поинтересовался Маккой.
– Теперь мы выполним ее инструкции, – ответил Сарэк. – Но сначала мы сообщим миру, что она оставила его.
– Нет, – сказала Аманда очень твердо. В ее голосе прозвучала необычная нота, и все повернулись к ней.
– Что? – удивленно переспросил Сарэк.
– Ты должен рассказать им о заговоре ТгПринг прежде всего. Далее ты должен сообщить, кто был замешан в это. Затем расскажи им о Т'Пау.
Она не захочет… не захотела бы, чтобы было иначе. Проблемы ее личной жизни не должны влиять на работу правительства.
Сарэк посмотрел на Аманду так, словно никогда до этого ее не видел… затем кивнул.
– Очень хорошо, – сказал он. – Давайте займемся этим.
Они вышли из клиники. Джим и Спок удалились последними. Джим ломал голову по поводу загадочной улыбки на лице Аманды.
Первая новость сотрясла планету. Были взаимные обвинения, отрицания вины, аргументированные доказательства невиновности, много было напущено тумана, чтобы смешаться с теми, кто не был причастен ко всему этому. Дебаты продолжались, но Джим отказался от выступления, чувствуя, что он уже сказал все, что ему было необходимо.
Вторая новость заставила планету затихнуть. Улицы стали пустынными. Службы информации работали мало и постоянно говорили о жизни Т'Пау. Ее последние распоряжения были зачитаны в тот же день, включая требование кремации.
Джим пошел вместе со всеми вечером на форж. Кремация была произведена немного раньше, и когда они телепортировались, Сарэк держал в руках маленький бледно- зеленый контейнер, который Джим видел в доме, но не подозревал о его назначении.
Но чего никто не ожидал увидеть, так это три миллиона вулканцев, собравшихся по краям форжа. Это было самое большое сборище вулканцев в истории Федерации. Все молчали, находясь в ожидании. Джим заколебался.
Он посмотрел на Спока, который покачал головой, на Аманду, которая слабо улыбнулась.
Сарэк постоял какое-то время в молчании, слушая дуновение ветра, и, наконец, появился знак, который он ожидал. Это был луч света, растущий из-за горизонта.
Сарэк шагнул вперед.
– Здесь то, что осталось от нее, – сказал он голосом, но волосы на голове Джима встали дыбом, когда он вдруг почувствовал, как звуки голоса передаются от сознания к сознанию быстрее скорости света прямо по великой пустыне, они были во всех сознаниях одновременно и отдавались эхом, как будто Джим слышал слова Сарэка, произнесенные миллионами голосов, хотя все молчали, а Маккой стоял с закрытыми глазами, возможно, молясь.
– Мы отдаем ее останки ночи, из которой пришли, – сказал Сарэк, открывая фарфоровый контейнер. – Конечно, мы знаем, что это не она сама, она и Другой тоже знают это. Мы желаем ей всего хорошего, что бы ни случилось, до тех пор, пока не исчезнет Луна и не будет больше Звезд.
Ветер унес прах прочь. ТгХут поднялась, расцвечивая океан песка светом.
– Свет да пребудет с ней всегда, – сказал он. – И с нами.
Все направились домой.
– Номер двадцать три, – произнес голос, который не принадлежал Шасу.
– Меня зовут Спок. У меня ранг командующего в Звездном Флоте Объединенной Федерации, я служу в качестве Первого офицера корабля 'Энтерпрайз'. На предложение, обсуждаемое здесь, я говорю: нет.
В зале было тихо.
– Сегодня мы скорбим. Мы благодарны за поддержку, которую получили. Однако, та, по которой мы скорбим, хотела, чтобы мы делали дело, ради которого мы здесь собрались, и я пришел за тем, чтобы проследить, как оно будет доведено до конца.
Он немного развернулся, чтобы посмотреть на другую часть аудитории.
– Я в двусмысленном положении, так как многие из вас знают, что я сын Вулкана, который сейчас дебатирует вопрос о том, чтобы разойтись с Землей, но я также сын самой Земли. Многие здесь против союза с Землей. Что сейчас имеет значение, так это правильный поступок, а не просто защита того, что подвергается нападкам. Это и есть Ксиа в ее истинной форме, и каково бы ни было мое происхождение, я был обучен Ксиа и цепко держусь за нее.
Он оглядел аудиторию.
– Многое было сказано о склонности людей к эмоциям, о нашей способности управлять ими. Мало было сказано о последствиях эмоций.
Они ведут владельца от одной формы поведения или уводят от другой.
Доброта приводит к радости, зло – к печали. Эмоциями мы управляем и делаем это для того, чтобы не заражать ими другого.
Спок глубоко вздохнул.
– Мы очень озабочены теми последствиями, которые наши эмоции могут вызвать у других. Миллионы вулканцев погибли на планете из-за невозможности управлять эмоциями. Но, вполне возможно, обеспокоенность этим приносит больший вред.
Я вулканец, воспитанный в мире, и мне кажется, что это воспитание более здоровое. Нам кажется эгоизмом или самовосхвалением открыто сказать: 'Мы сильные'. Мы притворяемся, что это не так, чем приносим себе, возможно, больше вреда, чем если бы мы просто признали свою силу и дошли дальше.
Это притворство выдает наш великий секрет тем, кто может видеть, и секрет этот в том, что мы все еще не уверены в своей способности управлять эмоциями. Мы все еще, как говорил Сурэк, боимся друг друга и самих себя, боимся того, что эмоции, которые мы так тщательно подавляем, в один прекрасный день высвободятся и обрекут нас на гибель.
Уже несколько лет я имею честь служить с самыми прекрасными существами, которых вулканец может только себе вообразить. Я пришел к ним, озабоченный своей ксиа. Я видел их алогичными, потенциально опасными. Должно было пройти время, чтобы я понял обратное. Я провел годы, наблюдая за борьбой человека с эмоциями, и из их проигрышей и побед я кое-что уяснил. Я понял, что те, кто борется с эмоциями, усваивают гораздо больше знаний о том, как ими управлять, чем те, кто пытается спрятать их или подавить. Люди никогда не прекращают борьбу, и поэтому они научились управлять эмоциями.
Нам, следовательно, есть чему у них поучиться. Но путь ухода в себя отталкивает нас от этого. Страх, который мы должны были давно отбросить, заставляет нас поверхностно
