золотые башни которого пронзали небо. Нита уже видела его однажды днем. Всадник, мчавшийся рядом с Нитой, посмотрел на нее и слегка улыбнулся. Нита тоже взглянула на него. Амадаун? Да, конечно! И вдруг она вспомнила: это Шут королевы! Конечно!
– Главная из наших гор в этой части страны, – говорил между тем Шут. – И самая красивая. Другие горы выше, но нет среди них ни одной, имеющей такую красивую форму.
– Я заметила, – согласилась Нита.
– Ты увидела. У тебя есть дар. Врожденный. – Шут внимательно поглядел на нее и добавил: – Хотя и небезопасный.
– Волшебство тоже небезопасно, – отпарировала Нита. Шут кивнул.
– И тебе суждено до самого конца постигать эту истину, – сказал он. – Стоп! Приехали.
Они спешились перед массивными воротами. Лошади мотнули головами, неведомым образом освободились от уздечек и седел и унеслись в луга.
– Пошли, – скомандовал Шут. – Королева на летнем дворе.
Но в ворота они не вошли. Шут повел их вдоль высоких сияющих стен к раскинутому поодаль на зеленом лугу белому шелковому шатру.
Внутри шатра в окружении молодых женщин сидела величественная дама, внимательно смотревшая на входивших в шатер гостей.
Шут подвел ребят к даме. Нита вгляделась в ее лицо, что-то смутно припоминая. Дама была прекрасна. Но особенно поразили Ниту ее волосы. Тяжелое золото густых прядей обрамляло лицо, спускаясь почти до земли. А на голове короной были уложены две толстые косы. Тончайший белый шелк окутывал всю ее фигуру, и на коленях, обернутый в такой же шелк, лежал продолговатый сверток.
– Приветствия богов и людей вам, волшебники, – произнесла дама. Они поклонились.
– И вам, мадам, наши приветствия, – сказал Ронан. – И приветствия Единой.
В ответ она величественно склонила голову.
– Я не задержу вас надолго, – сказала она. – Вы – странствующие рыцари, и мы уважаем это. Но до нас дошли слухи о том, чем заняты волшебники. Мы знаем о слоях времени, и у нас есть то, что может принести вам пользу. – Она кивнула на сверток, лежащий на коленях.
– Мадам, – спросил Кит, – могу я задать вопрос? Она подняла на него глаза, в которых светилась веселая улыбка.
– А разве я могу остановить тебя?
– Скажите, пожалуйста, кто вы? Она откинулась на спинку стула.
– Смелый мальчик – тихо произнесла дама. – Но чужеземец, перед которым открыли двери, имеет право спрашивать. Я та, кто «умерла в Холмах». – Ронан вдруг отвернулся. – Не стыдись, – заметила она его движение. – Это имя дано людьми, и мы привыкли к нему. Первый из нас, кто жил здесь после Творения, не мог смириться с уходом в вечность и соскользнул в иное пространство, туда, в Наложение Миров. Вам доступно это искусство – оно часть Волшебства. И мы стали жить вне времени, стали изгнанниками из вашего мира. Мы не можем вернуться назад. Лишь иногда на малый промежуток времени. Например, потанцевать ночью при луне, четыре раза в год в великие дни Поворота, когда открываются недра холмов и между нашими мирами возрождается связь. Сейчас близок один из таких дней, потому-то вы и смогли попасть сюда.
Она чуть отвернула шелк со свертка на коленях.
– Время от времени желание воплотиться в физическом, реальном мире становится в ком-то из нас настолько сильным, что он возвращается в ваш мир, чтобы пожить жизнью людей. Он идет в мир, где все слишком определенно, а значит, и смертно. В том мире мы быстро взрослеем и старимся, ибо нами правят человеческие страсти. Мы творим ужасные вещи, забыв о медленно текущем времени. Я была там несколько раз и всегда возвращалась. Это не каждому дано. Многие из нас, желая постичь смерть, уходили и уже никогда не возвращались. А меня ваш мир знает под несколькими именами. Меня звали и Айфе, и Фанд, и Маха, и многими другими именами, которые давно позабылись. Но мое главное имя – Эмер, жена Кухулина, сына Суалтайма, героя уладов. И потому я владею вот этим.
Она стала медленно разворачивать сверток.
– После смерти Кухулина, – продолжала она, – я дала это Коналлу Победоносному. Эта вещь ушла от него, потому что он не сумел совладать с духом, таящимся в ней. Вещь эта томилась и страдала, ибо не было поистине могучей руки, которая могла бы владеть ею, не нашлось великого ума, который мог бы понять ее. И наш мудрый народ решил забрать ее в Недра Холмов, чтобы уменьшить страдания ее и боль. Вот так. А теперь смотрите…
Она откинула шелк и подняла то, что было в него завернуто. В ее руке сиял Меч! По гладкой, без драгоценных камней золотой рукояти вились тонкие серебряные узоры. Длинный изящный клинок напоминал по форме острый ивовый лист, и его отполированная до зеркального блеска сталь горела холодным белым огнем. Этот стальной ивовый лист казался живым, контуры его трепетали, дрожали, будто в мареве сгустившегося от жары воздуха. Королева подняла Меч над головой, и он засиял в золотом свете дня. И в этом нестерпимом сиянии лицо королевы показалось бледным, да и все вокруг как бы померкло.
– Разящий имя ему, – произнесла королева. – Но прежде называли его по-другому. Луг Длинная Рука послал этот Меч своему сыну Кухулину и дал ему имя Фрагарах, Меч Воздуха. Возьми его.
Нита протянула руку, но почувствовала обжигающий холодный огонь и неодолимую упругость воздуха, коконом окутавшего Меч.
– Он не дается мне, – сказала она.
– Да, Меч выбирает владельца. Мою руку он не отталкивает потому, что я одна из Бессмертных. Тогда пусть попробует один из вас. – Она протянула Меч Ронану и Киту.
Ронан поднял было руку, но тут же отпрянул, нахмурившись.
– Меня он тоже не желает, – буркнул Ронан.
